Аспирант. Москва. 90-е - Всеволод Советский

разных номеров, вся полностью в «стекле»… Я предпочитал №1, так называемую «копейку» — хороший напиток без всяких креативных высеров типа «оригинальное», «специальное», еще там какое-то. Пиво должно быть пивом, а не чем-то специальным.

Мысля так, я наметил взять бутылочку-другую «копейки», чипсов, колбаски какой-нибудь. Можно и лапшу быстрой заварки. Но это потом, а сперва надо бы прикупить, так сказать, «на горячее блюдо» — сосиски, сардельки… Поодаль, у самого вестибюля станции находился передвижной фургон-холодильник Черкизовского мясокомбината, чья продукция была дешевой и, как говорится, по нижней планке. Не то, чтобы говно, не то, чтобы жрать невозможно… нет, но безвкусно, пресно, скучно. Крахмал голимый, если в двух словах. Тем не менее популярностью «Черкизово» пользовалось благодаря цене. И сейчас к фургону змеилась очередь, правда, сравнительно небольшая. А обычно там приходится чуть ли не полчаса торчать.

Вот я и задумался: не пойти, не взять ли сосисок? Или шпикачек. Сварить, обжарить, да с кетчупом, с зеленым горошком… Взлетит как самолет, чего там говорить!

Покуда я так размышлял, доорал свою херню Укупник, из динамиков с романтическим надрывом завыл еще один эстрадный гомункул — Влад Сташевский, кумир недозрелых прыщавых дев. Его тоже насильственно впихивали в эфиры и, похоже, попадали в коллективное бессознательное. От целевой аудитории «обратка» шла бурно и денежно. И это при крайне скромных вокальных данных исполнителя.

Сумасшедшая белая луна,

В ночь ушедшая звонкая струна,

Сумасбродная, вспомни мой мотив,

Душу грешную утром отпусти!..

Так голосил сей персонаж, и я вдруг подумал о том, на что отродясь не обращал внимание. Насколько эти пошлые рулады похожи на то, что много лет спустя изливал в уши дам «бальзаковского возраста» еще один соловей: Стас Михайлов. Ведь весь расчет песен того и другого на одни и те же психологические точки. Абсолютно! Словно оба с разницей в двадцать лет пели именно для одних и тех же людей женского пола: когда те были юными девчушками, грезившими о принцах на белых и вороных конях; и когда стали перезрелыми тетеньками с неудавшейся личной жизнью. Принцы как-то проскакали мимо, и даже шоферы, токари, пекари и слесари не особо задержались. И вот осталось только слушать Стаса Михайлова и мечтать, что все-таки один лысый беззубый принц на облезлой кобыле когда-нибудь вдруг постучится в дверь…

Мысленно рассмеявшись этому, я решил приобрести несколько шпикачек и направился к черкизовской кибитке.

Потом я не раз вспоминал этот момент, и убеждался, что интуиция моя сработала быстрее, чем зрение и слух. Точно невидимая молния тревоги пронеслась по толпе, коснулась меня… И через миг я услыхал отчаянный женский вскрик.

Я резко повернулся.

Метрах в полуста от меня толпа как-то так всколыхнулась, как волна. И резкий, злой повелительный выкрик:

— Стой! Стой, гад!

Из толпы вырвался какой-то парень в замухрыженных штанах и куртке, в грязных кроссовках. Он понесся стремглав наискосок через площадь в сторону бетонного забора, ограждавшего территорию Академии. Там, я знаю, были лазейки, через которые можно было прошмыгнуть к спорткомплексу, и дальше к улице Хлобыстова. Где дворы, заросли — ищи-свищи.

— Стой! — вновь грозный приказ.

И я увидел еще двух бегущих: крепкие, неприметно одетые парни. Похоже, опера угрозыска. Двигались они довольно резво, но преследуемый летел пулей. То ли бегун по жизни, то ли страх бешено придал сил.

Уйдет?.. — мелькнуло у меня.

Тот мчался прямо на меня. То есть, по простейшим прикидкам, должен был промчаться в метре-полутора левей. Люди, мимо которых он несся, шалели, столбенели, а он постепенно отрывался от оперов.

Я собрался. Секунда. Две. Десять метров. Пять. Метр!

Я резко бросил себя влево. В общем, нормальный силовой прием хоккейного защитника, встречающего форварда соперников. Нарушитель бежал отчаянно, с наклоном корпуса вперед — и я на противоходе врезал ему плечом в голову и шею.

Сам не ожидал такого эффекта! Мужик как будто налетел на столб. Его отбросило, он грохнулся на асфальт, нелепо взбрыкнув ногами. И уж, конечно, ни о каком беге речи идти не могло. В боксе это как минимум «тяжелый нокдаун», после которого рефери раздумывает, продолжать бой или нет…

В нашем случае в роли судей выступили двое розыскников. Тяжело дыша, они подбежали ко мне:

— Уф-ф!.. Добегался, паскуда!..

Один пнул лежащего в бок.

— Вставай! Не в плацкарте!

Второй повернулся ко мне. Это был крупный парень лет тридцати с лицом небритым, раздраженным и усталым. Мне, впрочем, он постарался улыбнуться:

— Ну, брат, спасибо тебе! Выручил. Упустили бы эту гниду!..

Я пожал плечами:

— Да не за что. Гражданский долг есть гражданский долг.

Он усмехнулся:

— Если бы все рассуждали как ты… Ладно, спасибо! Данные свои можешь сообщить? Отметим. Ты где живешь? Рядом?

— Да вот, — я махнул рукой на здание общаги. — Учусь в Академии Орджоникидзе. Аспирант.

— А-а! — с пиитетом протянул он. — Надежда нашей науки?

— Стремлюсь.

— Ну, удачи! Данные все-таки дай. Почетную грамоту от Юго-Восточного округа я тебе постараюсь выбить. В ректорат сообщим… Все польза будет! Согласен?

— Совершенно.

— Тогда погоди малость, — он повернулся к напарнику: — Миша! Как там эта мразь?

— Жить будет. К сожалению, — мрачно сострил Миша.

— Пакуй его пока, а я тут на секунду…

И он быстро записал в блокнот мои данные, включая адрес.

— Юрий, значит? Ну, спасибо, Юра! Держи пять.

Мы обменялись крепким рукопожатием.

— А вас как зовут?

— Гринев! — он рассмеялся. — Как героя «Капитанской дочки». Только старшего. Андрей Гринев. Старший лейтенант. Будем знакомы!

Сказав так, он подхватил поверженного под левую руку, Миша под правую:

— Пошел, чувырло!

К ним уже подбегали ребята в серой униформе — муниципалы, судя по всему.

— … к нам в отдел его! — услышал я распоряжение Гринева.

Дальнейшее мне было неинтересно.

Какое-то время я с досадой ловил на себе осторожные и уважительные взгляды окружающих, чего вовсе не хотел. Не люблю быть медийной персоной. Впрочем, в здешней текучке «информационный повод» быстро рассеялся, минут через десять видевших мой подвиг не осталось. И я возобновил закупки.

Очередь в «Черкизовский» выросла, пришлось махнуть рукой: возьму какой-нибудь колбаски, пожарю… Взял. Закупился еще кое-чем, не забыл и пивасика. Две бутылки «Балтики-1». Есть уже хотелось очень сильно, я заспешил домой…

— Юра! — вдруг окликнул меня сзади женский голос.

ГЛАВА 4

Я резко обернулся.

Улыбаясь, ко мне приближалась сокурсница Ирина Алексеева, тоже аспирантка, только