Промт инжиниринг - Вадим Носоленко

раздеваясь, и закрыл глаза. Перед внутренним взором продолжали мелькать строчки кода, цифры, формулы. Они складывались в странные узоры — не программы, а что-то иное, похожее на послание, которое он еще не мог расшифровать. А где-то на периферии сознания пульсировало странное, необъяснимое предчувствие перемен.

Последняя мысль перед сном была неожиданной: «А что, если „Эмпатус“ создан не для того, чтобы помогать людям понимать друг друга? Что, если его истинное предназначение — нечто совершенно иное?» Но сон уже затягивал его в свои сети, и вопрос остался без ответа.

Большой конференц-зал Технического Института Новых Технологий был заполнен до отказа. Воздух в помещении был плотным от напряжения и ожидания — сотни амбиций, надежд и страхов сгустились в почти осязаемую субстанцию. Защита дипломных проектов по направлению «Искусственный интеллект и когнитивные системы» всегда привлекала не только преподавателей и студентов, но и представителей крупных технологических компаний, охотившихся за молодыми талантами. Они сидели в задних рядах — хищники в дорогих костюмах, высматривающие свою добычу среди нервничающих выпускников.

Мартин стоял перед проекционным экраном, чувствуя, как пересохло в горле. Утренний душ и две чашки кофе помогли привести себя в порядок внешне, но внутри все еще ощущалась дрожь — смесь усталости, кофеина и адреналина. Несмотря на многочисленные репетиции, этот момент все равно вызывал трепет. Шестьдесят пар глаз смотрели на него с ожиданием. Каждый взгляд — это оценка, суждение, вердикт. Он чувствовал их вес, как физическое давление на плечи. В первом ряду сидел профессор Ван Хайден — высокий худой мужчина с идеально ровной спиной и пронзительным взглядом светло-голубых глаз. Его лицо было маской академического скептицизма, отточенной десятилетиями разочарований в студенческих проектах.

— Проект «Эмпатус», — Мартин начал свою презентацию, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. Первые слова всегда самые трудные — как первая строка кода в новом проекте. — Алгоритм распознавания эмоционального состояния на основе минимальных поведенческих паттернов.

На экране появилась первая слайд — элегантная визуализация нейросети, похожая на галактику из связанных между собой звезд. Мартин специально потратил часы на эту визуализацию, зная, что первое впечатление критически важно.

Следующие двадцать минут прошли как в тумане. Нет, не в тумане — скорее, в том особом состоянии потока, когда ты становишься проводником идеи, а не просто докладчиком. Мартин говорил о нейросетевых архитектурах, о проблеме распознавания эмоций, о практическом применении его системы. Слова лились сами собой, подкрепленные месяцами работы и бессонными ночами. Это была не просто презентация — это было откровение, акт творения, разделенный с аудиторией. Демонстрировал работу алгоритма в реальном времени, анализируя эмоциональное состояние добровольцев из аудитории.

Когда он попросил добровольца, первой подняла руку Астрид Лорис — та самая блондинка с факультета биоинженерии. Она вышла на сцену с грацией модели, но Мартин заметил легкое напряжение в её движениях. Интересно, покажет ли это «Эмпатус»?

— Ключевое отличие «Эмпатуса» от существующих систем, — продолжал он, пока Астрид устраивалась перед камерой, — в том, что он не полагается на мимику или традиционные признаки эмоций. Вместо этого он анализирует микропаттерны — едва заметные изменения в дыхании, движении глаз, тембре голоса. Эти сигналы — как отпечатки пальцев наших эмоций, уникальные и неподделываемые. Это делает систему устойчивой к попыткам обмана и позволяет определять истинное эмоциональное состояние даже у людей, хорошо контролирующих внешние проявления эмоций.

На экране появились результаты анализа: «Уверенность (71%), Любопытство (64%), Скрытое беспокойство (52%), Романтический интерес (38%)». Последний пункт вызвал негромкий смешок в аудитории, и Астрид слегка покраснела, что только подтвердило точность алгоритма.

Когда презентация подошла к концу, в зале воцарилась тишина. Это была не пустая тишина отсутствия интереса, а наполненная тишина осмысления, когда аудитория переваривает увиденное. Мартин напряженно ждал вопросов, готовый защищать каждую строчку своего кода, каждое решение.

— Господин Ливерс, — профессор Ван Хайден поднялся с места. Его движения были размеренными, театральными — человек, привыкший к вниманию аудитории. — Ваш проект… впечатляет. Пауза. Мартин почувствовал, как сердце пропустило удар. В устах Ван Хайдена «впечатляет» могло означать что угодно. Хотя я по-прежнему считаю, что достоверность распознавания эмоций на основе столь ограниченных входных данных не может быть достаточно высокой для практического применения. Вот и привычный скептицизм. Мартин почти расслабился — это была знакомая территория.

— С учетом многослойной верификации и самообучающейся системы коррекции ошибок, точность распознавания составляет 91,7%, профессор, — ответил Мартин. Цифры были его союзниками, фактами, против которых трудно спорить. — Это выше, чем у большинства существующих систем, использующих видеоанализ лица.

— И как вы объясните такую высокую точность при столь ограниченных входных данных? — в голосе профессора слышался неприкрытый скептицизм. Но также, заметил Мартин, и genuine интерес. Ван Хайден был скептиком, но честным скептиком.

Мартин сделал глубокий вдох. Этот вопрос он ожидал. Более того — он надеялся на него. Это был его шанс объяснить философию, стоящую за кодом.

— Дело в том, что традиционные системы анализируют то, что человек показывает миру. Моя система анализирует то, что человек не может контролировать. Это как разница между чтением книги и изучением процесса её написания — второе расскажет вам гораздо больше об авторе. Микродвижения глаз, изменения в ритме дыхания, едва заметные колебания голоса — все это сигналы, которые наш мозг подсознательно считывает при общении, но которые мы не формулируем рационально. Миллионы лет эволюции научили нас читать эти сигналы для выживания. Мой алгоритм просто переводит этот древний язык на современный цифровой. «Эмпатус» просто формализует и кодифицирует этот интуитивный процесс.

Профессор Ван Хайден смотрел на него долгим, оценивающим взглядом. В его глазах мелькнуло что-то — уважение? Одобрение? Или просто признание достойного оппонента в интеллектуальном поединке? Затем медленно кивнул:

— Принято. Есть еще вопросы к докладчику?

Вопросы были, много вопросов. Они сыпались как летний дождь — некоторые освежающие, некоторые колючие, но все свидетельствующие о genuine интересе к его работе. Технические детали, этические аспекты, возможные применения. Женщина в строгом костюме из третьего ряда — явно представитель какой-то корпорации — спросила о возможности использования алгоритма для отбора персонала. Молодой человек с факультета философии поднял вопрос о праве на эмоциональную приватность. Кто-то интересовался возможностью обмануть систему с помощью психотропных препаратов.

Мартин отвечал четко и уверенно, чувствуя, как первоначальное напряжение уступает место профессиональному азарту. Это была его стихия — обсуждать то, что он создал, объяснять принципы работы, спорить о технических решениях. Каждый вопрос был как новая функция, которую нужно отладить, каждый ответ — элегантное решение сложной задачи.

Особенно запомнился