Пожиратели плоти - Олаф Бьорн Локнит

Наконец, чудовище развалило сарай кузнеца и неторопливо двинулось к его дому. Валч видел, как огромное существо равнодушно наступило тяжелой ногой на молодого брата кузнеца, пытавшегося ткнуть пикой ему в глаз. Заголосила мать, ее плач подхватили другие женщины.

– Отец, что ты стоишь, как пень! – непочтительно заорал на Валча его старший сын. – Этот демон порушит нам всю деревню! Надо что-то делать!

Грубость сына вывела старосту из оцепенения. Мимоходом закатив ему увесистую оплеуху, Валч подозвал внука и велел ему скликать мужчин деревни с оружием. Сам староста схватил огромный колун, сыновья взяли луки, с которыми ходили на охоту, и все бросились к дому кузнеца, который ходил ходуном от ударов чудовища.

– Если что – уводи детей! – успел крикнуть Валч выбежавшей во двор жене.

Вблизи чудовище выглядело невообразимо огромным. Его спина вздымалась вровень с крышей дома, а похожие на столбы ноги глубоко вдавливались в землю, не выдерживающую немыслимого веса зверя. На свой рог, устрашающе торчащий над пастью, чудовище без труда могло насадить быка-трехлетка. Вдобавок существо было сплошь покрыто чешуйчатой броней, от которой отскакивали стрелы и пики сунильцев. Маленькие глазки зверя смотрели совершенно тупо – казалось, разума в нем было не больше, чем в ползущей по листу лопуха улитке. Суетившиеся вокруг люди чудовище совершенно не интересовали. Видимо, оно хотело разрушить дом, а все остальное не имело для него никакого значения.

– Великий Митра, откуда взялась эта громадина? – растерянно пробормотал младший сын Валча.

Увидев старосту, крестьяне окружили его, крича наперебой и размахивая руками. Из их слов Валч понял, что оружие против бронированного зверя бессильно.

– Где Хаскей? – Валч обвел взглядом односельчан. Хаскей, лентяй и большой охотник до девок, имел лишь одно достоинство – он считался лучшим лучником среди деревенских парней во всей округе. Выяснилось, что накануне Хаскей уехал проведать замужнюю сестру в село Пеледуй. Валч с досадой сплюнул – никто в деревне, кроме Хаскея, не имел ни малейшего шанса попасть стрелой в глаз чудовища.

Раздался горестный вопль женщин – зверь окончательно развалил дом кузнеца и, неуклюже топчась по ломавшимся как тростинки сосновым бревнам, медленно поворачивался к кузне. Валч лихорадочно соображал.

– Тащите факелы! – решительно приказал он крестьянам. – Может, чудище испугает огонь, – Валч виновато обернулся к кузнецу: – Придется, друг Тугела, поджечь твой сеновал, ничего не поделаешь.

Кузнец лишь хмуро кивнул в ответ.

Принесли факелы, несколько парней вызвались проскользнуть мимо зверя и поджечь сено прямо перед его носом. Валч с острой тревогой смотрел, как парни во главе с его старшим сыном быстро пробегают позади огромных ног чудовища к сеновалу, и старался не думать о том, что осталось от брата кузнеца. Выждав, пока морда чудовища окажется как раз напротив сеновала, сын Валча махнул рукой, подавая команду, и сено затрещало, подожженное сразу с нескольких сторон.

Несколько мгновений существо пялилось на быстро разгорающееся пламя – и, неожиданно испустив трубный рев, попятилось назад и замотало уродливой головой. Один из парней не успел увернуться и был отброшен огромным рогом почти на десять локтей. У бедняги были переломаны все кости, и он умер через пару ударов сердца после падения. Крестьяне бросились врассыпную, спасаясь от обезумевшего чудовища. Нескольких не столь проворных зверь просто затоптал, даже не заметив этого. Оглушительно ревя и сметая все на своем пути, чудовище пронеслось через Верхнюю Сунилу и скрылось из виду.

Люди сбились в кучку посреди деревни, приходя в себя и оглядывая разрушения, произведенные невиданным существом. Кроме дома и сарая кузнеца, оно снесло несколько заборов, коровник, попутно растоптав нескольких коров, и небольшой домишко, принадлежавший вдовой Синаре. Она, простоволосая и в одной рубашке, воя, царапала бревна, под которыми осталась ее маленькая дочь. Слышен был плач других женщин, лишившихся в эту ночь мужа или сына. Валч с облегчением увидел своих домашних – все живы и невредимы.

– За какие грехи Митра послал нам это чудище? – вздохнул рядом сосед Валча, старый Нирс.

– Скорее уж не Митра, а сам Сет сотворил это исчадие тьмы, – мрачно ответил младший сын Валча.

– Это потому, что у нас до сих пор нет святилища, – бубнил свое Нирс. – Вот Податель Жизни и не защитил нас от демона.

– Завтра же призовем жреца из столицы и заложим капище, – решил Валч, а про себя подумал, что в Тарантии понастроено немало храмов Митры – да что-то не больно спасал ее Светлый Бог на его, Валча, памяти; что уж ожидать от маленького деревенского святилища?

Постепенно расходились по домам крестьяне, мужчины увели под руки потерявшую разум от горя Синару, семью кузнеца пристроили на время в дом плотника Булия, лишившегося сегодня старшего сына. Завтра надо помогать кузнецу строить новый дом, отрядить нескольких мужчин ремонтировать кузню, выяснить, у кого погибли коровы и выделить им из общей доли на покупку новых, найти кого-нибудь, кто позаботится о несчастной Синаре… А сколько возьмет жрец за выдачу разрешения на строительство святилища и совершение нужного обряда?

«Не было печали…» – тяжело вздохнул Валч.

Наутро сыновья Валча прошли пару лиг по следам чудовища, глубоко отпечатавшимся в земле. Они вели из леса Руазель.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Послеполуденное солнце золотило лениво набегающие на песок воды Западного океана. Белые чайки деловито сновали над морской гладью, время от времени с торжествующим криком вылавливая из воды сверкающих как алмазы рыб. Далеко, у самой линии горизонта, виднелись галеры с облачками парусов, казавшиеся нарисованными на сияющей лазури.

Вайд, корсар Его Величества Короля Зингары и капитан знаменитого «Непоседы», любил это тихое предместье Кордавы с его кривыми тенистыми улочками и воздухом, напоенным морской свежестью и запахом апельсиновых деревьев. Поэтому и обосновался он именно здесь, а не в столице, как другие удачливые капитаны корсарских кораблей. Вайд приобрел в предместье небольшой домик, где поддерживала чистоту и уют степенная домоправительница матушка Лусена, и где так славно отдыхалось в перерывах между выходами в море в отдалении от сутолоки столицы.

Нельзя сказать, что Вайд не любил Кордаву. В этом городе прошло его детство, здесь жила и умерла его мать, отсюда он в первый раз отправился в море на пиратском караке – и сюда же вернулся несколько лет спустя, возмужавший, разбогатевший и повидавший немало удивительного и загадочного. Не знающий никакого дела, кроме морского, Вайд купил корабль, нанял матросов – и получил официальный патент короля Зингары на корсарство. Осторожному и дальновидному капитану везло, и матросы «Непоседы», вернувшись из очередного похода, шумно пили за здоровье Вайда, довольно гремя увесистыми кошельками. Сам Вайд не любил пьяных кутежей в припортовых тавернах и, опрокинув с командой карака положенную по традиции кружку эля, уезжал в свой дом, роскошно и не без вкуса обставленный им самим, чтобы наслаждаться уютом, достатком и покоем, которых был лишен всю предыдущую жизнь.