Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил

— Это место не для вас. Вам на море надо служить. Карском! В качестве командира отделения бойцов, страдающих плоскостопием, с целью точной оценки воздействия радиации на мозги и потенцию военнослужащих. Устроить⁈

Вот так перепрограммировали Дмитрия Сергеевича! Такие фразы бросает, что надо записывать за ним.

— Я сделаю по вам выводы после первых боевых вылетов. Самые серьёзные выводы, товарищ лейтенант! — сказал Батыров и отпустил молодого инженера.

Как только мы отошли от вертолёта, я остановился увидев Тобольского, который шёл в нашем направлении. Димон предложил нам втроём обсудить завтрашнюю работу, а уже потом довести всё до инженерного и лётного состава.

Олег Игоревич и Димон поздоровались, познакомились и прошли вперёд меня в палатку. Я шёл следом.

Нашу брезентовую П-38 установили среди деревьев в небольшой лесопосадке. Только Батыров вошёл в палатку, как один из лётчиков подал команду.

— Товарищи…

— Не нужно, мужики. Всех приветствую, — поздоровался с каждым из лётчиков Батыров и занял свою кровать в дальнем углу.

Все быстро разложились и приготовились слушать указания Димона.

— Итак, наша задача — быть наготове к вылету. В какой-то степени, мы аварийно-спасательное подразделение, резерв ставки… подбирайте какие угодно названия. С началом операции мы с вами у вертолётов и ждём команду. Цели и курсы получаем уже после команды на вылет. Поэтому здесь самые подготовленные.

В этот момент руку поднял Рубен. Батыров разрешил ему сказать.

— Дмитрий Сергеевич, а вы же Герой Советского Союза и служили с майором Клюковкиным в Афганистане? — спросил Хачатрян.

Батыров улыбнулся и посмотрел на меня.

— Да. Было такое. Ещё и в Соколовке служили, но этот этап я предпочитаю не вспоминать.

— Конечно. Соколовка, Могоча, Магдагачи — весьма курортные места… — посмеялся Рубен, но тут же успокоился, когда на него посмотрел Батыров. — Виноват, товарищ подполковник.

— По делу есть вопросы? — уточнил Димон, но все промолчали.

Утро начиналось спокойно. Слегка открыв один глаз, я смотрел на свою руку, свисающую вниз с кровати. Кончики пальцев немного не доставали до деревянного настила, который был в палатке. Лучи солнца пробивались через вход и падали мне на ладонь, слегка пригревая её. Ветра не было, что заставляло всех в палатке изнывать от жары. И это несмотря на осень.

Подняв голову, я посмотрел на соседнюю кровать, где должен был спать Батыров. Но постель была заправлена. Даже одеяло натянуто, будто у солдата срочной службы. И в этот момент снаружи послышался топот ног.

— Быстрее! Команду не слышали⁈ — громко кричал кто-то на улице.

— Готовим! Быстрее!

— Давай АПАшку сюда!

Глаза у меня открылись моментально. Как и у остальных лётчиков. Тобольский и вовсе сразу встал и начал одеваться. Только в этот момент в палатку зашёл невысокого роста солдат в сирийской форме. В таком оливковом обмундировании ходили наши солдаты и многие офицеры.

— Товарищи… офицеры! Команда старшего оперативной группы — всем на КП, — сказал солдат, поправляя каску.

— Принято. Собираемся, — скомандовал Олег Игоревич, но все уже и так начали собираться.

Я быстро натянул тот самый песочный сирийский комбинезон, который мне подарили в больнице Аль-Асад. Другого у меня ведь теперь нет.

— Саныч, жилет, — передал Рашид Ибрагимов мне мой аварийный запас с обновлённым запасом магазинов.

— Автомат. Благодарю, — попросил я Рубена передать мне АКС из ящика.

Я быстро проверил экипировку. Жилет застёгнут, пистолет и магазины в наличии. Наколенный планшет в кармане. Кроссовки затянуты. Теперь и воевать можно!

Мы быстро переместились в небольшое строение, обтянутое маскировочной сетью. В округе таких построек было немного, но только это можно было использовать для нахождения там штаба. Просто только у этого строения была крыша.

— Да. Мы в готовности. Понял, начинаете, — услышал я Батырова, когда мы вошли на так называемое КП.

Димон неплохо здесь всё организовал. Тут и его рабочее место, и места офицеров связи. Даже место оперативного дежурного отмечено табличкой. В центре четыре стола, на которых разложена карта.

Со всех сторон идёт прослушка каналов управления. Слова на арабском перебиваются громкими командами на русском. А за окном уже слышны звуки разрывов вдалеке.

Батыров продолжал быть на связи со штабом, держа трубку красного телефона у самого уха. А если быть точным, то от трубки у него была красной ушная раковина.

Я подошёл к карте, над которой склонился Тобольский и один из местных офицеров.

— Операция началась. Чересчур быстро. Ударили по складам, опорникам и районам сосредоточения, — показал нам цели ударов офицер.

— А наша теперь задача? — спросил я.

— Вот пытаемся выяснить. Минут 15 назад начались звонки, почему мы ещё не взлетели, — покачал он головой.

Впрочем, всё как всегда. Есть и сумбур, и здравый смысл.

— Да. Понял. Записываю, — громко сказал Батыров и подозвал к себе оперативного. — 35°50'48'' и 36°…

Димон записал координаты какой-то точки и повесил трубку.

— Так… экипажи Ми-28 и одного Ми-8 ко мне, — объявил Батыров.

Он начал показывать на карте, куда нужно будет высадить группу сирийских коммандос. Судя по координатам это горный район хребта Джебель-Ансария.

— Задача ясна? Вперёд. Удачи! — пожал Батыров руку каждому.

Экипажи вышли из помещения, а Батыров опустился на своём место. Я присмотрелся. Левая рука слегка дрожала у Димона, а капли пота выступили на лбу. Сергеевич пытался справиться с волнением. Пока это ему удавалось.

— Может мы пойдём, Дмитрий Сергеевич? — спросил Тобольский, который тоже изрядно вспотел, находясь в снаряжении.

— Пока нет. Сказали всем быть наготове.

— Нам идти из палатки две минуты, Сергеевич… — начал говорить Олег Игоревич, но тут Димон не выдержал.

— Я сказал быть здесь! — повысил он голос на Тобольского.

В этот момент, кажется, все перестали дышать. В помещении все замолкли. И только из динамиков были слышны переговоры в эфире.

— Занял 6000. Связь с Артеком, — прозвучал в эфире спокойный голос одного из лётчиков.

Батыров смотрел на всех, продолжая дышать через нос. Щёки покраснели, а сам он выглядел сейчас как разъярённый бык во время корриды. Но Тобольский не из тех, кто будет проглатывать подобное.

Олег Игоревич сделал шаг к Батырову, но я остановил его.

— Я сам, — шепнул я, поймав недовольный взгляд комэска.

— Попробуй.

Димон уже вернулся к своим делам, что-то помечая в бумажках и графиках. Я подошёл к нему, чтобы обратиться.

— Дмитрий Сергеевич, предлагаю пойти на разговор, — сказал я.

— Спасибо, но пока не хочу, — буркнул он.

— Это важно, Дмитрий Сергеевич.

Батыров вопросительно взглянул на меня, достал пачку и протянул мне. В этот момент я кивнул в сторону выхода, намекая Димону, что нужно выйти.

— Пойдём, — тихо сказал он и вышел вместе со мной.

На улице уже началась жара. Ми-28 раскрутились и были уже готовы взлетать. В Ми-8 загружались сирийские спецназовцы, которых сюда оперативно подвезли.

Только мы зашли за здание, как над нами пролетели один за другим вертолёты. Как только гул стих, Димон тут же прикурил сигарету и крепко затянулся.

— Не говори ничего, Саш. Я всё понял, но извиняться не буду, — сказал Батыров.

— Естественно. Ты замкомандира, он — комэска. Извиняться ты не обязан. Да и не оскорблял его. А вот кричал-то ты зачем?

— Так надо. Или не надо? — вопросительно посмотрел на меня Батыров.

— Ты начальник. Решения принимаешь тоже ты. А вот кричать не стоит. Тем более что у всех яйца вспрели в помещении, пока ты думаешь. Нам реально из палатки пару минут бежать. Афган не помнишь, как мы палатку экипажа ПСС поставили рядом со стоянкой?

— Да. Было такое.

— Я тебя учить не собираюсь, как с личным составом разговаривать. Но не забывай, что ты — Герой Советского Союза. И на тебя все смотрят. А Олег Игоревич, между прочим…