Три ночи с лицемером или Stolen Car (СИ) - Надежда Черпинская

очень-то хотели. Вид у меня был довольно потрёпанный и пьяный. Но я сунул таксисту щедрые чаевые, и тот с улыбкой распахнул перед нами дверцу.

Вот так-то! Люди могут с пеной у рта вещать о морали, духовном развитии и прочем возвышенной чепухе, но главная сила, которая движет этим миром, как это ни банально — деньги.

Они у меня были. И нас взялина борт. И даже не посмели сделать ни одного замечания.

А может, этому извращенцу за рулём любопытно было посмотреть, как далеко я зайду?

Я бы зашёл, но у Иты в отличие от меня ещё сохранились крупицы совести.

Едва мы оказались у её дома, у меня сорвало последние тормоза. Не знаю, как смертным мужчинам удаётся контролировать собственную похоть. Может, я, конечно, с непривычки всё воспринимал так остро, но моё тело явно опережало разум.

Я притиснул Иту к стене прямо в прихожей и начал стягивать с любовницы невозможно узкое платье.

— Адам… — снова попыталась она воззвать к моему здравому смыслу. — Тебе нужно в душ, и одежду постирать. А потом нужно посмотреть твои ссадины…

— Забудь о них! Я хочу тебя! Всё остальное подождёт…

— Да что с тобой сегодня? — уже в который раз изумилась она. — Раны нужно обработать!

— А ты обработай их своим сладким язычком… — прорычал я, прикусывая мочку её уха. — Твои поцелуи меня мигом исцелят.

— Что за бес в тебя сегодня вселился, казанова? — смешливо фыркнула Ита. — Слушай, ну, серьезно! Тебе нужно в душ. И мне тоже нужно в душ… А до утра у нас ещё достаточно времени — всё успеем.

— Ты права. Иди первой! — велел я, наконец, на мгновение включая голову. — Ты вся продрогла. Тебе срочно надо под горячую воду.

— Хорошо, — она благодарно улыбнулась и исчезла в ванной. — Я быстро…

Я выждал пять минут, тихо приоткрыл дверь и вошёл следом.

Её манящий обнажённый силуэт прятался за паутиной капель, стекающих по стеклу душевой кабины. И это выглядело намного соблазнительнее, чем просто голое тело, которое можно рассмотреть без труда.

Я бесшумно стянул с себя грязные тряпки, рывком открыл душевую и нырнул под струи горячей воды.

Ита испуганно вскрикнула. А через минуту несдержанно охнула, когда я рывком приподнял её и втиснул в угол, прижимая спиной к гладкому прохладному кафелю.

Сопротивляться было бесполезно — она это сразу поняла. И тотчас, подчиняясь безумию страсти, покорно обвила моё тело руками и ногами, словно зелёный плющ, оплетающий мощный ствол древа.

* * *

— Признайся, ты ведьма? — усмехнувшись, спросил я, притиснув её к себе и целуя в шею, после очередного нашего раза, уже не помню какого по счёту.

За окном светало. А мы так и не спали сегодня…

— Что? — удивлённо фыркнула она, разворачиваясь ко мне лицом. — Ты сегодня… очень странный… Правда… таким ты мне нравишься ещё больше! И всё-таки… что это был за вопрос?

— Просто ты… невероятно волшебная… Я, кажется, влюбился… Или это чары? — не знаю, откуда из меня полезли эти сентиментальные глупости, но я говорил искренне.

Она провела по моей щеке пальчиком, разглядывая меня несколько мгновений.

— Вообще-то, мама рассказывала, что моя прабабушка умела лечить. Её считали колдуньей. Про неё много сплетен ходило. Ещё и из-за того, что она родила без мужа. Как и мама… меня… Говорили, что женщины нашего рода прокляты на одиночество. Так они платят за свой дар. Но… у мамы не было никакого дара. Просто мой отец оказался обычной сволочью и бросил нас. А я… У меня ведь есть ты. Значит, нет никакого проклятия…

— Нет, — кивнул я согласно и поцеловал её в губы. — Верить в проклятия глупо. Мы же разумные люди XXI века. А это всё суеверия. Ты обязательно будешь счастлива, Ита! Счастлива и любима.

Её идеальные тёмные брови дрогнули, глаза заблестели.

— Но… не с тобой? — наверное, ей стоило огромных сил произнести это.

— Разве я говорил такое? — попытался я перевести всё в шутку. Мне чертовски не хотелось выбираться из её постели, но я понимал, что пора это сделать. Прямо сейчас.

— Прозвучало именно так… — она словно внезапно превратилась в ледяную статую.

— Я не хочу уходить, — честно признался я, обрисовывая пальцем контур её губ. — Мне с тобой нравится. Это была лучшая ночь в моей жизни, Ита! Лучшая…

— И моя… — она грустно улыбнулась и понимающе вздохнула: — Но ты не останешься…

— Нет, не останусь, — спокойно подтвердил я. — У моих детей — праздник, и моя жена ждёт меня дома. Я должен уйти сейчас. И я всегда буду уходить, Ита. Ты ведь это понимаешь. Ты умная девочка. Ты всё понимаешь…

Её глаза цвета тёмного янтаря медленно заволакивало сияющей пеленой слёз.

Я взял её за подбородок и очень весомо произнёс:

— Скажи мне, что ты делаешь здесь? Ответь мне! Или себе… Зачем ты здесь? Чего ты ждёшь? На что надеешься? Разве это, — я махнул рукой, описывая крохотную комнатушку, в которой мы только что занимались любовью, — то, о чём ты мечтала? То, чего ты достойна? Разве здесь место для тебя?

Несколько мгновений она ошарашенно смотрела на меня, словно осознала только что какую-то великую тайну мира.

Потом слёзы всё-таки хлынули по щекам. Ита поднялась и села, отвернувшись к окну.

А я смотрел на её изумительно красивую спину, и мне мерещилось, что я вижу, как сквозь бархатную кожу выпирают острые осколки её разбитых вдребезги надежд и развалившегося на куски мира.

А, может быть… это начинают прорезаться крылья? Обретать крылья — это всегда больно. Как рождаться или умирать. Но без крыльев не долететь до цели, так и будешь ползать, проваливаясь всё глубже в трясину будней.

— Уходи! — тихо сказала она. — Уходи, пожалуйста!

Я молча поднялся, стянул с сушилки свои ещё чуть влажные вещи. Где-то в промежутках между учинённым развратом мы-таки успели затолкать мою одежду в стиральную машину.

Я безмолвно оделся и уже у порога оглянулся. Она всё так же смотрела в окно.

И лишь когда щёлкнул замок двери…

— Адам! — Ита порывисто вскочила и кинулась ко мне, как была, нагишом. На несколько мгновений она обвила руками мою шею, приникла всем телом, впилась в губы, а, отстранившись, жарко шепнула: — Я люблю тебя! Я так люблю тебя!

Потом её руки соскользнули и безвольно повисли, как ветви плакучей ивы.

Она посмотрела мне прямо в глаза и твёрдо добавила:

— Но больше не приходи! Никогда.

9 Ночь вторая

Ну, вот и всё, первая ночь моей жизни позади.

Я иду пешком