История российского государства. Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953) - Борис Акунин

Герберт Уэллс, разговаривавший с вождем революции в 1920 году, очень многого — да почти ничего — в большевизме не понял, но своим писательским чутьем угадал в собеседнике самое главное, когда назвал его «кремлевским мечтателем» и ощутил с ним родство душ. Один фантаст распознал другого.

Да, Ленин был самый настоящий утопист и мечтатель. Государство, образовавшееся в результате его деятельности, Союз Советских Социалистических Республик, вовсе не являлось реализацией этой мечты. Ульянов-Ленин мечтал совсем о другом: о Всемирной Коммунистической Республике и рассматривал победу большевиков на российской территории как промежуточный этап. Владимир Ильич не являлся российским патриотом. Ему, в общем, не было дела до России — в этом они с Троцким полностью сходились. «Дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать — это только этап, через который мы приходим к мировой революции!» — сказал однажды Ленин в частном разговоре.

В зрелые годы Ленин очень скупо делился воспоминаниями о ранней поре своей жизни, но однажды упомянул, что отказался от идеи Бога в 16 лет — выкинул нательный крестик в мусор. Подростковый бунт — тоже явление вполне заурядное, но мало на кого в переходном возрасте обрушивается такое потрясение, как казнь любимого старшего брата. К этому следует прибавить стену отчуждения, которая моментально возникла в симбирской чиновничьей среде вокруг семьи «цареубийцы». Верить рассказу младшей сестры Марии о том, что гимназист Володя якобы заявил «Нет, мы пойдем не таким путем», не следует (девочке было девять лет), но то, что именно тогда определилась вся последующая судьба юноши, не вызывает сомнений. Царизм стал его заклятым врагом.

Российские враги царизма в те времена придерживались народнической идеологии, то есть делали ставку на крестьянство, что было естественно в аграрной стране. Но Владимир Ульянов действительно «пошел другим путем», и произошло это, кажется, опять-таки по личным причинам. Поступив в Казанский университет, юный бунтарь сразу же, на первом курсе, ввязался в студенческий протест, был отчислен и по несовершеннолетию отправлен под присмотр матери, в деревню, где у Ульяновых имелось поместье. Там он попробовал заниматься хозяйством, но столкнулся с крестьянской хитростью, прижимистостью, необязательностью — и навсегда разочаровался в сословии «мелких хозяйчиков». Рабочему классу повезло больше. Владимир влюбился в него дистанционно, по книжкам, и стал марксистом прежде, чем познакомился с живыми пролетариями.

Владимир Ульянов-Ленин в 1917 году: в парике, зато без бороды и усов, так что хорошо виден характер

Реальное знакомство произошло в 1895 году, в Петербурге, когда Ульянов стал членом марксистского кружка с громким названием «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Молодые интеллигенты занимались агитацией в фабрично-заводской среде. Они были переловлены полицией прежде, чем Ульянов успел разочароваться и в рабочих. В дальнейшем он с пролетариатом вживую общаться не будет и сохранит об этом «революционном классе» довольно идеализированное представление.

Ключ к пониманию личности Ленина, однако, по-видимому, в том, что он являл собою редко встречающееся сочетание идеализма с прагматизмом. Лестница, по которой поднимался Владимир Ильич, вела в облака, но каждый шаг и каждая ступенька на этом пути были тщательно продуманы и рассчитаны.

Ульянов обладал блестящими интеллектуальными способностями — это признают все.

В гимназии он, не будучи зубрилой, шел первым учеником и, являясь братом «цареубийцы», получил золотую медаль; сдавая экстерном в Санкт-Петербургском университете экзамены на юриста, заработал высшие оценки по всем дисциплинам; первая же опубликованная работа 24-летнего автора («Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?») стала важным событием в революционной среде, одним из первых манифестов российского марксизма.

Люди, близко знавшие Ленина, пишут о его одержимости (жена называет это «ражем»). Он был человеком увлекающимся и в своих увлечениях страстным. Это касалось даже мелочей: езды на велосипеде, походов за грибами, охоты — чего угодно. «Он мог сидеть за шахматами с утра до поздней ночи, и игра до такой степени заполняла его мозг, что он бредил во сне. Крупская слышала, что во сне он вскрикивал: если он конем сюда, я отвечу турой», — рассказывает ленинский приятель Николай Валентинов. При этом, отмечают несколько мемуаристов, Ульянову очень нравились всякого рода состязательные досуги, и он должен был непременно побеждать, а проигрыш сильно портил ему настроение.

Примечательно, что, проигрывая не за шахматной доской, а в больших и важных политических делах (это случалось нередко), Ленин, наоборот, не падал духом, а немедленно начинал выискивать, какую пользу можно извлечь из неудачи — весьма сильное качество для лидера.

Страстность натуры и неумение проигрывать делали Владимира Ильича человеком конфликтным. Он был резок и безапелляционен в спорах, без конца с кем-то пикировался и ссорился. Хорошие отношения складывались только «сверху вниз» — с теми, кто безоговорочно признавал его правоту. «Для терпимости существуют отдельные дома», — презрительно говорил Ульянов, и терпимостью он действительно не отличался.

Эта проблемная черта компенсировалась большой харизмой, которую отмечают очень многие. Ленин умел ценить толковых людей, отдавая должное их достижениям. Так называемая «ленинская гвардия» состояла из очень ярких соратников (в отличие от будущей «сталинской гвардии»).

Во всяком человеке и уж особенно в правителе важны моральные качества. Этика Ульянова-Ленина заслуживает отдельного разговора — она в значительной степени определила и облик партии, и политику нового государства.

С точки зрения нормальных человеческих представлений о добре и зле Владимир Ильич был существом совершенно имморальным. У него имелись нравственные принципы, но специфические, легшие в основу концепции «партийной морали». Она гласила, что нравственно всё полезное для партии и безнравственно всё для партии вредное. Вообще-то ничего новаторского в этой идее нет, она известна испокон веков: цель оправдывает средства. Давний знакомый Ленина социал-демократ Потресов пишет про него: «человек, способный идти к своей — пусть высокой, священной цели — через какие угодно низкие преступления».

Основы «партийной морали», собственно, заложил еще нигилист Нечаев, к которому Ленин относился с большим пиететом. «Совершенно забывают, что Нечаев обладал особым талантом организатора, умением всюду устанавливать особые навыки конспиративной работы, умел свои