Доля Пути: Лето - Константин Пирожков

безумие. Когда боль вытеснила все мысли до одной, я орал и плевался на этого выродка, моего мучителя, наивно надеясь, что он прибьёт меня сгоряча. Нет, зверство продолжалось ещё очень долго. Слишком долго.

И, всё таки, я умер.

А что ещё может случиться с человеком, если воткнуть ему длинный кусок металла прямо в сердце? — Как будто струна оборвалась и внутри меня начала образовываться пустота.

Под затихающий хрип, издаваемый моим горлом, чудом сохранившийся разум успел выхватить картинку — довольный оскал на бородатом лице, под ним — медальон, испускающий зелёный свет, а вокруг, прямо на земле, этой же зеленью начинают наливаться замысловатые узоры. Наконец, осколки моей личности затянула воронка спасительной тьмы.

***

Я лежал и задыхался. Я просто не мог дышать. Это трудно сделать с пробитым сердцем. Тело не подчинялось. Всё, что мне было доступно — это выпучивать один глаз, скрести пальцами и шевелить губами, в безнадёжной попытке вдохнуть. На грудь легла какая-то тяжесть.

«Сейчас снова будет больно» , — подумал я.

— Мяу, — сказала тяжесть.

И перед глазом возникла пушистая морда с длиннющими усами. Ещё несколько секунд ушло на мысленное выстраивание логической цепочки: усы — уши — шерсть — глаза — кошка! Кошка — дом — мой дом — моя кошка — реальность!!!

Мощный вдох сотряс моё тело, заставив меня надрывно закашляться, перевернуться на бок, а кошку — испуганно отпрыгнуть. Не знаю, сколько я пролежал, хватая ртом воздух, всхлипывая и дрожащими пальцами ощупывая своё лицо и особенно глаз, который ещё помнил обжигающий холод заточенной стали. Каждая часть меня испытывала отголоски той Боли. Эта боль была... фантомной что-ли. Кажется, потерявшие конечности люди испытывают нечто похожее. Я бы смог сейчас показать и описать каждую рану или увечье, нанесённые мне тем зверем, в том прокля́том городе.

Не переставая трястись и стонать, я добрёл до ванной и не сразу решился заглянуть в зеркало. А когда увидел, что на мне нет никаких ран, даже царапины не осталось... Не знаю, какое чувство было тогда сильнее — радость или удивление.

***

От кофе поднимался пар, от сигареты струился дымок, в кухонное окно пробивалось солнце, которое уже успело забраться высоко. Я сидел за столом, без единого движения, уставившись невидящим взглядом в одну точку. — Я снова и снова просматривал свой персональный фильм ужасов. Дотлевшая сигарета обожгла пальцы. Я ругнулся, собрал в пепельницу рассыпавшийся по столу пепел и закурил опять.

Вчера я сомневался, рассматривая множество версий. Сегодня я был уверен — схожу с ума. Или уже сошёл.

В интернет я даже не заглядывал — чтобы там не писали, сейчас ничто не могло убедить меня в нормальности происходящего. Как бы это не называлось, ещё пара таких ночей и здравствуй, дурдом! А что, все симптомы имеются — глаз дёргается, как неродной, ага, прям как вырезанный и снова вставленный, пальцы дрожат, взгляд стеклянный, в голове белый шум.

— Мяу, — раздалось требовательно снизу.

— И тебе привет, — пробормотал я.

— Мяу, — повторила кошка, добавив в свой месседж настойчивости.

— Знаю, что нет твоего корма, — заверил я питомицу.

Вчера, со всеми перипетиями, я упустил этот момент.

— Сейчас схожу, заодно мусор выкину... сигареты кончаются... ещё хлеб нужен.

— Мяу, — что, в переводе с кошачьего, видимо, означало «главное — корм».

— Естественно.

Я затушил сигарету, хлебнул кофе, не почувствовав его вкус, и пошел одеваться.

Шагая по улице, я ловил себя на мысли, что ежеминутно чего-то жду. — Взгляд непрерывно шарит по местности, тело напряжено. Но, особенно пугающим было чувство неправильности. Я, вдруг, чётко осознал, что воспринимаю этот мир, как сон, а ужастик в руинах, как реальность. Осознал и остановился.

Реальность! А если... Да нет, бред. Хотя, почему бред? А если, после первого кошмара, я до сих пор не просыпался? Погоди-ка, я что-то там вчера читал про кому в интернете. Точно, может я в коме? Ну а что, ехал на автобусе в офис, попали в аварию — много пострадавших, лично я впал в кому и теперь смотрю бесконечный сериал. Вариант? — Возможно.

Громкий топот и смех сзади. Я резко обернулся, не зная в какую сторону прыгать, куда прорываться. Стайка школьниц, пробегая мимо меня, разразилась новым смехом, при виде моей испуганной физиономии. Я постарался унять колотящееся сердце, выровнял дыхание и потопал дальше.

Нет, это не кома. Такие качели, на которых качается моя нервная система, даже мёртвого... раскачают.

Зайдя в маркет, в котором имелся отдел для животных, я быстро покидал в корзину всё необходимое — мне самое дешёвое, кошке подороже, чтоб поменьше химии. На кассе была небольшая очередь. Я встал в конец, утирая со лба пот, который не могли унять даже огромные шкафы-кондиционеры.

— Вы последний? — кто-то слегка похлопал мне по плечу.

— А? — я вздрогнул, оглянулся и увидел молодого парня, лет двадцати. — Д-да, я.

— Хорошо, я за тобой.

Обычный парень, только вот не в моём нынешнем состоянии. Зачем он спросил? Тут в очереди-то всего четыре человека и я позади всех, очевидно же. И чего он так пристально мне в глаза посмотрел? Или показалось? Ну и чушь в голову лезет.

Выйдя из