Неправильный лекарь. Том 4 - Сергей Измайлов

— Тогда вы непременно в ближайшее время должны меня познакомить с вашим странным фармацевтом. И про книги не забудьте.

— С книгами проблем нет, а вот с этим чудаком обещать не могу.

— Это ещё почему? — удивился я.

— Да он в последние годы вообще никого к себе не подпускает и никуда не выходит из дома. Всё, что надо для жизни, ему привозят курьеры.

— Ой, кого-то мне это напоминает, — хмыкнул я.

— Я так понимаю, ты имеешь ввиду Поджарского? — улыбнулся Виктор Сергеевич.

— Его самого, — кивнул я.

— По сравнению с Курляндским, Альберт Венедиктович просто душка и любитель светских вечеринок.

— Тогда тем более мне надо с ним познакомиться. Даже если вдруг ему не понравятся мои идеи, он об этом никому не расскажет.

— Это уж точно, — хмыкнул Виктор Сергеевич. — Даже зеркалу, потому что у него их нет.

— Неряшливый вид учёного это не самое страшное из его качеств.

— Ну смотри, я предупреждал, — хмыкнул дядя Витя. — Тогда после своего семинара заезжай за мной и попробуем попасть за самую защищённую дверь на берегу Невы.

Я задумчиво почесал затылок. После работы я собирался ехать в типографию. Успеть и то и другое точно не получится, надо выбирать. Если бы не надо было отдавать в печать третью часть методических рекомендаций, можно было бы визит в типографию и отложить.

— А в четверг возможно будет к нему попасть?

— Без разницы, — пожал плечами Виктор Сергеевич. — У него все дни одинаковые и он ни в один из них никого не ждёт в гости. Так что можно уйти, не солоно хлебавши в любой день недели. Не исключаю, что мы даже приходя под дверь каждый день, попадём к нему в марте.

— Ясно, — вздохнул я. — Тогда жду книги и завтра попробуем попасть к вашему Курляндскому.

Сегодня ко мне должен был прийти тот самый пациент с огромной опухолью панкреато-дуоденальной зоны. На данный момент — это самый сложный случай, связанный с новообразованиями. Мне ещё предстоит не только убрать злокачественные клетки по всем закоулкам, но ещё и восстановить желчные протоки, проток поджелудочной железы, стенку двенадцатиперстной кишки, которую тоже частично придётся убирать вместе с опухолью. Стенка желудка уже в процессе, сегодня посмотрю на её состояние и, скорее всего, буду увеличивать толщину соединительнотканного фрагмента, чтобы обеспечить достаточный запас прочности.

Время уже десять, с десяток довольных пациентов поблагодарили за оказанную помощь и ушли, а этого пациента всё нет. Я уже было подумал взять в регистратуре его телефон и позвонить, как открылась дверь и вошёл наш долгожданный.

— Доброе утро! — с приветливой улыбкой сказал я. — А я уже собирался вам звонить, вы сегодня позже, чем обычно.

— Здравствуйте, господин лекарь! — с виноватым видом сказал он. — Да так получилось, срочно надо было супругу сопроводить до магазина. Ей срочно понадобились новые сапожки, а без меня она выбрать не может. Смех, да и только, глупости какие-то.

— Ну почему же, — ещё шире улыбнулся я. — Раз она в таких вопросах не может без вас, значит любит. Просто хочет больше внимания от вас, а вы возможно оказываете его недостаточно. По пути домой купите букет цветов, увидите, как она обрадуется и вам обоим будет очень приятно.

— Да, Александр Петрович, — сказал мужчина и задумчиво почесал макушку. — Вы правы. Я со своей болячкой настолько ушёл в себя, что почти перестал обращать на неё внимание. И сейчас, когда ходили в магазин, больше раздражался, чем радовался за неё, когда ей понравились выбранные сапожки.

— Вот видите, — хмыкнул я. — Купите ей цветы. Обязательно.

— И её любимый меренговый рулет, — улыбнулся он. — Она всегда разглядывает его на витрине пекарни, но не хочет покупать, говорит, что вредно для фигуры. Ну иногда-то можно. Пусть у неё сегодня будет праздник, она заслужила. Носится со мной, как курица с яйцом, а я только бурчу в ответ.

— Ну вот, — подмигнул я ему. — Будет сегодня на два счастливых человека больше. Вы и сами почувствуете себя лучше, когда увидите радость в её глазах. А теперь давайте ближе к делу, располагайтесь, будем работать. Света, звони Корсакову.

Я просканировал новообразование и все возможные пути его распространения. Лимфоузлы с метастазами я уже убрал раньше. Теперь самое сложное — восстановить протоки. Соединительнотканная стенка желудка, которую я делал в прошлый раз, уже была достаточно плотной. Здесь толщину надо ещё наращивать.

Когда пациент погрузился в сон, я приступил к задуманному. Нарастить стенку желудка — самое простое в этой задаче. Удвоить толщину чистой рубцовой ткани получилось довольно быстро, уже появился опыт. Сложнее всего было действовать тонким пучком энергии на общий желчный и Вирсунгов протоки. Надо было не только освободить просвет протоков, превратить часть ткани новообразования в соединительную рубцовую ткань, но и не задеть проходящие в опасной близости сосуды. Вот последнее оказалось ещё более сложным, чем трансформировать тонкую стенку протока. Я покрылся испариной уже не столько от перенагрузки и истощения запаса энергии, сколько из-за напряженного ежесекундного контроля точки воздействия тонюсенького пучка энергии. Когда ювелирная работа с общим желчным протоком была завершена, я взмок, как в бане у Корсакова и был выжат, как лимон. Что интересно, запас энергии оставался больше половины, но продолжать процедуру не было сил.

— На сегодня хватит, — сказал я, вытирая лоб рукавом халата. — Будите.

— Судя по вашему внешнему виду, вы всё убрали? — решил уточнить Борис Владимирович.

— Не поверите, нет, — вяло улыбнулся я, чувствуя, как дрожит рука. — Опухолевой ткани убавилось совсем чуть-чуть.

— Не понял, — вскинул брови Корсаков.

— Это я столько над протоком колдовал. Оказалось, очень сложно. Энергии ещё полно, но мне нужен отдых.

— Понятно, — кивнул Корсаков. — Значит бой продолжается.

Пациент проснулся и открыл глаза.

— Господин лекарь, что-то пошло не так? Вы не стали удалять опухоль?

— Хм, интересно, а почему вы так решили? — поинтересовался я.

— Да раньше я чувствовал после процедуры какую-то тяжесть, дискомфорт, жжение. А сейчас ничего такого нет, словно вы там ничего не сделали, вот я и подумал.

— Отчасти вы правы, — улыбнулся я. — Сегодня я делал более тонкую