Цвет счастья - Саяна Ковирова

такой жгучей смесью жажды и нежности. Словно она была глотком воды для заблудившегося в пустыне путника. Есения едва ощущала, как его руки расправлялись со шнуровкой платья. Совершенно забывшись, она с упоением отвечала его губам, дразнила его жадный язык своим и с недовольным стоном потянулась к Кродану, стоило только тому отстраниться. Лишь когда горячий поцелуй обжёг её грудь, а руки дракона скользнули вниз по её животу, девушка поняла, что полностью обнажена. Сам же Кродан всё ещё был одет, что казалось теперь досадным упущением.

Есения ухватилась за застёжки его чешуйчатого доспеха, но дракон не позволил ей перехватить инициативу и опрокинул девушку на постель. Его губы и руки скользили по нежной коже, вызывая сладкие стоны и жаркое нетерпение. Есения тихо всхлипнула, когда его голова оказалась между её ног, и протянула руки к растрёпанной копне его ярко-рыжих волос. Его язык дарил такие невообразимые ощущения, что девушка уже не понимала, какие звуки издаёт, и отчаянно сжимала пальцы в его волосах, вскидывая бёдра в стремлении получить желанную разрядку.

Лишь когда она, пронзаемая волнами удовольствия, забилась в его руках, Кродан приподнялся и поспешил припасть к её губам в глубоком поцелуе. После чего, пока девушка приходила в себя, торопливо сорвал с себя одежду и прижался к своей истинной всем телом, кожа к коже.

Пока Кродан входил в неё, медленно и осторожно, его просто распирало от нетерпения и теснящихся в груди эмоций. Его пара оказалась такой трепетной и отзывчивой, так ярко искрилась чувственным удовольствием, что дракон уже сильно сомневался, сможет ли отпустить её, как обещал. Крепко прижимая к себе девушку, извивающуюся под его ласками, он твёрдо решил сделать всё, чтобы она захотела остаться с ним. Чего бы ему это ни стоило.

Кожа горела от каждого соприкосновения с его маленькой живой молнией. Он вжимался в неё, словно пытался проникнуть целиком, брал всё, что она готова была отдать, и отдавал всего себя взамен. Он чувствовал себя так, словно возносил её сквозь грозовую тучу к палящему солнцу. А потом зависал в насыщенном грозовыми искрами воздушном потоке, ожидая, когда немного схлынет сладкая пульсирующая волна её наслаждения. И когда острое удовольствие опалило до самых кончиков пальцев его самого, Кродан не сдержался. Он излился глубоко внутри своей пары, тщетно приглушая рвущиеся из груди звуки глубоким яростным поцелуем.

После они какое-то время лежали без движения, прижавшись друг к другу. Слушая сердцебиение друг друга. Кродану отчаянно не хотелось нарушать эту окутанную блаженной негой тишину. Осторожными движениями он поглаживал плоский девичий живот и мысленно корил себя за содеянное. Поддавшись порыву, он окончательно лишил Есению выбора — если дракон правильно понимал магию, которая связывала истинную пару, только что он зачал своего первенца.

Кродан подавил тяжёлый вздох, чтобы не потревожить Есению, и осторожно коснулся её лба коротким лёгким поцелуем. Он понятия не имел, как сможет теперь посмотреть ей в глаза и объяснить произошедшее. Знал только, что отныне уже точно никуда её от себя не отпустит. Есения сладко зевнула, крепче прижалась к его груди и, похоже, уснула. Кродан же ещё долго лежал без сна, нежа в объятиях доверчиво прильнувшую к нему девушку и размышляя о неизбежных трудностях.

Глава 5

Креслав почувствовал холодный мокрый нос, ткнувшийся ему в ладонь, и очнулся, недовольно нахмурившись. Опять он засмотрелся на стены и башни драконьего замка, которые виднелись в отдалении, старик же наверняка в очередной раз засмеёт! Бывший слуга напряжённо огляделся, потрепал за ухом большого лохматого пса и продолжил колоть дрова.

В день, когда его выдворили из замка, Креслав стоял посреди выделенного ему участка земли и сжимал кулаки, мысленно испепеляя главу драконов, который разлучил его с любимой. Яростно отмахнулся от зудящего где-то на краю сознания голоса совести, который удивительно знакомым мелодичным тоном подсказывал, чья на самом деле в этом была вина. А потом сделал то, что, как ему казалось, было лучшим выходом из этого затруднительного положения — напросился в первый же попавшийся дом, где требовались рабочие руки. Тогда он и не подозревал, какие испытания его поджидали.

Трудности начались в первый же день. Каждый слуга в замке главы драконов занимался исключительно тем единственным делом, что избрала для него магия каменного алтаря. И Креслав никогда не сомневался, что именно поэтому окружающим его людям работа так хорошо удавалась. Он был уверен, что добиться должного умения можно лишь в чём-то одном, не разрываясь между разнообразными, требующими совершенно разных навыков и качеств, обязанностями. Будучи одним из помощников кухарки, он разделывал всевозможные туши зверья, что добывали охотники, и со всей ответственностью мог поручиться за то мясо, что попадало на стол обитателям замка. Новые же хозяева, пожилая пара, потерявшая когда-то обоих своих сыновей, оказались глухи ко всем его доводам по этому поводу. Конец пререканиям положил старик, раздражённо заявив, что готов приютить и прокормить только одного добросовестного работника, что, в отличие от дракона, не собирается содержать целый дом бестолковых слуг, и если Креслава это не устраивает, пусть ищет кров и работу в другом месте. Тот мгновенно прикусил язык, не желая на ночь глядя опять неприкаянно бродить по деревне, стучась в каждый дом, или ночевать под открытым небом.

С этого дня жизнь Креслава перевернулась с ног на голову. Молодой мужчина учился вести домашнее хозяйство, ухаживать за скотиной и работать в поле. Старик беззлобно посмеивался над его промахами и неудачами, ловко исправляя то, что Креслав по неопытности умудрялся наворотить. Старушка же терпеливо объясняла, с какой стороны лучше подступиться к их единственной корове, чтобы калекой не остаться, как заготавливать запасы на холодное время года и с чего ему лучше будет начинать в своём будущем собственном доме. От обилия полученных знаний у Креслава шла кругом голова, от разнообразия физического труда неприятно ныло всё тело, а перспектива самостоятельно вести такую жизнь, как эти люди, вызывала острое отторжение.

Он отчаянно тосковал по своим таким простым и понятным обязанностям в замке, а особенно по своей ненаглядной Добрине. Никаких вестей из замка слышно не было. Ни единой возможности узнать, какому наказанию подвергли любимую за его глупость.

В очередной раз Креслав отвлёкся от работы из-за торопливых шагов и неуверенного оклика. Бывший слуга с едва скрываемым облегчением отставил колун и оглянулся. К нему спешил пастушонок — подросток лет тринадцати, который вместе со своим псом на рассвете собирал по деревне крупный скот, вёл на пастбище и следил, чтобы вечером