Неправильный лекарь. Том 4 - Сергей Измайлов

не упаду, — сказал я и показал ей большой палец. — А вот от кофе с пирожными не откажусь.

— Будет исполнено, ваше сиятельство! — манерно сказала Света, изобразила глубокий реверанс, больше предназначенный для князя или императора и также манерно вышла из кабинета.

— Чё это у вас тут происходит? — сделал удивлённое лицо Корсаков.

— Не знаю, Борис Владимирович, — пожал я плечами. — Сегодня случайно не международный день клоунады?

— Ну ладно, тебе, не начинай, — рассмеялся Корсаков. — Девочка просто попыталась поднять тебе настроение, вот и всё.

— И у неё получилось, — улыбнулся я, потом обратился к пробуждающемуся пациенту. — Как самочувствие?

— Немного голова кружится и слабость, — ответил он немного обеспокоенно, вытирая испарину со лба. — Раньше такого не было после вашего вмешательства.

— Тогда полежите пока немного, — придержал я его, когда он попытался подняться. — Я сегодня убрал больше, чем обычно. Возможно временное ухудшение самочувствия. Вы с родственниками пришли?

— Нет, я уже второй раз один прихожу, — покрутил он головой. — Самочувствие было вполне себе неплохое, посторонняя помощь не нужна.

— Тогда у меня к вам такое предложение, мы вас переведём в палату под наблюдение. Полежите немного, отдохнёте, когда почувствуете себя лучше, я отпущу вас домой.

— Господин лекарь, это точно необходимо? — спросил пациент, состряпав разочарованную физиономию. — Может я посижу чуток в коридоре и пойду потихоньку?

— И упадёте посреди улицы, — закончил я его фразу. Нащупав его частый и ослабленный пульс, я понимал, что именно так и будет, так как давление у него низковато. — Я всё-таки настаиваю, в ваших же интересах, побыть до вечера в палате. А может быть и до завтра, будет видно.

— Расстроили вы меня, господин лекарь, — тяжко вздохнул он. — Но, пусть будет по-вашему. Я вам слишком сильно доверяю, чтобы не послушать вашего совета. А кому-нибудь из родственников можно прийти?

— Конечно можно, — улыбнулся я. — Сейчас вас отвезут, а я приду посмотреть ближе к обеду. Только, пожалуйста, соблюдайте всё это время строгий постельный режим, это важно.

Света принесла кофе и тарелку пирожных. Я попросил её не останавливаться на достигнутом и сходить теперь за санитарами с каталкой. Пока я восполнял энергозатраты с помощью медитации и сладостей, решил позвонить Рябошапкину. Мы ведь с ним в пятницу так и не разобрали наши клинические случаи, а для меня это было важно. Только сейчас вспомнил про причину, по которой мы прервали наше занятие и мне стало зверски неудобно и перед ним и перед собой. По телефону решил об этом не говорить, обсудим при личной встрече.

На мой визит сегодня Иван Терентьевич уже не рассчитывал и расписал приём по полной программе. Ну, это не проблема, приду немного раньше завершения его рабочего дня, если возникнет необходимость — помогу ему, а потом поговорим и о работе, и о личном.

Несколько следующих пациентов прошли тихо и спокойно, потом был один смутьян, который козырял недавно обретённым в качестве награды за заслуги перед отечеством титулом барона и высказывался по поводу того, что его заставили ждать в очереди больше регламентированных пятнадцати минут. Объясняться по поводу причины задержки абсолютно бесполезно. Человек ведь видит только свои проблемы, а на чужие начхать с высокой башни. Хотел сказать, не чай же мы тут пили. Ну да, не чай, кофе, но ведь лекарю надо восстановиться после таких энергозатратных процедур?

Чтобы его быстрее угомонить, я начал активно задавать вопросы о том, что его беспокоит, не упоминая беспокойство по поводу ожидания. По итогу с проблемой разобрались гораздо быстрее, чем можно было пытаться оправдаться и объяснить. Когда болячка отступила, у него и настроение в корне поменялось. Рассыпаясь в благодарностях, он покинул кабинет, пожелав при этом всем крепкого здоровья. То-то же.

А вот следующий пациент обещал, что скучно нам не будет. О том, что его везут, предупредили заранее, очень хороший шаг, надо будет написать благодарность станции скорой помощи, осуществляющей транспортировку, чтобы они и впредь так делали. Везли они огнестрел в левую половину грудной клетки. Причину угадаете? Дуэль двух молодых баронов из-за девушки, которая не могла решить, кто ей больше нравится, а они пошли на крайние меры, чтобы определиться. Дурь полная на мой взгляд, рисковать жизнью ради расположения прекрасной дамы. Вот пойти на такой риск ради спасения её жизни — совсем другое дело.

Когда в кабинет въехала каталка с хрипевшим подранком, Корсаков уже был на месте. На мои вопросы пациент отвечал неохотно, корчась от боли и плюясь кровью.

— Работайте, Борис Владимирович, — сказал я Корсакову, понимая бессмысленность продолжения опроса. Так во всём разберусь.

Раневой канал проходил по верхнему краю третьего ребра от передней подмышечной линии по направлению к четвёртому позвонку, чудом миновав дугу аорты и пройдя чувствительно ниже подключичной артерии. Влюблённому молодцу сказочно повезло, отклонись пуля немного в сторону и его живым бы не довезли. Из насквозь пробитого лёгкого в плевральную полость вырывался воздух. С заживления ран на лёгком я и начал. Заодно остановилось кровотечение. Пуля засела возле тела четвёртого позвонка в непосредственной близости от корешка межпозвонкового нерва. Пытаться каким-либо образом её оттуда извлечь выйдет боком пациенту, поэтому я решил оставить её на месте, окружив плотной соединительнотканной капсулой. Пусть с ней живёт, так лучше будет, не он первый и не он последний, кто носит в себе подобные сувениры.

При сканировании лёгкого выявлен перебитый долевой бронх, поэтому парень и плевался кровью. Восстановить его целостность и окончательно остановить кровотечение, теперь заживить рану грудной клетки. Восстановить превращённый в труху верхний край третьего ребра оказалось не легко, но я справился. Устало вздохнув, я проверил уровень энергии в ядре. Оказалось даже меньше четверти. Ну, это терпимо, буду восстанавливать снова.

— Борис Владимирович, я закончил! — заявил я, промакивая вспотевший лоб и виски платком.

— Ох и не бережёте вы себя, Александр Петрович, — покачал головой Корсаков, приступая к пробуждению.

— Не желаете ли ещё кофе, ваше сиятельство? — спросила Света в тех же раболепных интонациях и приседая в реверансе.

— Свет, прекращай, ты меня вгоняешь в краску, — хихикнул я.

— Ага, его вгонишь, — хмыкнул Корсаков и направился на выход.

— Борис Владимирович, может кофе с нами попьёте? — окликнул я его на пороге.

— Уверен, что вы и без меня хорошо справитесь, — махнул