Честь в огне - Дарья Землянская

на себя ответственность и нарушила запрет. Женщина не могла понять, почему она поступает таким образом, но в итоге она оказалась в тюрьме, заменяя свечу и давая мужчинам возможность поговорить.

— Значит, Стелла тоже уезжает, — задумчиво проговорил Эрни, почесывая затылок — Она сказала, чтобы я сам выбрался?"

— Послушай меня, — сказал Роран — Как только мы доберемся до Антропоса, я отправлюсь в Дуэргар, где хорошо известно их правосудие. Я попрошу о помиловании для тебя. Не ухудшай свою ситуацию, пожалуйста.

— Если бы мой близкий человек сидел в тюрьме, я бы не оставила его, — тихо прошептала Брук, вызывая у мужчин легкое недоразумение.

— Значит, для моей сестры я не значу так много, — грустно усмехнулся Эрни.

Когда Роран и Брук уходили, женщина повернулась и взгляды их пересеклись с Эрни. Они смотрели друг на друга холодно, но где-то в глубине души понимали, что похожи друг на друга.

* * *

Все юные девушки когда-нибудь влюбляются. И иногда это может быть тайной, неизвестной остальным. За последние три дня Ария и Нарим провели много времени в саду. Девушка не замечала жестокости и насмешек со стороны юноши, она была влюблена — впервые в жизни. Эта мысль волновала ее. Они стояли под старым священным деревом, куда обычно местные жители приходили молиться богам, и держались за руки.

— Сбежишь со мной на юг? — внезапно предложил парень.

— Что? — Ария ошарашено протянула, ее щеки стали пунцовыми — А моя семья? Что скажет отец?

— Я хочу жениться на тебе, но после всего, что случилось, твои родители не будут нас благословлять. — Нарим подошел к ней и приблизился к ее губам, которые его манили — Ты согласна?

Ария едва заметно кивнула, и когда губы Нарима приблизились к ее губам, она почувствовала, как холодный ветер их обдувает, а тайное желание окутывает.

— Хорошо, сегодня ночью я сбегу из дворца. Встретимся на большой дороге.

Ария ускользнула от него и направилась в замок. Нарим поднял голову и увидел свою мать, которая улыбалась ему одобрительно.

Когда Ария вернулась в свои комнаты и закрыла за собой большую деревянную дверь, ее сердце радовалось. Она даже не заметила свою верную служанку Аэлину, которая аккуратно убирала платья своей госпожи. Ария подошла к ней и взяла ее за руки.

— Аэлина, ты — мой единственный друг во дворце, — начала девушка, слова просто срывались от радости — Помоги мне сегодня сбежать из дворца. Я хочу уехать в Антропос вместе с Наримом. Мне кажется, я его люблю.

— Моя госпожа, вы не ошибаетесь? — с осторожностью спросила девушка — Я не отказываюсь помочь вам, вы знаете, я предана вам всей душой, но любовь — это слишком серьезное чувство. Оно не возникает сразу. Подумайте, тот ли человек, господин Нарим, ради которого вы готовы покинуть семью в трудный момент?

Но Ария была несгибаема в своем решении. Когда вечером король Бром и его семья отправились за высокие ворота Айса, две незнакомые всадницы в плащах отправились следом за ними в ночную тьму. Эрни услышал шум с улицы, услышал звуки удаляющейся кареты, звук уходящей стражи. Он до последнего надеялся на Стеллу, но эта надежда разбилась, оставив его сердце разбитым вдребезги. Он был полностью сломлен и раздавлен предательством и огненной виной. Когда Брук принесла ужин, Эрни не реагировал на нее и продолжал лежать, отвернувшись к холодной стене. На все ее приказы он не откликался.

— О-хо-хо, еще одно горе свалилось на мою голову, — вздохнула она.

Брук впервые села рядом с ним, прямо у его ног, и прислонилась к холодной стене. Она не хотела признавать себе, но глубоко внутри она сочувствовала человеку, который потерял все за несколько дней, так же, как и она когда-то.

— Цареубийца, я не вправе судить о твоей жизни, но покайся. Правда, покайся. Тебе самому будет легче, — сказала она.

Эрни никак не отреагировал, и женщина ушла, оставив тарелку супа рядом с ним…

Глава 3

Тиритоны уже более трех месяцев находились в пути. Всем казалось, что Бром просто не хочет возвращаться домой. Они пересекали длинные дороги, часто делали остановки, которые продолжались несколько дней. Бром часто гулял в одиночестве, размышляя о чем-то. Но вот в один солнечный день он увидел их замок вдали. Повелитель приказал сделать небольшую остановку и смотрел на замок издалека. В этот момент Стелла впервые после многих месяцев решилась подойти к нему поближе.

— Как мы будем жить дальше? — тихо задала вопрос дама, скрестив руки на груди.

— Как прежде, не вмешиваясь в наши личные жизни. — ответил король и продолжил, предвосхищая ее следующий вопрос — Эрни я помогать не стану.

— Но он же твой главнокомандующий! — Стелла подняла взгляд к небу и посмотрела на легкие облака.

— Должности я его не лишаю. Пока что. Но он должен сам разрулить эту ситуацию. Когда вернется — прощу.

Они погрузились в молчание, ничего больше не говоря. Стелла и Бром стояли рядом, но между ними были горы и равнины, моря и океаны. Они были абсолютно чужими людьми.

— Скажи, а наши дети действительно наши? — это вопрос измучил Брома много лет, и, наконец, он решил узнать истину.

Стелла развернулась и посмотрела ему в глаза. Она взяла его руку в свою и положила ее на то место, где билось ее сердце.

— Клянусь богами и всем, что у меня есть. Они — твои дети, твои. И я тебя любила, когда они были зачаты. — В ее словах была правда и неправда, и иногда Стелла сама не знала, где истина.

Бром не ответил и убрал руку из ее ладони. Дама закрыла глаза и почувствовала, как он удаляется все дальше и дальше от нее. Из-под ее длинных ресниц блеснули слезы.

— Все в порядке, мамочка? — ласковым голосом Мицелла заставила мать обернуться.

— Да, все хорошо. — улыбнулась она, поправляя прядку волос дочери, которая упала на лицо девушки.

— Не знаешь, когда мой дядя может вернуться?

— Нет, дорогая, но обещаю, я что-нибудь придумаю.

Стелла обняла дочь и поцеловала ее русые волосы. А девочка молилась только о том, чтобы этот кошмар как можно скорее закончился.

При закате они вернулись в замок. Слуги переносили багаж во дворец с повозки, а королевская семья и их гости разошлись по своим комнатам. Только Роран пошел не к себе, а к единственному человеку, который мог помочь. Его отцу. Филипп Тиритон уже не молод, его лицо было покрыто глубокими морщинами, русые волосы практически все побелели, а на крючковатом носу