Три ночи с лицемером или Stolen Car (СИ) - Надежда Черпинская

Кажется, сегодня на завтрак медовые блинчики, которые так любят мои дети.

Я-Адам их тоже люблю, хоть и не говорю об этом никогда, не считаю важным благодарить жену за завтрак или ужин.

И вот я вхожу и говорю: «Привет». Так просто, будто не пропадал всю ночь неизвестно где. То есть, конечно, известно. И подозреваю, что не только мне.

Онора с грохотом роняет сковороду на плиту, резко оборачивается и пару секунд изумлённо смотрит на меня. Я успеваю за эти мгновения оценить её с ног до головы…

Что ж, не такая маняще-сладкая, как Ита. Более сдержанная, серьёзная, закрытая. Более… взрослая. Нет, нет, не старая, а именно взрослая. Онора младше мужа на пять лет, и выглядит на свой возраст. Она ухоженная, элегантная, стройная. Тщательно следит за собой, за своей одеждой, прической, кожей, фигурой.

Как следит и за этим домом, и за двумя детьми-погодками. Эта женщина — истинная леди. В былые времена она, наверняка, была хозяйкой какого-нибудь поместья или замка.

Я снова ни черта не понимаю. Что такие женщины находят в ничтожестве, тело которого я взял поносить?

Я смотрю на жену с искренним восхищением.

Она на меня с недоверчивым изумлением и растерянностью. Явно не ждала…

— Адам… ты же… — даже голос Оноры звучит ошеломлённо. Но она тут же берёт себя в руки: — Привет!

— Рейс отменили, — пожимаю я плечами. — Непогода, туман… Прождал всю ночь вылет, но самолёт так и не поставили. Пришлось звонить партнёрам… извиняться и… переносить встречу.

Она пристально смотрит на мою помятую одежду и не менее помятое лицо в свежих ссадинах. Я сам его оценить не успел, но, полагаю, следы вчерашней драки никуда не исчезли, а стали лишь краше.

Онора кивает и отворачивается обратно к плите.

Детям на завтрак нужны блинчики, а не скандал.

Впрочем, не представляю мою жену скандалящей. Она точно не будет закатывать истерику, скорее уж молча соберёт чемодан и уйдет, хлопнув дверью, обдав меня напоследок волной ледяного презрения. Или выставит за дверь меня самого. Имущество у нас общее, но я всё-таки работаю на её отца…

Вообще, Адам — рисковый парень! Изменять женщине, от которой зависит всё в твоей жизни… это не только идиотизм, но ещё и какой-то извращённый вид экстрима.

— А что у тебя с лицом? — сдержанно интересуется Онора, таким невозмутимым тоном, словно предлагает мне выпить чашку чая.

При этом она продолжает жарить блинчики. И я, не удержавшись, подхожу ближе и утаскиваю с большого блюда самый верхний, самый горячий. Он жжёт пальцы, губы и язык, но я упрямо жую. Мне хочется мурчать от удовольствия. Как же вкусно!

Но вместо этого я продолжаю врать на ходу, сделав максимально виноватое лицо:

— Прости! Я… вчера так психанул из-за этой задержки вылета, что решил немного выпить… прямо там, в аэропорту… исключительно, чтобы расслабиться… Но… кажется, не рассчитал и здорово перебрал. Да ещё и сцепился там с одним нахалом, который... тоже сильно перенервничал.

Она поворачивается ко мне, смотрит исподлобья, будто решает поверить мне или просто огреть сковородой.

— Прости! — вздыхаю я, изображая искреннее раскаяние. — Знаю, что выгляжу свински. Но я сейчас схожу в душ, побреюсь и постараюсь вернуть себе человеческий облик. Ну а, это… Может, замаскируем мои ссадины под боевые шрамы? Как думаешь, образ побитого жизнью рыцаря годится для Хэллоуина?

— Хэллоуина… — растерянно повторяет за мной Онора. И я вижу, как прямо на глазах меняется выражение её лица.

— Ну да… сегодня же Хэллоуин… Во сколько там у нас мероприятие? Я ещё успею в душ?

— У нас? — снова недоверчиво переспрашивает жена. — Ты… что… хочешь сказать, что поедешь с нами?

— Ну, разумеется, Нора! Раз уж само провидение вмешалось и отправило меня домой вместо командировки, как я теперь могу пропустить такое событие? Конечно, я еду с вами. Но… после душа. Так… сколько у меня времени?

— Достаточно, — она улыбается, кажется, всё ещё не веря тому, что я говорю. — В три. Начало в три. Ой!

У Норы даже блинчик успел немного подгореть, пока она переваривала свою новую реальность, в которой муж сам, без уговоров, вызвался поехать с детьми на школьный праздник.

— Отлично, — подмигиваю я. — Тогда можно выехать пораньше и заскочить в кафе, поесть мороженое. Раз уж у нас сегодня праздник…

— А тебе не нужно на работу? — осторожно уточняет Онора.

— Нет, я же как бы должен быть в командировке… Значит, у меня выходной. Все дела наверстаю завтра. А сегодня я только твой! — я уже на пороге посылаю Норе воздушный поцелуй и добавляю с влюблённой улыбкой: — Будь добра, свари мне пока кофе!

11 Ночь вторая

Душ творит чудеса. Существа, вроде меня, о гигиене не думают. Когда у тебя нет тела, то и заботиться о подобных вещах нет нужды.

Но вот когда ты вдруг обрастаешь плотью, начинаешь кайфовать даже от воды, что льётся на твою больную похмельную голову, щекочет кожу, смывает всюгрязь, в которой ты вчера извалялся.

Сегодня эта грязь мне ни к чему, сегодня я примерный семьянин, любящий муж и заботливый отец. Сегодня я хочу быть зрелым, серьёзным. Хочу быть… взрослым.

Я чувствую себя родившимся заново, бодрым и готовым на подвиги во имя моей семьи. А таблетка аспирина, обнаруженная в домашней аптечке, кажется и вовсе волшебным эликсиром. Пока бреюсь, с кривой ухмылкой разглядываю набухшие красные ссадины, напоминающие о моём вчерашнем загуле. С ними точно нужно что-то сделать.

Адама в школе практически никто не видел и не знает, и вдруг явлюсь я вот с такой вот битой рожей…

На выходе из ванной комнаты, в меня практически врезается наша младшая.

— Папа! — удивлённо взвизгивает дочурка.

— Привет! — подмигиваю я.

— А мама сказала, что у тебя работа…

— А я свою работу закончил побыстрее и примчался, чтобы не пропустить вашу вечеринку в школе! — уже привычно вру я.

— Так ты поедешь с нами? — и без того большие глаза распахиваются изумлённо.

— Разумеется, принцесса!

Лил с визгом подпрыгивает и хлопает в ладоши, потом тянет ко мне тонкие ручонки, и я не могу не реагировать на этот искренний порыв. Я подхватываю девочку на руки, и она крепко обнимает меня. Такое странное ощущение…

Я прежде мало общего имел с человеческими детёнышами. Кажется, это, вообще, первое моё тело, у которого есть вот такие малолетние отпрыски.

Это так непривычно. Но мне нравится.

И… меня вдруг накрывает волной чего-то такого светлого, радостного, искрящегося, как первый