Смерть под занавес - Екатерина Красавина

- Блондинка и брюнетка, - повторила Катя, - а разве нельзя изменить внешность при помощи парика, грима?

Элла Александровна бросила на нее внимательный взгляд:

- Дело не в этом, дело в характере, заложенном природой. Часто внешность является отражением внутреннего мира. Когда мужчины влюбляются в блондинок, им бессознательно хочется чего-то нежного, кроткого. Неважно, что ангел оборачивается стервой: выбор сделан на уровне стереотипов. И наоборот, брюнетки сразу рисуются женщинами-вамп, этакими пожирательницами мужчин, нервными истеричками и психопатками. Эта иллюзия стара как мир, но мужчины часто попадаются на нее. Рита и Анжела удачно дополняют друг друга. И наконец, Лилия Георгиевна. Она пережила ужасное горе, у нее умерла дочь в возрасте пятнадцати лет. Зверски изнасиловали в парке, тело нашли только через два дня. Бывшая актриса Харьковского театра. Молчалива, но это понятно. Иногда не разговаривает ни с кем целыми днями. Но играет прекрасно. Муж - художник. Правда, они расстались.

От сквозняка дверь комнаты медленно раскрылась.

- Ну вот и все, - Гурдина резким движением потушила окурок в хрустальной пепельнице, сделанной в виде раковины. - Ты довольна моими объяснениями?

- Пока да, - Катя замялась, - но вы ничего не рассказали о себе.

Гурдина усмехнулась:

- Ну а что рассказывать, все так просто и обыденно. Где родилась, не знаю, воспитывалась в детских домах. Когда вышла в жизнь, то начала скитаться по провинциальным городам, потянуло в театр, сама играла немного, потом стала режиссировать, десять лет руководила самодеятельным театром в Твери, перебралась в Москву, и так пошло-поехало.

- Значит, родных у вас нет?

- Ни единой души, замужем никогда не была, да, по правде говоря, и не тянуло. Рубашки стирать и обеды готовить - это не для меня.

- И детей не было?

Лицо Эллы Александровны внезапно застыло.

- Нет.

Катя почувствовала нечто странное, но не могла дать этому никакого объяснения. Если бы она была суеверной, то сказала бы, что кто-то невидимый присутствует рядом с ними.

Часы, стоявшие в углу на высокой подставке, показывали около четырех дня. Такие часы Катя видела совсем недавно в одном из антикварных магазинов в центре Москвы. Сельская идиллия: кусочек луга, пастушка, которая прилегла на камень. К ее ногам ластится овечка. Пастушок поодаль играет на рожке. Пастушка чуть повернула голову. Ее портило какое-то жесткое выражение лица, раздвинутые в неестественной улыбке губы и круглые глаза-буравчики.

Гурдина опустила веки.

- Я ухожу. - Катя привстала со стула. - А почему у вас два трюмо?

- Комната маленькая, а так зрительно увеличи-вается пространство, дизайнерский трюк. Захлопни посильнее дверь, - донеслось до Кати в коридоре.

Оставшись одна, Гурдина осторожно сползла с дивана и подошла к зеркалу.

Неожиданно ей вспомнилось... медленное оце-пенение. Она словно проваливается в какую-то бездну. Из этого состояния ее выводит мягкий голос: "А теперь встань и подойди к зеркалу, что ты там видишь? Посмотри... посмотри внимательно..."

Глава 4

С Алексеем Николаевичем Яриным Катя дого-ворилась встретиться в два часа дня в кафе "Роза Азора". Тот позвонил утром и сказал, что директор агентства дал ему поручение работать с ней в одной связке. Поэтому Алексей предложил срочно встретиться, чтобы обговорить все вопросы.

В кафе было полно людей. Катя подперла щеку рукой и монотонным голосом принялась пересказывать то, что свалилось на нее в эти дни, а в заключение с отчаянием выпалила:

- Ничего не понимаю, ровным счетом ничего! - Катя с досады стукнула ложечкой о вазочку с мороженым, отчего та обиженно звякнула. - Я не знаю, что делать, Алексей Николаевич.

- Зови меня Алексеем и на "ты", к чему нам этот официоз.

- Дело мое - труба, - упавшим голосом сказала Катя.

- Так не бывает, обязательно должны быть какие-то зацепки, ниточки, которые в конце концов и выведут к желаемому результату.

- Представь себе, пока никаких! - закричала Катя.

С соседнего столика до нее донеслось сказанное громким шепотом: "Перебрала девочка". Она даже не сразу сообразила, что это относилось к ней.

- Давай рассказывай снова, все по порядку, не торопись. Бывает так: то, что тебе кажется несу-щественным, на самом деле - главное, и наоборот.

- Итак, я имею, - Катя начала загибать пальцы, - труп с театральным шарфиком на шее - раз. И даже кто убитый-неизвестно. Никакой информации в агентство не поступало.

Алексей кивнул:

- Да, это так. Убили длинной иглой, напоминающей шило. Подошли сзади и воткнули под лопатку. Мгновенная смерть. Человек ничего не успел сообразить. Отсюда непонятная гримаса, что-то вроде вымученной улыбки.

- Талантливый режиссер, который на дух не переносит прессу, - два, продолжала Катя. - Труппа разномастных актеров - три. Как они играют в одном спектакле - уму непостижимо. Ничего общего между ними, судя по описанию Гурдиной, нет.

- Ты с ними беседовала?

- Еще нет.

- Не откладывай. А что Гурдина рассказала о своих актерах?

- Немногое. Рубальский - родом из потомственных польских дворян, непрофессионал, но играет исключительно выразительно. Сандула герой-любовник. Артуру с Рудиком не хватает практики, но у обоих несомненные способности, - передразнила Катя Гурдину, - Рита и Анжела тоже не без талантов. Анжелу, впрочем, она выделила особо. Ну а Лилия Георгиевна - актриса Харьковского театра. Пережила ужасное горе, изнасиловали ее пятнадцатилетнюю дочь в парке и убили. Поэтому она замкнута и неразговорчива. Все.

- А тебе не кажется странным, что Гурдина ничего не сказала об их увлечениях, семейных радостях или трудностях? Ни-че-го.

- И что это, по-твоему, значит?

Алексей рассмеялся:

- Типичный образец эгоцентрика, сильной творческой личности, которая одержима своим делом, а все, что выходит за его рамки, напрочь отбрасывается. Судя по всему, актеры для Гурдиной всего лишь подручный материал, из которого она лепит то, что ей заблагорассудится. Еще один вопрос: почему все-таки от Эллы Гурдиной, выдающегося, как говорят критики, режиссера, ушла Юлия Миронова? Действительно ли это женские склоки или нечто большее? Я скажу в агентстве, чтобы за ней установили наблюдение.

- Ты знаешь... - Катя внезапно замолчала, вспомнив часы в комнате Гурдиной. Она хотела рассказать Алексею о том, что ее почему-то охватил неясный страх и тревога, но передумала. "Подумает, что я - неврастеничка с расшатанными нервами..." - Мне кажется, - задумчиво сказала она, - что я попала в театр марионеток. Меня с самого начала поразило ощущение чего-то нереального, искусственного: и этот японский сад, и водопад, и актеры, словно вырезанные из картона.

- Поверь, самое трудное, - кивнул Алексей, - проникнуться психологическими нюансами обстановки, отношений между людьми, тем, что сейчас называют модным словом "аура". Как только ты войдешь в эту струю, тебе будет легче ориентироваться и искать "своего" врага. Ты как бы постепенно вживешься в шкуру убийцы, начнешь понимать его мотивы и даже мысли.

До них донеслась вкрадчивая мелодия танго.

- Представь, что твой противник - партнер по танго. Ты танцуешь с ним в темноте и не видишь его лица, оно покрыто мраком. Ты сливаешься с ним в одном ритме, чувствуешь дыхание, угадываешь шаги, повороты. И начинаешь медленно воссоздавать его облик. Ну, как в детской игре - ощупываешь и гадаешь, кто бы это мог быть. Так происходит узнавание, а потом - озарение. Мгновенное, как фотографическая вспышка.

Наступило молчание.

- Да, задача у нас, мягко говоря, трудная, - продолжил Алексей. - Мы связались с милицией, никаких данных об убитом пока нет. Сигналов о пропаже человека, похожего на убитого, тоже не поступало. Как только что-либо станет известно о нем, мы сразу узнаем. А пока... остается ждать. Жаль, что у него не было с собой ни сумки, ни документов - словом, ничего, что могло хоть как-то указать на его личность. Как будто кто-то специально взял и все разом спрятал, чтобы никто не спохватился об убитом до поры до времени.

- Получается, что кому-то выгодно, чтобы этого человека не опознали?

- Во всяком случае убийце выгодна любая проволочка. Не установив личность убитого, мы не можем и строить гипотезы о том, кто является убийцей. То есть мы можем выдвигать предположения, но наше поле действия существенно сужено. Мы маневрируем на очень узком пятачке с минимальным набором фактов. Подытожим, что мы имеем на сегодня. Труп неизвестного мужчины сорока с лишним лет в сером костюме и светло-голубой рубашке. На шее - шарф из театрального реквизита. Что убийца хотел сказать этим? Может, он питал давнюю неприязнь к Элле Гурдиной и хотел таким образом ее напугать, шокировать? Ведь как-то достал он этот шарфик. Значит, или убийца имел доступ к костюмерной, или он украдкой забрался туда и стащил шарфик, пока никого не было. Забрался до начала спектакля или в другой день? На все эти вопросы хотелось бы скорее получить ответы. Это, возможно, приведет нас к разгадке или хотя бы к первым результатам расследования. Надо опросить заведующую костюмерной: пропадали у них раньше вещи или нет и есть ли возможность проникнуть туда постороннему лицу? Это одно направление. Другое - связано с самим театром. Надо первым делом найти тех, кто знал Михаила Касьянникова, узнать точно, отчего он погиб и как. А то, что ты говоришь о чувстве нереальности, которое тебя охватило в "Саломее", - это надо тщательно проанализировать. Может, за этим тоже что-то стоит?