Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

Да, мощь имелась. Энергетические пушки и более мелкое, более жестокое, более страшное оружие в виде ядерных планетарных бомб – если возникнет необходимость.

– Я перехватил сообщение, – сказал он, словно и не слышал ее.

– Отлично. Включите его в ваш доклад.

– Оно не на языке, яотлек…

– Два Пена, разберись с этим. Мы сейчас немного заняты.

У инопланетного корабля огневая мощь и в самом деле была немалая – нечто, напоминавшее довольно стандартные, но очень точные энергетические пушки, располагалось в ряд по внешнему из трех вращающихся обручей. Беззвучные вспышки света ослепили ее через иллюминатор, а когда она сморгнула остаточное изображение, оказалось, что число «Осколков» уменьшилось на три аппарата.

– Значит так, ограничения сняты. Пять Чертополох, передай приказ «Осколкам»: освободить линии огня для артиллерии.

Офицерам Девять Гибискус не требовалось подтверждения приказа – они ее услышали, они уже действовали. Пять Чертополох жестикулировал внутри голографического пространства оружейной станции, перемещал корабли и векторные линии на карте звездного поля, представлявшей собой миниатюрную версию ее собственного картографического стола. «Осколки» соответственно перемещались в реальном пространстве, образуя новый рисунок, освобождая место для прицельной стрельбы основных пушечных бортов «Грузика для колеса».

Электрическая голубизна. Свет, который, по представлениям Девять Гибискус, всегда видел человек при случайном попадании в зону действия промышленного облучателя, если только он вообще успевал что-то увидеть. Свет смерти с его гудением, похожим на сигнал тревоги, знакомый, как дыхание – или его остановка.

Долю секунды она размышляла, не стоит ли ей сначала попытаться взять в плен это чудище – оглушить его таргетированными электромагнитными импульсами, пока он еще довольно далеко и ЭМИ не зажарят ее собственный корабль, затянуть его на борт… Но «Острие ножа» сказал, что они перехватили какое-то сообщение, к тому же инородец уже уничтожил трех ее солдат. Четыре – еще один «Осколок» исчез в беззвучной вспышке пламени, свеча, загоревшаяся и погасшая в стремительной последовательности.

Полная огневая мощь осветила инородца, как маяк, сотрясла его, нанесла частичный урон его прилизанной и изворотливой наружности – детали внешнего кольца, которые были сорваны в результате выстрела, казалось, были металлическими, напоминали совершенно стандартный космический мусор. Но полная огневая мощь не уничтожила корабль. Он стал быстрее вращаться, он стрекотал – Девять Гибискус вообразила, что слышит звук его вращения, хотя знала, что это невозможно. И перед вторым пушечным залпом, который поразил внутренний шар, распотрошил его до полного исчезновения, корабль выпустил из второго своего поврежденного кольца какое-то вязкое вещество, которое странными жгутами провалилось в невесомость.

«Плевок», – с отвращением подумала Девять Гибискус.

Пять Чертополох уже по всем каналам передавал предостережение держаться подальше от этих жгутов, и огромные, приводимые в действие реактором двигатели «Грузика для колеса» ожили и сдали назад, подальше от жгутов, образовавших что-то вроде жидкой сети в том месте, где только что был корабль.

Какая жидкость могла двигаться таким образом? Она словно была ищущей, подвижной, чрезмерно вяжущей. Поверхностное натяжение на ней связало все это в единый шар – не настолько, чтобы слипнуться в клубок, но достаточно, чтобы раскручиваться тонкими, тянущимися струнами…

Один из «Осколков», сверкающий клин, легко перешел в новый вектор, ярко светясь вспомогательными двигателями, но при этом пересекся с одной из этих выплюнутых струн. Это произошло на глазах Девять Гибискус. Она видела, как ярко вспыхнул, перед тем как исчезнуть, маленький истребитель, облитый чужеродной слюной, фрактальная сеть этой слюны прилипла к нему, вцепилась в его корпус, держалась за него, даже когда «Осколок» освободился от струны. Она видела, не веря своим глазам, как сеть начала пузыриться сквозь корпус «Осколка», она агрессивно пожирала металл и пластисталь, словно разновидность гиперокисляющего грибка.

Пилот «Осколка» вскрикнул.

Вскрикнул на открытом канале, которым пользовался Пять Чертополох, вскрикнул, а потом заорал: «Убейте меня, убейте меня теперь, оно сожрет корабль, оно здесь со мной, не позволяйте ему прикасаться еще к кому-то».

Это был сознательный и отчаянный приступ храбрости.

Девять Гибискус помедлила. Она в своей жизни делала много чего, о чем потом жалела, будучи и пилотом, и капитаном, и капитаном Флота Десятого Тейкскалаантского легиона. Она делала много чего такого, поскольку была солдатом, а солдатская профессия влекла за собой необходимость совершения поступков определенной степени жестокости. Так же как звезды, которые по своей природе излучают радиацию, сжигающую и отравляющую, но еще дают жизнь и тепло. Но она никогда не отдавала приказа кораблю вести огонь по своим. Ни разу до этого дня.

На этом же канале связи раздался крик боли – все пилоты «Осколков» были связаны биофидбэком, все они чувствовали смерть корабля-сиблинга, пожираемого заживо. Рыдания. Звук прерывистого дыхания, гипервентиляции. Звук стона, размноженный эхом, подхваченный другими голосами…

– Выполняйте приказ, – сказала Девять Гибискус. – Стреляйте по ней, как она просила.

Смертоносный огонь, точный и милосердный. Голубая вспышка – и один тейкскалаанец превратился в прах.

Тишина на всех каналах связи. Девять Гибискус не слышала ничего, кроме ужасающе громкого биения ее собственного сердца.

– Что ж, – сказал наконец Двадцать Цикада, и голос его звучал потрясенно, как и у всех остальных, но оптимистически потрясенно, – мы узнали в этих людях приблизительно восемь новых качеств, о которых не знали десять минут назад.

Глава 2

[…] и конечно, ваша репутация опережает вас так же, как землетрясение опережает волну, затопляющую город; сотрясения вашего прибытия уже вызвали вибрацию в министерстве, словно все мы были сотворены из тетивы тлини, а вы были луком. Мы, конечно, сожалеем об отсутствии бывшего министра Девять Тяги – ее руководство было теплой шелковой перчаткой, а ее отставка – столь неожиданная! – равносильна снятию этой перчатки с руки, но что касается меня, то я с нетерпением жду встречи с персоной, которая была первым успешным губернатором системы Накхар. Нам предстоит большая работа. И я пребываю в предвкушении […]

Письмо от третьего заместителя министра Одиннадцать Лавра министерства войны назначенному министру войны Три Азимут, датировано 21-м днем, 1 года, 1-го индикта Всетейкскалаанского императора Девятнадцать Тесло

Писать письма мертвецам – занятие неблагодарное; я бы сделала доброе дело для себя, если бы просто вела дневник, как половина императоров, которые спали в этой постели до меня. Но когда это я делала добрые дела для себя? А ты, по крайней мере, мертв – или теперь проще всего думать о тебе в таком ключе, – и все звезды у меня в руках, Искандр, и мне ужасно просто позволять им выскальзывать в пространства между пальцами. Особенно когда некоторые из них темнеют, съеденные столь удобной чужеродной угрозой твоего преемника. Ты спал здесь чаще меня, чаще, чем я сплю теперь, если говорить о сне, а не о ночах. Как часто ты желал, чтобы все удобное и привычное склонялось перед твоими капризами? Чаще или реже, чем наш император, лежащий без сна рядом с тобой?

Частные записки Ее Великолепия Императора Девятнадцать Тесло, без даты, заблокировано и зашифровано

Капитан «Острия ножа» Тридцать Восковая Печать сжимал в пальцах чашку кофе так, словно только эта чашка и могла скрыть дрожь его рук. Его лицо приобрело противный