Триумф бессознательного - Вадим Ротенберг

Интеллектуальная смелость Фрейда проявляется и в том, что он не уклоняется от вопросов, к решению которых окончательно не готов. Так, из общей концепции логически вытекает, что сопротивление вытесненному оказывает «Сверх-Я», которое противостоит бессознательным эгоистическим побуждениям, олицетворяет совесть и, следовательно, должно быть атрибутом сознания. Но клинический опыт психоанализа показывает, что сам процесс вытеснения осуществляется бессознательно, а это, в свою очередь, неумолимо приводит к выводу, что «Сверх-Я» может функционировать бессознательно. Возникает, на первый взгляд, парадокс логического и вообще сколько-нибудь разумного объяснения – бессознательный атрибут сознания. Фрейд идет на признание такой возможности, ибо такова логика анализа.

И только теперь появились некоторые предпосылки для решения этого парадокса. Они связаны с новыми представлениями о динамике отношений между образным и логическим мышлением, представлениями об образе «Я», который формируется в большой степени под влиянием осознанных установок, но, как и любой целостный образ, не может быть до конца осознан. Руководимый общим представлением о природе душевной жизни, в справедливости которого он был убежден, Фрейд смело совершал скачки через логические пропасти и разрывы.

В заключение мне хотелось бы остановиться на разбросанных по всей книге замечаниях, показывающих понимание Фрейдом науки и научной этики.

«Признаком научного мышления… является способность довольствоваться лишь приближением к истине и продолжать творческую работу, несмотря на отсутствие окончательных подтверждений».

«…Во время своей работы я модифицировал свои взгляды по некоторым важным вопросам, менял их, заменял новыми, о чем каждый раз делал публичные сообщения. А каков результат этой откровенности? Одни вообще не узнали о внесенных мною самим поправках и еще сегодня критикуют меня за положения, которые давно не имеют для меня прежнего значения. Другие упрекают меня в этих переменах и считают поэтому ненадежным».

Давайте же не уподобляться ни тем, ни другим, и прочитаем этого гениального конкистадора от науки внимательно, с полной душевной открытостью и готовностью к пониманию.

Царь среди царей?

О личности и судьбе Зеева Жаботинского

…«одно „убеждение“ выработалось у меня еще на заре детства, и по сей день оно определяет все мои отношения к обществу. Правда, некоторые люди утверждают, что это не убеждение, а мания. Поистине, я помешался на идее „равенства“. Тогда эта моя склонность выражалась в гневных протестах против всякого, кто осмеливался обратиться ко мне на „ты“, а не на „вы“ – то есть против всего совершеннолетнего человечества. Этой мании я остался верен по сей день: на всех языках, на которых имеется это различие, даже к трехлетнему ребенку я не обращусь иначе, чем на „вы“, и если бы я даже захотел поступить иначе, то не смог бы. Я ненавижу всей душой, и это органическая ненависть, которая берет верх над всяким аргументом, над рассудком и над самим бытием, любое представление, которое намекает на „неравноценность“ людей. Возможно, это не демократизм, а нечто противоположное ему: я верю, что каждый человек – царь…»

Зеев Жаботинский. «Повесть моих дней»

Личность Жаботинского всегда вызывала очень противоречивые чувства у людей: от восторженного энтузиазма поклонников до ненависти неприемлющих его. Интересно, что эта поляризация не зависела от идеологических разногласий – он сам неоднократно замечал, что вызывает порой раздражение и враждебность у тех, кто по политическим взглядам были единомышленниками, и удивлялся этому. Но дело не только в том, как к нему относились другие – он сам был, на первый взгляд соткан из противоречий. Он, ответственный, принципиальный и одухотворенный человек, на которого можно было безусловно положиться, считал одним из высших качеств человека авантюризм и утверждал что высшая мера мужского и божественного начала выражена в волшебном слове «шайгес» – сорванец. Этот высокообразованный человек, знакомый с самыми глубокими аспектами европейской культуры, владевший многими языками, задумывавшийся над сложными философскими проблемами не мог учиться в гимназии и бросил ее за год до окончания, и даже не сумел дать внятного объяснения этому поступку. «Это случилось потому что потому» написал он.

Человек, в очень молодом возрасте сделавшийся лидером самого последовательного течения в сионизме, был исходно лишен еврейской самоидентификации, и даже испытывал раздражение при столкновении со многими типичными проявлениями еврейства в его классической местечковой форме. После короткого проживания в Италии он скорее чувствовало себя итальянцем, чем евреем – и при этом он, гуманитарий и литератор, отказался от самореализации в этих сферах деятельности, в которых был очень успешен и которые были ему действительно близки, отказался во имя практического сионизма. Уже получивший признание в своих достижениях на журналистском поприще, склонный к философским размышлениям, он настаивал на приоритете подлинного дела, действия над разговорами и писаниями, и это была не декларация – он действительно на определенном этапе посвятил себя целиком организации вооруженных отрядов. Он, человек с высоким самоуважением и хорошо понимающий свою роль – с искренней нетерпимостью относился к поклонению, вполне им заслуженному. «Прошу вас никогда не вставать, когда я вхожу или выхожу из зала» – это не лицемерная скромность, это глубокое подлинное неприятие, так и воспринимавшееся людьми.

И я попробую показать, что все эти видимые протворечия определялись, как это ни парадоксально, подлинной целостностью его личности и ее интегральной вписанностью в мир. Но сначала надо рассказать о том, что в принципе определяет целостность личности в ее взаимодействии с миром.

Личность – это система отношений человека с миром и с самим собой. Масштаб личности определяется способностью видеть и принять мир во всей его целостности и многозначности, и ощущать себя вписанным в этот мир.

Есть два типа представления человека о себе, связанных с его восприятием мира. Это Я-Концепция и Я-Образ.

Я-Концепция обеспечивает способность человека к выделению себя из мира как самостоятельной сущности, как отдельного индивидуума. Это четкое и однозначное представление о себе, доступное рефлексии, позволяющее вербализовать и анализировать собственные мотивы, особенности личности и поступки. Но эта же очень важная способность к выделению себя из мира может приводить к фрустрирующему ощущению выпадения себя из мира и противостояния ему. Кроме того, чтобы быть так определенно сформулированной и выраженной, Я-концепция должна строиться лишь на немногих поддающихся структурированию связях человека с миром, выделенных из всего обилия этих связей.

Конец ознакомительного фрагмента.