Я вернусь через тысячу лет - Исай Давыдов

Он чуть ниже меня. Но меня всегда считали высоким. В нашем классе только Женька был выше. Так что, в общем-то, у Али хороший рост. Но зато Али шире меня в плечах и быстр и ловок, как тигр, и по его мускулатуре можно изучать анатомию.

Я тоже не слабак и никогда не жаловался на свои мускулы. Но мне далеко до Али.

Интересно, какими видят нас обоих здешние девушки?

Али – яркий, смуглый, броско-красивый. У него цепкий и быстрый, как молния, взгляд. Рядом с ним я – блеклое пятно. У меня светлые волосы, и бледный, красноватый северный загар, и веснушки на носу, и глаза – обычные, серые.

И наконец, Али талантлив. Всего месяц мы в “Малахите”, но пластмассовое панно “Подвиг”, созданное руками Али, уже украшает нашу столовую, на скульптуры Али бегает смотреть чуть не весь лагерь, и талант Али уже признан здесь всеми.

А я? Никогда у меня не было никакого таланта. И даже немногие стоящие дела, которые я задумал – “поминальник” для радиофонов да коробочки эмоциональной памяти, – так и не довел до конца.

Чего же Али волноваться? Чего спешить? Он не из худших здесь...

– А может, тебе и не нужна тут девушка? – интересуется Али. – Может, ты еще любишь ту?.. Которая приезжала... Ее, наверное, не взяли в “Малахит”?

– Не взяли, – соглашаюсь я. Почему-то не хочется объяснять Али, что Лина и не просилась сюда. – Но это не моя девушка, Али. Мы просто друзья.

Али хмыкает и недоверчиво усмехается. Потом произносит:

– Она на тебя так смотрела!.. Нет, вы не просто друзья!

– Это тебе показалось, Али.

Он снова хмыкает и недоверчиво усмехается.

Конечно, ему не показалось – это и я понимаю. Но зачем все объяснять?

Лина приезжала ко мне только один раз – десять дней назад. Мы долго бродили с ней по громадному парку “Малахита” и качались на качелях, и взлетали в небо в кабине пневматической катапульты, и потом обедали в нашей столовой, где я представил ее своим новым друзьям.

После обеда мы бродили по осеннему, рыжеющему парку уже втроем – с Маратом Амировым, который очень обрадовался, увидев Лину в нашей столовой. Но потом Марат незаметно исчез куда-то – и мы опять остались вдвоем.

Это был очень грустный день, потому что он как бы подводил итог нашей так и не сложившейся любви. У любви должно быть будущее – тогда она может жить. А у нас с Линой будущего не было – с первого дня. И поэтому мы поссорились, не успев толком познакомиться. И хотя потом Лина сама вызвала меня и поняла, и простила невольную мою бестактность в тот день, – мы все же оба чувствовали полную обреченность наших отношений. Может, Лина и хотела бы, чтоб я отказался от “Малахита”, – ради нее. Но, разумеется, не говорила об этом. А если бы и сказала – ничто бы не изменилось. Видно, она чувствовала это – потому и молчала. Слишком немногое нас связывало, чтобы я отказался ради нее от своей давней мечты.

Еще если бы ради Тани...

Вообще, я слишком много думал о Тане, когда разговаривал с Линой.

Наверно, она и это чувствовала.

Может, потому и плакала, когда мы прощались. Не знаю. Но при мне держалась хорошо. И много шутила. И даже хохотала.

Но шутила – горько.

И зачем это ей так не повезло?

Почему-то мне кажется, что она не приедет больше в “Малахит”. Хотя я и приглашал. Десять дней назад мы, наверное, виделись с Линой в последний раз.

–...Ты слышал сегодня утром передачу о Ганимеде? – неожиданно спрашивает, Али.

– Слышал. Порадовался. Наконец-то проект становится живым делом.

Это был давний проект – перевести спутник Юпитера Ганимед на орбиту Земли, создать на нем атмосферу, расселить людей. Об этом проекте на Земле долго спорили, как когда-то – о судьбе планеты Рита. И вот только сегодня передали, что проект “Ганимед” становится планом действий, что для его осуществления назначаются конкретные сроки.

– Я тоже порадовался, – говорит Али. – Но я подумал еще и другое. Когда к Земле подгонят Ганимед – может, станет не до Риты? Всех добровольцев Ганимед возьмет себе, и мы будем там напрасно ждать новых кораблей...

– Охотники найдутся, Али! Для Риты нужно не так уж много добровольцев. Но ведь до этого еще страшно далеко. Через десять лет Ганимед только потащат от Юпитера на нашу орбиту. А сколько он будет идти! Да еще атмосферу нужно создавать! На Луне атмосферу создавали больше двадцати лет!..

– Тогда был другой век, – возражает Али. – У нас не такие темпы!

– Все равно, это годы, Али. Годы! За эти годы на Риту уйдет немало кораблей. За это время подрастет другая молодежь. Много другой молодежи. И то, что не испугало нас, – не испугает и ее. Она даже наверняка будет смелее нас.

– Ты говоришь так, Сандро, будто ты уже сейчас старик!

А может, Али прав? С тех пор как я получил от Тани то письмо, – не раз чувствовал себя, стариком.

Когда думаю о Тане, все еще кажется, что настоящее – позади. Конечно, когда-то будет другая девушка. Когда-то я женюсь – иначе не пустят на Риту. Но все это заранее кажется лишь заполнителем той огромной пустоты, которая образовалась после Тани и в которой совсем потерялась маленькая Лина.

Иногда гадаю – что было бы, если б мы с Таней не расстались? Не видать бы мне “Малахита”! Ведь я давал слово. Давно, еще в седьмом классе. Хотя Таня и не просила никаких обещаний. Но все равно я никогда еще не нарушал своих слов.

Мы в тот день купались с Таней на Пышме. Вдвоем.

– Ты хочешь лететь на Риту? – спросила Таня.

– Конечно!

– Но ведь это навсегда!.

– Ну и что?

– Так легко? По-моему, ты просто не понимаешь слова “навсегда”.

– Почему? Понимаю!

– А ты мог бы улететь без меня?

Я растерялся. Просто не думал над этим раньше. Как-то само собой разумелось, что мы все время будем с Таней. И если придется куда-то лететь – полетим вместе.

Однако не зря же она спросила. Конечно, она не струсит. Но она болела. А в космос посылают только идеально здоровых.

– Нет, Таня! – Я помотал головой и почувствовал, что у меня холодеют губы. Потому что это была страшная клятва – я не мог нарушить ее. – На Риту я не полечу без тебя! Только вместе!

– А ты испугался, Шур! – Таня усмехнулась. – У тебя даже губы посинели...

И все-таки я теперь в “Малахите” один. Без Тани. Непостижимо!

Интересно, а как это все решилось у Женьки Верхова?

Вначале мне показалось, что он не колебался, все решил быстро. Потому что когда я пришел на наш выпускной вечер, – сразу увидел заплаканные глаза Лены Буковой. Она была очень нарядна, как всегда, изящна и эффектна, но ее большие зеленые глаза были измучены и полны отчаяния.

Немного позже я встретил взгляд Женьки. В этом взгляде было столько боли, что я поразился.

Впрочем, и Женька удивленно глядел на меня. Ведь на этом вечере я ни разу не подошел к Тане. Впервые. Наверно, Женька тоже прочитал что-то неожиданное в моем взгляде.