Промт инжиниринг - Вадим Носоленко

Мартин протянул свою идентификационную карту. Дежурный вставил ее в считывающее устройство, и на его мониторе появилась какая-то информация. Мартин попытался разглядеть, что там написано, но угол обзора не позволял. Он заметил только мелькнувшие цветные графики — зеленые, желтые и, на мгновение, красная полоса внизу экрана.

— Все верно, — кивнул он. Было ли облегчение в его голосе? Или Мартину показалось? — Вас ожидают. Для доступа на двенадцатый этаж вам потребуется временный пропуск.

Он коснулся сенсорной панели, и из щели в стойке выскользнула тонкая металлическая карта с голографическим узором. Узор напоминал фрактал — бесконечно усложняющуюся структуру, в которой каждая часть содержала целое. Мартин поймал себя на том, что пытается проследить паттерн, и с усилием отвел взгляд.

— Лифты справа от вас. Приложите пропуск к сканеру и назовите нужный этаж. Пропуск действителен только сегодня и только для одного посещения. После завершения собеседования вернете его на выходе. Это важно. Очень важно. — В голосе дежурного появилось напряжение, когда он произносил последние слова.

— Спасибо, — Мартин взял пропуск. Он был удивительно тяжелым для своего размера, словно сделанным из какого-то экзотического металла. На ощупь карта была не просто холодной — она словно вытягивала тепло из его пальцев, создавая ощущение локального энтропийного коллапса.

Мартин направился к указанным лифтам. Его шаги гулко отдавались в пустом вестибюле, множась эхом, словно за ним следовала невидимая процессия. Дверей было четыре, все из полированной стали без кнопок или индикаторов. Четыре — число смерти в восточной нумерологии, вспомнил он. Совпадение? В этом здании, казалось, не было места случайностям. Он приложил пропуск к единственной видимой панели на стене.

— Двенадцатый этаж, — произнес он. Слова повисли в воздухе, словно ожидая подтверждения от невидимого судьи.

Одна из дверей бесшумно открылась. Не просто открылась — словно растворилась, на мгновение показав Мартину, что граница между «открыто» и «закрыто» здесь была условной. Внутри лифт оказался просторным, с зеркальными стенами и потолком. Бесконечные отражения создавали иллюзию падения в зеркальный колодец — вверх и вниз одновременно. Никаких кнопок, никаких индикаторов этажей — только небольшое табло, показывающее текущий уровень.

Двери закрылись, и лифт плавно тронулся вверх. Ускорение было почти неощутимым — либо инженеры достигли совершенства в компенсации перегрузок, либо законы физики работали здесь немного иначе. Мартин наблюдал, как цифры на табло сменяют друг друга. 1, 2, 3… Каждая цифра вспыхивала красным на долю секунды, прежде чем смениться следующей. Красным. Как таймеры из записки Автентиков.

Он поправил галстук и пригладил волосы, глядя на свое отражение в зеркальной стене. Точнее, на свои отражения — бесконечная череда Мартинов уходила в зеркальную глубину, каждый последующий чуть бледнее предыдущего, пока самые далекие не превращались в призраков. Темно-синий костюм, белая рубашка, серый галстук — классический наряд для собеседований, который он специально купил перед окончанием института. Костюм сидел хорошо, но Мартин все равно чувствовал себя неуютно. Словно он надел не просто одежду, а чужую личность. Костюм делового человека, живущего в мире встреч и контрактов, а не в мире кода и алгоритмов. Он привык к джинсам и футболкам, к удобной и практичной одежде программиста.

7, 8, 9… Лифт поднимался с постоянной скоростью, но Мартину казалось, что время замедляется с каждым этажом. Или это он ускоряется относительно времени? Он вспомнил утренний разговор с родителями. Отец был горд его успехами, но обеспокоен выбором Мартина. «Почему не ИнфоЛогика? — спрашивал он. — Компания твоего дяди, стабильная работа, хорошая зарплата, перспективы роста…» Стабильность — любимое слово отца. Стабильная работа, стабильный доход, стабильная жизнь. Стабильность как синоним стагнации, как медленное умирание в комфорте предсказуемости. Мать улыбалась и кивала, всегда поддерживающая решения мужа. Её улыбка была отрепетированной, выученной за годы брака. Мартин вдруг подумал — а помнит ли она, как улыбаться искренне?

Правда была в том, что мысль о работе в компании дяди вызывала у него почти физический дискомфорт. Это было похоже на аллергическую реакцию души — отторжение на клеточном уровне. ИнфоЛогика производила программное обеспечение для банковского сектора — стабильный, прибыльный, невероятно скучный бизнес. Годы программирования учетных систем, создания безопасных транзакций, оптимизации баз данных… Цифровое рабство, закамуфлированное под карьеру. Превращение творца в механизм по производству финансовых костылей для хромой экономики. Мартин уважал эту работу, но она не была создана для него.

11, 12… Лифт плавно остановился, и двери открылись. Переход был таким мягким, что на мгновение Мартин не был уверен — действительно ли он прибыл, или это просто пауза в бесконечном подъеме.

Мартин ожидал увидеть традиционный офисный интерьер — столы, перегородки, люди в костюмах, снующие между рабочими местами. Нормальность как маскировка, банальность как камуфляж. Вместо этого он оказался в просторном белом помещении, напоминающем больше медицинскую лабораторию, чем офис. Или операционную. Место, где препарируют и переделывают, где органическое встречается с синтетическим. Яркий, но не раздражающий свет лился с потолка, не отбрасывая теней. Свет без источника, освещение без светильников — словно само пространство люминесцировало. Воздух был прохладным и каким-то… стерильным. Не просто чистым — очищенным. Лишенным не только загрязнений, но и самой жизни. Воздух, который никто никогда не дышал.

Прямо перед ним находилась стойка ресепшн — тоже белая, с сенсорной панелью вместо традиционного компьютера. Белизна была агрессивной, тотальной, не допускающей полутонов. За ней сидела женщина лет тридцати с идеально прямыми платиновыми волосами, собранными в тугой пучок. Прическа была настолько совершенной, что казалась результатом математического расчета, а не работы парикмахера. Ее белый лабораторный халат сливался с окружающей обстановкой, создавая странное ощущение, будто голова парит в воздухе. Оптическая иллюзия или преднамеренный эффект? В этом месте грань между случайностью и замыслом была размыта.

— Мартин Ливерс? — спросила она, не поднимая глаз от панели. Вопрос прозвучал скорее как констатация факта. Она знала, кто он, еще до того, как он вышел из лифта. Ее голос был удивительно мелодичным, контрастирующим с холодной внешностью. Диссонанс между звуком и образом создавал когнитивный дискомфорт, словно реальность давала сбой.

— Да, — ответил он. — У меня назначено собеседование на пятнадцать часов.

— Мы знаем. — Она наконец подняла взгляд. «Мы» — не «я». Коллективное сознание или просто корпоративная привычка? Ее глаза были неожиданно теплыми, почти янтарными. Цвет застывшей смолы, хранящей внутри древних насекомых. Что хранили эти глаза? — Я Элия. Прежде чем вы встретитесь с доктором Норрингтоном, нам нужно провести предварительную