Счастье приходит в дождь - Джоан Домнинг

– Да, очень. Возвращение Элен в мою жизнь – это как возвращение мечты, как подарок.

– Я тебя понимаю. Мне всегда не хватало отцовских чувств. Но мне больно думать о том, что Элен прожила без нас так долго. Она такая серьезная, такая рассудительная. А какой бы она стала, если бы мы ее воспитывали?

– Я тоже подумала об этом. – Горькое чувство сожаления о потере единственного ребенка охватило Мэрл. – Уже поздно, мне пора домой.

– Где твоя машина? Я провожу тебя до нее.

Мэрл повесила сумочку через плечо.

– Слишком опрометчивое предложение. Она стоит в двадцати милях отсюда, в Лафайете.

– А как же ты доберешься до дома?

– Сначала на трамвае, а потом на электричке.

– В таком случае я провожу тебя до дома.

Мэрл искоса посмотрела на него. Ночные тени сделали его волосы еще темнее, глаза тоже казались темными. Все это придавало его лицу таинственную загадочность. После того, как она весь вечер боролась сама с собой, с трудом противостояла его обаянию, она будет последней дурой, если останется с ним наедине.

– Спасибо, Шейн, но я привыкла возвращаться домой одна, – твердо сказала Мэрл и уверенно двинулась к ярко освещенной остановке.

Он схватил ее за руку, пытаясь остановить.

– Ты с ума сошла, женщине идти одной ночью через весь Сан-Франциско! Ты сейчас же попадешь в руки грабителей, а то и кого похуже. Позволь мне отвезти тебя.

Мэрл попыталась освободить руку.

– О Господи! Я знаю, какой ты лихач, с бандитами, пожалуй, будет безопасней.

Его лицо исказила гримаса.

– Это мнение у тебя сложилось после того трюка в субботу?

Она едва кивнула, вспомнив, какой страх довелось ей испытать от ужасной гонки Шейна.

– Я не всегда так быстро езжу. К тому же я сегодня на машине.

– Спасибо, но лучше не провожай меня. – Она поправила сумочку на плече и пошла вдоль по улице.

– Ты не хочешь поехать со мной, потому что не можешь простить мне ссоры?

Она прибавила шаг, каблучки звонко стучали в тишине пустынной улицы.

– Я тебя простила, но это не означает, что я позволю тебе ухаживать за мной.

– А кто говорит об ухаживании? Я? Я просто хочу проводить тебя.

– Конечно. А зачем ты мне строил глазки в ресторане?

– Строил глазки? – Он с размаху пнул бордюрный камень. – Ну и что, если я немного пофлиртовал. Но это тебя совсем не раздражало. Более того, мне показалось, ты сама приняла участие в этой игре.

Это было правдой, но Мэрл не хотелось признаваться.

– Шейн, ты желаемое выдаешь за действительное. Иди домой! Я прекрасно доберусь сама. Обходилась же я без твоей трогательной заботы двадцать три года.

Она вдруг обратила внимание, что говорит громко и резко. Мэрл внезапно остановилась, сумочка свалилась с плеча.

– Послушай, мы с тобой вместе только пятнадцать минут – и вот опять разругались.

Шейн остановился и с удивлением посмотрел на нее.

– Разве мы ссоримся? Я только что был тобою прощен.

Мэрл, волнуясь, отбросила прядь волос со лба.

– Это как раз ответ на твой вопрос о воспитании Элен. Мы бы с утра до вечера ругались и погубили бы ее жизнь.

Он открыл рот, потом закрыл его, улыбнулся.

– Первым моим желанием было вступить в спор с тобой, но в этом случае мой собственный довод был бы разбит.

Мэрл рассмеялась.

– Ну хорошо, можешь проводить меня до трамвайной остановки. Ты меня напугал своими предостережениями.

– Хорошо. Но я должен признаться, что я не так обеспокоен твоей безопасностью, сколько мне хочется побыть с тобой.

– Какие мы все-таки оба странные. – Она приостановилась, Шейн догнал ее. Они пошли рядом. На один шаг Шейна приходилось ее два. Он весь был такой большой, его прямо-таки окружала аура жизненной силы. Ее смущало то, что физически рядом с Шейном она себя ощущала в полной безопасности, но с точки зрения чувств это вызывало сильное опасение.

На остановке группа туристов стояла в круге света от уличного фонаря. За четко очерченным кругом – терпкий соленый запах океана и темнота ночи. Рядом, на тротуаре, молодой уличный музыкант наигрывал на гитаре трогательную песню о любви. Ожидая трамвай, Мэри не переставала думать о Шейне. А герой ее переживаний занимался тем, что гонял носком ботинка смятый клочок бумаги.

– У меня из головы не выходят наши бесконечные ссоры. Это меня тревожит!

Мэрл грустно улыбнулась.

– Нет причин для беспокойства, мы не будем часто встречаться.

– Но мы непременно должны видеться, пока идет подготовка к свадьбе Элен. Я думаю, мы оба примем в этом участие.

Мэрл повеселела.

– Да, я забыла об этом.

– Не думаю, что Элен понравится, если мы будем шипеть и царапаться, словно уличные коты, в то время как она пойдет к алтарю.

– Впервые я полностью с тобой согласна, – задумчиво подтвердила Мэрл. – Раз уж нам больше нечем помочь нашей дочери, давай поможем ей сделать свадьбу особенной, незабываемой.

– Не могу с тобой не согласиться. – Он улыбнулся, глаза оживились. – Ты видишь, как мы с тобой ладим! Давай заключим перемирие, хотя бы на время свадебной подготовки. Пусть рукопожатие будет залогом. – Он протянул ей руку.

Мэрл некоторое время колебалась: что за смысл он вложил в слово «перемирие»? Но, преодолев неуверенность, она кивнула и подала руку. Ее маленькая ладонь утонула в огромной руке Шейна. Он почувствовал нежную мягкость ее кожи, а Мэрл вдруг охватило волнение от его пожатия. По тому, как дрогнули уголки его губ, она поняла, что он почувствовал ее смятение.

Мэрл резко выдернула ладонь, спрятала обе руки в карманы пальто. Ее сердце билось с неистовой силой. Она отвернулась, прислушиваясь к бесхитростной мелодии гитариста, затем перевела дыхание и, когда скрежеща колесами о металлические рельсы показался трамвай, произнесла про себя благодарственную молитву. Древний, почти ископаемый вагон развернулся и подплыл к остановке. Толпа хлынула внутрь. Шейн шел впереди, расчищая дорогу для Мэрл. Ему даже удалось захватить сиденье для нее. За несколько секунд в трамвай набилось столько народа, что не осталось и дюйма свободного места. Шейн спустился на две ступеньки.

– Не хочешь, чтобы я поехал с тобой?

Мэрл улыбнулась, протянула сквозь толпу руку, нежно погладила его по щеке.

– Не надо, дорогой! Нам с тобой оставаться вдвоем опасно.

На лице Шейна заиграла чуть вызывающая улыбка.

– А что ты скажешь, если мы наше перемирие испытаем огнем?

– Вот это то самое, о чем я говорю. Боюсь обжечься.

– Отлично! Звучит обнадеживающе.

Мэрл так энергично тряхнула головой, что платиновые локоны вырвались из прически и разлетелись по щекам.

– Только в твоих диких фантазиях!