Таинство, слово и образ. Православное богослужение - Александр Мень

города и в лагере смерти, во тьме полярной ночи и в сердце пустыни. Благодатная сила таинства как бы объемлет нашу планету, следуя вместе с солнцем от востока до запада. Земля совершает свой бег, но нет ни одного часа, когда бы Евхаристия не возвещала о радости Искупления…

«Мы должны понять, – говорит протопресвитер Николай Афанасьев, – что в Церкви нет священнодействий, которые совершаются сами по себе или над отдельными членами вне остальных членов, но что всегда и везде священнодействует Церковь как собрание верующих»[29]. Это в первую очередь относится к литургии. Недаром само слово «литургия» означает «общее дело». Такие выражения, как «отстоять» или «прослушать» обедню, свидетельствуют об утрате христианским сознанием изначального смысла Евхаристии.

Даже если человек, находясь в храме, не причащается, он может глубоко пережить таинство, духовно, внутренне соучаствовать в нем. Но для этого важно знать его истоки, символику и строй, тем более что часть важнейших молитв стоящие в храме не слышат, а одних «возгласов» священника недостаточно, чтобы понимать смысл происходящего[30].

* * *

Хотя детали евхаристического обряда на протяжении веков менялись, но сущность таинства и его библейская первооснова всегда оставались неизменными.

Евангелист Лука пишет, что первые иерусалимские христиане «каждый день единодушно пребывали в Храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа» (Деян. 2: 46–47). Было бы ошибкой считать, что это «хлебопреломление» – просто дружеский обед. Евангелист, безусловно, имеет в виду Евхаристию, которая строилась именно так, как проходила Тайная вечеря. Новым же было – «воспоминание» о Господе, завещанное Им Самим («Сие творите в Мое воспоминание»; Лк. 22: 19; 1 Кор. 11: 24).

Из слов св. Луки можно заключить, что верующие собирались для священнодействия ежедневно. Но уже в следующем поколении, в связи с ростом численности христиан, Евхаристию стали совершать преимущественно по воскресеньям. Во II веке св. Иустин писал:

«В так называемый день Солнца бывает у нас собрание в одном месте всех живущих по городам и селам; и читаются, сколько позволяет время, сказания апостолов или писания пророков. Потом, когда чтец перестанет, предстоятель посредством слова дает наставление и увещание подражать тем прекрасным вещам. Затем все вообще встаем и воссылаем молитвы. Когда же окончим молитву, тогда, как я выше сказал, приносится хлеб, и вино, и вода; и предстоятель также воссылает молитвы и благодарения, сколько он может. Народ выражает свое согласие словом „аминь“, и бывает раздаяние каждому и приобщение Даров, над коими совершалось Благодарение, а к небывшим они посылаются через диаконов»[31].

Ранние литургические молитвы были заимствованы из синагогального наследия, но благодарственное «воспоминание» в них относилось уже не к истории Ветхого Завета, а к искупительному служению Христа. Славословие анафоры (возношения) вначале было, как видно из св. Иустина, импровизированным. Но очень скоро оно приняло форму устойчивой традиции. В некоторых церквах анафора осталась краткой, вроде той, что находится в «Учении Двенадцати апостолов» (около 100 года).

«Благодарим тебя, Отче наш, за святую лозу Давида, Отрока Твоего, которую Ты явил нам через Иисуса, Отрока Твоего, Тебе слава во веки!.. Благодарим Тебя, Отче наш, за жизнь и ведение, которое Ты открыл нам через Иисуса, Сына Твоего. Тебе слава во веки! Как этот преломляемый Хлеб, быв рассеян по холмам и будучи собран, сделался единым, так да соберется Церковь Твоя от концов земли в Царствие Твое. Ибо Твоя есть слава и сила через Иисуса Христа во веки»[32].

К III столетию почти каждая большая община выработала собственный канон литургии[33]. Одно то, что в Новом Завете слова Господа на Вечере дошли до нас в четырех вариантах, доказывает наличие независимых традиций. Существовали литургические каноны Палестины, Сирии, Малой Азии, Египта, Рима, Галлии. Порой в пределах одной церкви было принято несколько видов литургий. Например, в Риме наряду с чином св. Ипполита (III век) сохранилась и анафора первых христиан из иудеев (она легла в основание римской мессы). Все эти варианты роднило наличие в них «молитв возношения». Но сходство не означает тождества. Местные анафоры звучали по-разному (удерживался лишь общий для всех смысл).

В IV веке св. Василий Великий из десятков канонов выбрал сложившийся у него на родине – в Каппадокии. На его основе он создал последование, которое и сейчас носит имя святителя. Немного позднее св. Иоанн Златоуст произвел редакцию сирийской анафоры[34]. Эти два канона (с некоторыми дополнениями) являются сегодня общеупотребительными в Русской Православной церкви (хотя изредка служится и литургия св. Иакова, а для православных, живущих на Западе, допущен римский чин).

Поскольку литургия Василия Великого совершается у нас всего несколько раз в году, мы будем в дальнейшем рассматривать только литургию Иоанна Златоуста[35].

Проскомидия

В первом поколении христиан Евхаристия была сакраментальным актом, завершавшим агапу – братскую «вечерю любви». Основание для этого находили в порядке самой Тайной вечери, ибо Господь произнес слова Благодарения в конце трапезы.

Впрочем, уже апостол Павел стал замечать, что во время еды благоговение невольно нарушалось. В результате Евхаристия была обособлена от агап, а потом агапы упразднили совсем. Но прежде их поменяли местами, то есть трапезы стали начинаться с таинства[36]. Еще позднее утвердился благочестивый обычай приступать к Чаше до приема пищи, чтобы подготовить себя воздержанием.

Отголоски агап мы находим в проскомидии, обряде приготовления к литургии.

Во время чтения часов священник произносит перед царскими вратами молитвы и, войдя северной дверью в алтарь, полностью облачается. Затем, по обычаю, пришедшему еще из Ветхого Завета, он омывает руки[37].

В древней Церкви приношения для агапы и литургии (хлеб и вино) ставились на особом столе, получившем потом название жертвенника. Он находился в храме, в особом помещении вблизи от входа, а в Средние века его перенесли в левую часть алтарного пространства.

Пресвитеры, принимавшие приношение (греч. просфору), молились за жертвователей и их близких, живых и умерших. В наши дни просфорами называют небольшие круглые хлебы с изображением креста и надписью: ИС ХС НИКА (Иисус Христос побеждает). Пять из них идут для Евхаристии, а из остальных, поданных молящимися, вынимают частицы, читая при этом имена по запискам, которые были принесены в алтарь вместе с просфорами.

Большая просфора предназначается для Агнца, то есть евхаристического хлеба. С древности, выпекая его, следовали двум традициям. Общины в Риме, памятуя о том, что Господь на Тайной вечере употребил опреснок, служили Евхаристию на пресном хлебе[38]. Восточные же христиане не сочли возможным нарушить ветхозаветное правило, которое допускало опресноки только для пасхальных дней. Поэтому в Сирии, Греции и других странах Евхаристию стали совершать на квасном хлебе (арам. хамец,