Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил

Сидя на ящиках рядом с вертолётом в глубине арочного укрытия, я уже начал засыпать. В этот момент и поступила команда.

— Сан Саныч, воздух команда была! Все летим на новую площадку, — прибежал меня будить Рубен.

— Понял. Название и координаты площадки дали? А то будем как слепые котята искать её в темноте, — спросил я, надевая шлем.

Вертолёты начали выкатывать на площадку перед ангаром и распределять по бетонке.

— Дали. Называется Масеран. Сама площадка 2 километра на юго-восток от города, — сказал Хачатрян, поправляя свою разгрузку.

— Понял, — ответил я и быстро оценил место, куда нужно прилететь.

Забравшись в кабину и установив связь с руководителем полётами, по команде Тобольского начали запускаться. Недалеко от вертолёта стоял Кеша, который с трудом удерживал кепку от воздушных потоков, отбрасываемых винтами.

Обороты двигателей вышли на расчётные параметры. Вертолёт «оттримирован» и ждёт разрешения на взлёт. Предвкушение большого дела была весьма серьёзным. По сути, Ка-50 мы готовимся использовать «по-взрослому». Без оглядки на его сохранность.

— Тияс-старт, группа 201-го готова к взлёту, — доложил Тобольский, включив строевые огни для выполнения полёта.

Диспетчер не торопился отвечать, что уже не радовало. Прошла минута, вторая, третья, а команды так и нет. Я посмотрел в сторону одного из Ми-8 с нашим техсоставом.

Боковая сдвижная дверь была открыта, а сам вертолёт уже был запущен. Именно там было какое-то движение. Судя по всему, кто-то дал команду поменять молодого командира экипажа, который был в кабине. Время тянулось долго.

В какой-то момент я уже выучил все параметры и положения стрелок на приборной панели. Дважды проверил систему «Экран» и работу телевизионного индикатора. Всё работает, а вот взлетать так никто и не даёт.

— Внимание! Циркулярно всем экипажам, добрый вечер! 201-й, группе взлёт разрешил. Интервал держим 200 метров в паре, — услышал я голос в эфире, который напомнил мне старого знакомого.

Оторвавшись от стоянки, мы взяли курс на Масеран. Следом поднялись в воздух два Ми-8 с личным составом. А уж замыкали строй Ми-28, которые выполняли к тому же ещё и роль прикрытия «восьмёрок».

Полёт был спокойным. Никаких эксцессов, если не считать свербящую мысль — кто же скрывался за столь знакомым мне голосом в эфире?

— Площадку наблюдаю. Заход, — дал команду Тобольский на подлёте к Масерану.

Площадка была полностью тёмной. Никаких опознавательных знаков и освещения. Поэтому и заходили аккуратно, осматривая всё с помощью фар. Пару проходов пришлось сделать и Ми-8, прежде чем их экипажи нашли место для посадки.

В кромешной тьме, я завис над поверхностью и медленно опустился. Вертолёт слегка дёрнулся и застопорился на земле. Тут и начали включать фары автомобилей, которые приехали на площадку заранее. Стало уже не так темно и тоскливо. Я смог разглядеть и несколько палаток, выставленных в разных местах.

Открыв дверь кабины, я начал вылезать. Спустившись, я услышал, как за спиной ко мне приближались. Наверняка техники уже идут готовить вертолёт.

— Спасибо за матчасть! На сегодня всё… оу! — воскликнул я обернувшись.

Ну ничего себе какие люди!

Глава 4

Есть люди, с которыми я бы никогда не хотел больше увидеться. Дай бог им здоровья, конечно. А вот с этим человеком немного не так. Точнее, совсем не так!

— Александр Клюковкин, рад тебя видеть! — громко сказал, стоявший напротив меня Батыров и протянул мне руку.

И вот как мне теперь обращаться к этому академику⁈

— Димооон! — крикнул я на радостях.

Тут же Батыров обалдел, но в свете фонарей обиды на лице я не увидел. И если честно, то давно мне так не было приятно нарушать субординацию. Ведь, я полагаю, Батыров старше меня по должности.

— Эх, вот скучал я по этому обращению. Хоть это и не по уставу… И кстати, я уже подполковник — крепко обнимал меня Дмитрий.

К нам начал подходить народ, так что с обращением «Димон» надо будет повременить. Это неприлично и не уважительно, по отношению к моему другу и однополчанину.

Ух ты! Уже подполковник! А ведь уходил в Академию новоявленным капитаном 4 года назад.

— Вот мне скажи — ты все так звания будешь получать досрочно и в качестве поощрения? — тихо спросил я, намекнув Батырову, что он быстро дорос до подполковника.

— Всё по закону. Да и кто бы говорил! Я когда узнал, что Клюковкин — майор, несколько раз переспросил, — улыбнулся Дима, и мы ещё раз крепко обнялись.

За спиной Батырова уже стояла целая очередь военнослужащих, выпрямившихся по стойке «Смирно». Димон медленно развернулся к ним и подошёл ближе.

— Первое — связь. Устанавливаете, и сразу мне доклад. Я должен как можно быстрее поговорить с командованием. Второе — личный состав разместить и выставить охрану. Пока всё.

Батыров был суров как никогда. Сразу видно, что Академия пошла на пользу.

В свете луны и фар от автомобилей было видно, как по полю начали перемещаться солдаты и техсостав. Причём так быстро, будто у них в одном месте подгорает.

По словам Дмитрия, нашу площадку подскока командование решило оснастить всем необходимым. Сделать фактически полевой аэродром. Сюда заранее пригнали и взвод охраны, и представителей связи, и палатки устанавливать к нашему прилёту.

— Сергеевич, а ты теперь кто в Сирии по должности? — уточнил я, когда Батыров подошёл к моему вертолёту и начал осматривать его кабину с фонариком.

— Пока что заместитель командира смешанного авиационного полка. Был сюда назначен со своего тёплого местечка в управлении Армейской авиацией, как обладающий боевым опытом и не дюжим желанием, — сказал Батыров.

Ну вот теперь-то он точно не Димон. Должность в управлении — весьма хорошее распределение. Но меня ещё интересовал вопрос о состоянии его здоровья. Судя по его одежде и снаряжению, он вернулся на лётную работу.

— Прям-таки было желание? С твоими болячками только в Сирию ехать, — вспомнил я о тяжёлых ранениях Батырова.

Димон пожал плечами и достал… свои любимые сигареты БАМ. Как будто ничего более качественного не купить в Москве.

— Болячки прошли и не прошли одновременно. Три года меня мурыжили и вот вернули в строй. На Чкаловской восстановился в полётах, и через полгода направили сюда.

— Опасно. Ты давно не летал, — заметил я.

— Да нормально, — махнул Дима рукой и закурил.

Нет, это всё тот же Батыров. Вечно напряжённый командир, с бегающими глазами и знаток инструкций. Но я рад ему.

Сергеевич рассказал, что в семье всё хорошо. Светлана, супруга Димона, переживала, когда услышала, что его в Сирии отправляют. Мол не до конца от Афганистана ещё отошла, а тут опять.

— Ладно, Сан Саныч. Пойдём осматривать место для ночлега, — объявил Батыров.

Только мы отошли от вертолёта, как к Димону подбежал связист и начал докладывать о проблемах.

— Товарищ подполковник, аппарат громкоговорящей связи не работает. Мы не можем…

— Это не оправдание. Выполнить мою поставленную задачу и доложить. Сломался аппарат, значит чините. Нет кабеля, так давайте его привезём. В чём проблема? — перебил связиста Батыров.

— Всё понял. Ещё полчаса и будет готово, — отрапортовал связист.

— Через 35 минут поднимаю тангенту и выхожу на командование. Время пошло.

Связист убежал, а я был под впечатлением от изменений в поведении Дмитрия. Умеют людей учить в академии! Пока мы дошли до сооружённой для нас палатки, Батыров успел вздёрнуть ещё пару человек.

Пройдя мимо места стоянки Ми-28, Дмитрий решил подойти и поздороваться с техниками и инженером по вооружению. Его-то он и поймал с лёгким амбре.

— Что вы скажете в своё оправдание, товарищ лейтенант? Вы офицер? — сурово отчитывал Дмитрий одного из инженеров по вооружению.

— Так точно. В прошлом году окончил училище.

— Прекрасно. И куда попали служить?

— В Венгрию, товарищ подполковник…