С первого взгляда - Галина Романова

– Антоша, а чего штаны расстегнуты? – Сашкина голова медленно повернулась на него, глаза глянули страшно. – Где твой ремень, Антоша?!

– Ты знаешь, не помню. – Он сделал попытку приложить руку к груди, но та, описав в воздухе вялый полукруг, свалилась на колено. – Ремень знатный, дорогой.

– Плетеный, знаю, – кивнула она и вдруг задрожала сильнее.

– Какая ты внимательная, – похвалил он и обнял подругу за плечи. – Рассмотреть успела вчера? Он у меня новый, раньше не надевал.

– Вчера я не смогла бы его рассмотреть, рубаха у тебя была навыпуск, разве нет?

– Точно! – обрадовался он, что хоть это-то помнит. – А где же ты его разглядела, а, колдунья ты наша?

– На Алкиной шее, – вдруг сразу осипла Саша Степанова, съежившись до размера диванной подушки.

– Что на Алкиной шее? – не понял Антон. – Она его вместо бус надела, что ли?

– Не она, а кто-то ей его надел на шею и затянул потом до упора. – Она нацелила на него подрагивающий палец. – Скажи!.. Скажи, Марин, что это не ты!!!

– Что не я?!

Понемногу, сквозь непрекращающийся болезненный скрежет в его голове, сквозь туманную вялость похмелья до него вдруг начало доходить, что все это – и лихорадочный топот, и страшный женский визг, и Сашкино странное состояние, – все это не просто так. Все это…

– Ты хочешь сказать?.. – Его рот тоже вдруг начал выделывать странные гримасы, мешая словам произноситься правильно. – Что мой ремень на ее шее? Он… Ее что, Саня?!

– Ее убили, Антон!

– Нет, не дури! Погоди так говорить! – начал он вдруг вспарывать спертый воздух спальни ребром ладони, как обычно делал на совещаниях, когда призывал сотрудников к вниманию и пониманию. – Давай с тобой все обсудим.

– Обсуждать нечего, Антоша. – Саша поймала его мельтешащую руку, прижала к краю кровати. – Аллу кто-то убил ночью. Задушил твоим ремнем. Новым, кожаным, плетеным, с красивой чеканной пряжкой. Скажи… Скажи, что это сделал не ты!!!

И она заплакала.

– Я?! Аллу?! Да ты что, Сашок! Я ударить-то ее не мог, не то чтобы… Слушай…

Все еще никак не могло пробиться, все еще не настигало его понимание страшного горя, случившегося под крышей этого гостеприимного дома. И он не спешил, если честно. Потому что знал: если осознает и поймет, то не вынесет этого.

Как же потом-то?! Как же без нее?! А без единственной надежды, спасающей его, как потом жить?

Он ведь тайком ото всех вынашивал ее в своей душе. Он точно надеялся и верил, что Алке рано или поздно надоест метаться, надоест смотреть на мир, который она выдумала, широко распахнутыми глазами. И она вернется к нему. Попросит прощения. Запросится домой. Но совсем не так, как она запросилась пару месяцев назад. Тогда все было скорее насмешкой, скорее вызовом, чем решением. Но ведь могло быть и осмысленное повторение, так ведь?

– Ее что… Ее больше нет?! – спросил он, глядя на плачущую Сашу. Дотянулся все же до ее плеча, погладил и снова спросил: – Саш, ее что, больше нет?!

– Ее убили, Антон. Задушили этой ночью. Задушили твоим ремнем.

– Это он, да?! Эта сволочь…

– Он уехал еще вчера вечером, – возразила Саша сквозь слезы. – Я потому и вернулась потом.

– Почему? Он уехал, и стало сразу легче дышать, да? Поэтому?

– Нет, не поэтому. Из-за тебя вернулась. Ты помнишь, из-за чего Сергей уехал?

– Нет, конечно, о чем ты!

Последнее, что он помнил, это была как раз Сашка, пытающаяся привести его в чувство. Потом все – полный провал.

– Не помнишь, как устроили с Аллой шоу? Как начали раздеваться на глазах у всех. Сначала ты всех женщин перебрал, лапая их и залезая им под юбки. Одну Владу обошел вниманием, я не позволила.

– Ты была в джинсах, – напомнил он, выдыхая с горечью.

– Точно… Танцевал ты непотребно, Антон! Со всеми по очереди, постепенно подбираясь к своей бывшей.

– Добрался?

– А то!

– И что было?

– Черт-те что! Вы такое вытворяли с ней! Будто с цепи вас кто спустил. – Саша вытерла глаза и щеки, вздохнула. – Сергею, понятное дело, это не понравилось. Он психанул и сказал, что уезжает. Алла ответила ему в свойственной ей манере – катись ко всем чертям. Он и укатил.

– А что потом было?

– А потом ты потащил ее наверх в ее спальню. – В этом месте Саша отвернулась от него. – А она вдруг стала вырываться. И вот тут случилось самое неприятное.

– И что же?

Рассказ не удивил. То напряжение, в котором он пребывал весь вечер, должно было найти выплеск в чем-то отвратительном. Вот оно и случилось.

– Когда вы добрались до ее спальни, она вошла и перед твоим носом захлопнула дверь. Ты начал бесноваться, стучать по ней кулаками, орать. И…

– Да говори, не томи, Сашок. Хуже уже не будет.

– Куда уж хуже-то! – воскликнула она с горечью. – Когда Ванька начал со Стасом тебя оттаскивать от ее двери, ты заорал, что убьешь ее.

– Не-е-ет! – Он медленно покачал головой, потом начал мотать ею все сильнее и яростнее, зажмурился и прокричал несколько раз: – Нет… Нет, Сашка, нет!!! Что бы вы ни придумали для себя… Для меня… За меня… Это не может быть правдой!!! У меня и сил-то не было.

– Да, твоих сил хватило на то, чтобы скинуть с руки Стаса и влепить в глаз Ваньке. Он теперь с синяком.

Они замолчали. Саша заполняла повисшую паузу тихими всхлипываниями. Антон пытался все снова прокрутить в голове, переосмыслить и взвесить. С горем пополам, но вышло. И то, что вышло, никуда не годилось.

– Все очень плохо, да, Саш? – чуть толкнул он ее в бок.

– Хуже некуда! Врачи уже тут, ждут милицию.

– Кто ее обнаружил? В смысле… тело?!

Называть свою бывшую жену, на которую возлагал огромные надежды, телом, было невыносимо.

– Обнаружила Лена. Сначала не поняла или опешила просто. Начала расталкивать ее. Звать по имени. Прибежал заспанный Ванька, оттащил ее, попытался искусственное дыхание делать, но… – Саша вздрогнула, отпрянув от Антона. – Но ремень так затянут, что даже снять его не смогли.

– Этого нельзя делать до приезда милиции, – апатично напомнил Антон, его тоже начало трясти. – Ленка-то чего так визжит?

– А она, как до нее дошло все, взвизгнула от испуга, так потом и зашлась… Истерика. Врачи сейчас с ней занимаются. Скоро прибудет милиция. Антоша… Милый Антоша…

Она выпрямилась, будто собиралась декламировать стихотворение. Насколько он помнил, Сашка всегда так выгибала спину у доски в школе. Это было для нее важно – осанка.

– Милый Антоша… – начала она снова и запнулась. – Господи, я даже не знаю, что им следует говорить, а чего нет!!! Любое наше слово может навредить. А там… – Саша указала рукой на дверь. – Говорить просто не с кем!

– В каком смысле?

Он почти не слушал и не понимал ее.

То страшное, что случилось минувшей ночью в этом доме, могло ведь быть творением его рук, так?! Он орал, что убьет Алку за то, что она его выставила из спальни? Орал… Бесновался потом и Ваньке синяк под глаз поставил, и к этому синяку милиция непременно придерется, даже если Ванька правды не захочет сказать.

Но как он мог, если это он?

Антон посмотрел на свои руки. Да, костяшки правой руки побаливали, кожа была содрана. Отчего это, интересно? Оттого, что Ваньку ударил? Или оттого, что на Алкиной шее ремень затягивал?!

Нет, он не мог!!! Да ни хрена это не он!

А кто тогда?..

– Там все в шоке, – сбивчиво объясняла Саша, не глядя на него. – Попыталась как-то подготовиться к приезду милиции, поговорить со всеми, что и как нам нужно рассказывать. Ну… Чтобы сразу тебя не сцапали. А они!.. Глазами на меня смотрят пустыми. Девчонки ревут. Мужики хмурятся. Один Ванька согласно кивает. Говорит, что надо, то и скажу.

– А Влада что же?

Почему он вдруг вспомнил о ней? Никогда не вспоминал ни по плохому, ни по хорошему поводу. Если только она под ногами не начинала путаться. А тут вдруг вспомнил. И через мгновение даже понял, почему.

– А ведь она могла запросто убить ее, Саш.

– Кто?! – Она отшатнулась от него. – Ты в своем уме?! Влада стала бы затягивать ремень у нее на шее?! Это надо быть… Надо быть просто сумасшедшим!

– Или в стельку пьяным и ничего не соображать, – пробормотал он вполголоса и вздохнул. – А вдруг это и правда я, Сашок, что тогда?

– Я не знаю! – вскрикнула она и заплакала, причитая. – Я всегда знала, что эта женщина не доведет тебя до добра. Я чувствовала это! С ней рядом всегда какая-то беда бродила! Она была очень… Очень опасной!!!

– А чей все же «Форд» стоял вчера на парковке, а, Саш?

И снова непонятно почему он вспомнил об этом. О собственной бы безопасности позаботиться, а он про машину вспомнил.

– Я не знаю, – пожала плечами Саша, вытирая мокрое от слез лицо.

– Он и сейчас там?

– Да нет. Кажется, нет. Я вчера еще когда возвращалась обратно, его уже не было.

– Постой…

Он недоуменно заморгал, настырно желая зацепиться за этот факт, который мог совершенно никакого значения не иметь. Машина могла принадлежать охраннику, могла вообще просто так стоять. Дом-то дядьки Ванькиного. К нему мог кто-то приезжать, а потом уехать. Чего далась ему эта машина?