Золотая шашка - Роман Семёнович Сеф

пистолетом в руке. Хаджи-Коли вздрогнул, а человек в маске поклонился публике, и пьеса началась. Оказалось, что в ней рассказывается про преступника, который бежал с каторги и скрывается от полиции.

Хаджи-Коли даже заёрзал в кресле.

«Интересно, — подумал он, — как они будут его ловить?»

Пьеса действительно была интересной. Преступника никак не могли поймать, но он потерял в лесу чёрную перчатку, и по этой перчатке сыщики отыскали его след и окружили дом.

Пристав сидел как на иголках.

«Вот сейчас его схватят, — думал он. — Вот сейчас его, голубчика, сцапают».

— Господин пристав, — раздался неожиданно за его спиной густой голос, — у вас на воротничке клоп!

В театре было тихо-тихо, поэтому все посмотрели на пристава. Сам губернатор из ложи посмотрел на Хаджи-Коли.

— Где?! — Хаджи-Коли обернулся и замер.

Позади него сидел нарядный и важный человек.

Двумя пальцами он бережно держал клопа, только что снятого с ослепительно белого воротничка.

Хаджи-Коли ничего сказать не мог. Он сгорал от стыда. Скандал на весь город. У пристава второго участка на воротничке клоп!..

Человек, сидевший позади пристава, тихонько пробрался между рядами и ушёл, приговаривая:

— Какая пьеса плохая...

Хаджи-Коли поглядел ему вслед.

«До чего же этот человек похож на Котовского», — подумал он.

Имущество

Телеграмма начиналась такими словами: «Совершенно секретно. Господину начальнику Департамента полиции — лично».

А дальше в телеграмме сообщалось, что в городе Кишинёве 24 сентября 1906 года задержан важный государственный преступник Григорий Котовский, которого заковали в кандалы и отправили в тюрьму.

На следующий день следователь по особо важным делам отправился в тюрьму допрашивать Котовского.

Он положил перед собой лист бумаги, на котором было напечатано большими буквами: «Протокол допроса». Потом следователь привычным жестом обмакнул перо в чернильницу и написал фразу, которую понять очень трудно. Но я про эту фразу всё сейчас расскажу. Следователь написал:

«Я, судебный следователь Кишинёвского окружного суда по важнейшим делам, допрашивал сего числа нижепоименованного в качестве обвиняемого по настоящему делу».

Если эту фразу перевести на русский язык, то она будет обозначать вот что:

«Я — следователь, то есть начальник, а ты — арестованный, значит, я могу с тобой сделать что хочу. А я хочу задать тебе сегодня несколько вопросов и узнать — кто ты такой, зачем отнимал у богатых деньги и куда их девал?»

И следователь начал задавать вопросы.

— Фамилия? — спросил он.

— Котовский Григорий Иванович.

— Возраст?

— От роду мне двадцать три года.

Перо быстро бежало по бумаге, буковки цеплялись одна за другую.

— По народности и племени я русский.

— Где имеете местожительство? Живёте где? — спросил следователь.

— Постоянного жительства не имею, — отвечал Котовский, помолчав немного. — Живу где придётся. Больше разъезжаю.

— Какое образование? — спросил следователь.

— Окончил сельскохозяйственное училище, — отвечал Котовский.

— А какое у вас имущество? — спросил следователь.

— Имущества нет никакого, — отвечал Котовский спокойно.

Следователь поднял брови.

— Ну это вы врёте! — убеждённо сказал он.

— Поверьте, нет у меня никакого имущества. Вот всё, что на мне. Только костюм. Был, правда, револьвер, так его во время обыска отобрали.

Следователь засмеялся.

— Куда же вы девали награбленное? — спросил он.

— Раздавал бедным, — ответил Котовский.

Следователь захлопнул папку и сказал:

— Мне пора обедать, — и ушёл.

Следователь обедал вместе со своим начальником в кафе «Фанкони». Они сидели на открытой террасе, пили пиво и разговаривали.

— Вы знаете, — сказал следователь, — этот Котовский уверяет, что всё раздавал бедным.

— Врёт! — сказал начальник. — А если не врёт, то, значит, сумасшедший. Только сумасшедший станет рисковать головой, чтобы раздавать награбленное.

— Да, да, — согласился следователь и отхлебнул пиво из кружки.

— Ведь вы никогда бы не стали этого делать? — спросил начальник.

— Ни за что на свете! — ответил следователь.

А Котовский сидел в это время в сырой тюремной камере на нарах и пел грустную песню.

Всякому овощу своё время

Загремел замок. Обитая железом дверь отворилась, и Котовский вошёл в большую комнату, где по стенам в два ряда — одна над другой — стояли деревянные нары. На нарах лежали люди, остриженные наголо. Это была тюремная камера.

Котовский помедлил у двери. Поглядел на людей, с которыми ему предстояло жить. Посмотрел на окно, закрытое железным Козырьком. И ему стало очень грустно.

Он подошёл к нарам, присел и сказал негромко:

— У кого есть верёвочка, дайте.

Парень в рубахе на выпуск достал кусок бечёвки и протянул Котовскому. Котовский перепоясал бечёвкой штаны. В тюрьме носить настоящий ремень запрещено.

Парень в рубахе сказал:

— Давай в карты сыграем.

— Не играю, — ответил Котовский.

Но парень всё равно достал карты. Карты были самодельные. В тюрьме играть в карты тоже запрещено.

— Давай на куртку сыграем, — сказал он.

— Ишь ты хитрый, — сказал Котовский, — у тебя рубаха драная, а моя куртка новая совсем. Не буду играть.

Парень задумался.

— Слушай, — сказал он, — а ты как в тюрьму попал?

У Котовского морщинки побежали к переносице.

— Вот так и попал, — отвечал он. — Шёл по улице, вижу стоит большой дом, написано «Тюрьма». Ну я и зашёл ненадолго.

— На сколько? — спросил парень.

— Ерунда, — сказал Котовский, — на всю жизнь.

Парень помолчал.

— Слушай, а тебя, случайно, не Котовским зовут?

— Нет, — ответил Котовский и лёг на нары.

Утром все пошли на прогулку. Котовский оказался в паре с низеньким курчавым человеком. Они шагали по кругу в квадратном дворике, а сверху на стене стоял надзиратель и наблюдал за ними.

— Давайте познакомимся, — сказал низенький.

— Давайте, — ответил Котовский. — Вы за что в тюрьму попали?

— Случайно, — сказал низенький. — Шёл я по улице, вижу написано «Тюрьма», ну я и зашёл.

— Надолго? — спросил Котовский.

— Не очень, — отвечал низенький, — на десять лет.

Тут прогулка и кончилась. В камере все залезли на нары — кто на нижние, кто на верхние. Парень в рубахе на выпуск подошёл к низенькому человеку и сказал:

— Эй, ты, — сказал он. — Тебе вчера передачу принесли: масло, сахар и колбасу краковскую. Давай её сюда!

Низенький сидел молча.

— Эй, ты, — повторил парень, — гони колбасу и сахар заодно! Что-то колбаски хочется.

Котовский слез с нар и встал во весь рост. Парень окинул его взглядом. Котовский толкнул парня, тот закачался.

— А тебе чего? — спросил парень.

— А