РОС: Забытый род - Гарри Фокс

Я сидел, оглушенный этим потоком информации. Наследник тотема. Спасение вымирающего рода змей. "Сильнейший яд". "Лучшие гены". И… обязательный брак с этой взбалмошной, смертельно опасной и вдруг страшно наивной графиней, которая явно читала слишком много рыцарских романов.

— Виолетта… — начал я осторожно. — А если… если я не хочу? Не хочу быть этим… Аспидом? Не хочу жениться? Просто хочу… выжить и смыться отсюда?

Она медленно подняла на меня глаза. Изумрудные зрачки сузились, как у настоящей змеи. Вся детская игривость и наивность испарились в мгновение ока. Взгляд стал ледяным. Опасным. Той самой старшей стражницей с площади.

— Не хочешь? — ее голос стал тихим, шипящим, как раскаленный металл, опущенный в воду. — Тогда ты бесполезен. Папа ошибся. И я… ошиблась. — Она встала, ее фигура вытянулась, став выше, угрожающей. — И тогда… тебя ждет не испытание на площади. Тебя ждет я. Здесь. Сейчас. И поверь, — она облизнула губы, и в этом жесте не было ничего соблазнительного, только обещание боли, — смерть от моего яда будет в тысячу раз медленнее и мучительнее, чем от дыхания Папы. Выбирай, червячок. Сейчас. Станешь ли ты моим шансом… или моей игрушкой на час? До первого крика.

Лес вокруг внезапно показался тише. Холоднее. Лиловый свет Изнанки заиграл на ее лице зловещими бликами. Рука, которую я держал секунду назад, теперь сжалась в кулак. В этой маленькой, сильной руке была власть жизни и смерти. И она не шутила.

Я посмотрел в эти ледяные изумрудные глаза, полные решимости и… отчаянной надежды. Надежды на меня. Наследника. Спасителя. Муженька.

Ну вот и свидание, — горько подумал я. — Выбор между ролью принца в кошмарной сказке… и мучительной смертью в лесу от руки "возлюбленной". И выбора, по сути, нет.

Я медленно поднялся с пня. Вздохнул. И кивнул.

— Ладно, Виолетта. Продолжим прогулку. Только… давай без угроз на первом свидании? Испортишь весь романтизм.

Напряжение в ее плечах чуть спало. Лед в глазах растаял, сменившись осторожной, все еще настороженной надеждой. Она не улыбнулась, но кивнула.

— Ладно. Пока что. Идем. Покажу светлячков-людоедов. Они милые. Если не подходить близко.

Она снова взяла меня за руку. На этот раз ее пальцы сжали мои не как тиски, а… крепко. Как будто боясь, что я вырвусь. Как будто я был ее единственной соломинкой в этом ядовитом мире. И повела дальше, вглубь таинственного леса, где светлячки-людоеды ждали своего часа.

Виолетта, словно забыв о минувшей угрозе, с детским восторгом потянула меня за руку вглубь чащи. Лиловый свет Изнанки пробивался сквозь черные, чешуйчатые листья, создавая причудливые узоры на земле. И тут она остановилась, приложив палец к губам.

— Смотри! — прошептала она, указывая вверх.

Между ветвей, на уровне наших голов, плавно парили огоньки. Не золотые, как у земных светлячков, а холодно-синие, мерцающие, как звезды в лиловом небе. Их было с десяток. Они двигались медленно, гипнотически, оставляя за собой едва заметные светящиеся шлейфы.

— Красиво, — вырвалось у меня. — Как маленькие звездочки.

— И смертельны, — парировала Виолетта с гордостью знатока. — Светлячки-людоеды. Очень древние. Очень редкие. Приманивают жертв светом… а потом — пшшш! — она сделала резкий выпад рукой, изображая атаку. — Впрыскивают парализующий нейротоксин и высасывают все соки. Милые, правда? — Она улыбнулась, и в этой улыбке была странная смесь восхищения и практической жестокости.

— Милые… если не смотреть на их диету, — усмехнулся я. — Почему вы их тут держите? Для красоты?

Она пожала плечами, ее радость на миг померкла.

— Мы… забытые. Весь род. Заперлись здесь. — В ее голосе прозвучала горечь. — Светлячки… они напоминают, что красота бывает опасной. Как и мы.

— Забытые? — удивился я. — Вам же постоянно присылают… кхм… кандидатов. Живой товар. Разве это признак забвения?

Виолетта резко повернулась ко мне, изумрудные глаза сверкнули.

— Жертв! — поправила она резко. — Присылают жертв, Лекс! Не союзников! Не гостей! Не женихов! Потому что род Аспидовых ненавидит всех! И нас все ненавидят! Мы терпеть не можем эти глупые дома с их интригами! Императора с его праведным гневом! Дабы не начать войну, которую проиграем из-за своей… малочисленности… мы спрятались. Сюда. В Изнанку. Торгуем ядами, кристаллами… живем своей жизнью. В матриархате. — Она выпрямилась, гордо подняв подбородок. — Он стал им… когда умер последний настоящий глава рода. Мой… дед, наверное. Потому мы… одни. И мужчин видим только на Жатве. — Голос ее дрогнул. — А я… я даже ни разу не танцевала. Не держалась за руки с парнем… по-настоящему. До сегодня.

В ее словах, в этой внезапной уязвимости смертоносной графини, было что-то щемящее. Одиночество. Заточённость в роли и в этом ядовитом городе. Она была правительницей стражниц, дочерью древнего тотема, и… девчонкой, которая никогда не кружилась в вальсе.

Бездумно, движимый внезапным порывом жалости и странной нежностью к этому опасному, одинокому существу, я сделал шаг вперед. Отпустил ее руку. И с самым галантным поклоном, на какой был способен в потрепанной одежде и с синяками, протянул ей руку.

— Графиня Виолетта Аспидова, — произнес я, стараясь звучать торжественно, — позвольте пригласить Вас на танец? Пока синие людоеды нам подсвечивают.

Ее глаза распахнулись. Изумрудные озера наполнились таким чистым, безудержным счастьем, что моё сердце екнуло. Щечки залились румянцем, губы растянулись в самой искренней, сияющей улыбке, какую я когда-либо видел. Она забыла про яды, про род, про опасность.

— Д-да! — выдохнула она, срываясь на смешок, и робко положила свою маленькую руку в перчатке на мою ладонь. — Да, пожалуйста!

Музыки не было. Только шелест странных листьев, мерное жужжание синих светлячков над головой и наше дыхание. Я не знал сложных па. Просто медленно повел ее по небольшой поляне, кружась под лиловым небом Изнанки. Она шла неуверенно сначала, путалась в ногах, потом расслабилась, доверчиво следуя за моими движениями. Ее глаза не отрывались от моих, сияя, как те самые светлячки. Она смеялась тихо, счастливо, когда я слегка раскрутил ее. Ее каштановые пряди выбились из строгой прически и развивались вокруг лица.

Она была невероятно легкой. Опасной. Прекрасной. И в этот момент — просто девушкой на своем первом танце. Внутри меня все смешалось — остатки страха, нарастающая нежность, абсурдность ситуации. И что-то еще… сильное, тягучее, как ее яд.

Мы остановились, еще кружась от движения. Она запрокинула голову, смеясь, ее глаза сияли, губы были приоткрыты. И я… не смог устоять. Наклонился. Медленно. Давая ей время отстраниться, ударить, убить.

Она не отстранилась. Ее глаза широко распахнулись, в них мелькнул испуг, замешательство… и жгучее любопытство. Она замерла.

Наши губы встретились.

Ее губы