Избранные произведения - Александр Сумароков

1769

Сатир и гнусные люди[114]

   Сквозь темную пред оком тучу   Взгляни, читатель, ты   На светски суеты!   Увидишь общего дурачества ты кучу;   Однако для ради спокойства своего,   Пожалуй, никогда не шевели его;   Основана сия над страшным куча адом,   Наполнена различным гадом,   Покрыта ядом.   С великим пастухи в долине были стадом.   Когда?   Не думай, что тогда,   Когда для человека   Текли часы златаго века,   Когда еще наук премудрость не ввела   И в свете истина без школ еще цвела,   Как не был чин еще достоинства свидетель,   Но добродетель.   И, словом, я скажу вот это наконец:   Реченны пастухи вчера пасли овец,   По всякий день у них была тревога всяка:   Вздор, пьянство, шум и драка.   И, словом, так:   Из паства сделали они себе кабак ―   Во глотку,   И в брюхо, и в бока   На место молока   Цедили водку,   И не жалел никто ни зуб, ни кулака,   Кабашный нектар сей имеючи лекарством,   А бешеную жизнь имев небесным царством.   От водки голова болит,   Но водка сердце веселит,   Молошное питье не диво,   Его хмельняй и пиво;   Какое ж им питье и пить,   Коль водки не купить?   А деньги для чего иного им копить?   В лесу над долом сим Сатир жил очень близко,   И тварию их он презренною считал,   Что низки так они, живут колико низко.   Всегда он видел их, всегда и хохотал,   Что нет ни чести тут, ни разума, ни мира.   Поймали пастухи Сатира   И бьют сего ―   Без милосердия ― невинна Демокрита.   Не видит помощи Сатир ни от кого.   Однако Пан пришел спасти Сатира бита;   Сатира отнял он, и говорил им Пан:   «За что поделали ему вы столько ран?   Напредки меньше пейте;   А что смеялся он, за то себя вы бейте,   А ты вперед, мой друг,   Ко наставлению не делай им услуг;   Опасно наставленье строго,   Где зверства и безумства много».

1769

Шалунья

   Шалунья некая в беседе,   В торжественном обеде,   Не бредила без слов французских ничего.   Хотя она из языка сего   Не знала ничего,   Ни слова одного,   Однако знанием хотела поблистати   И ставила слова французские некстати;   Сказала между тем: «Я еду делать кур»[115].   Сказали дурище, внимая то, соседки:   «Какой плетешь ты вздор! кур делают наседки».

1781

Пучок лучины

   Нельзя дивиться, что была   Под игом Росская держава   И долго паки не цвела,   Когда ея упала слава;   Вить не было тогда   Сего великого в Европе царства,   И завсегда   Была вражда   У множества князей едина государства.   Я это в притче подтвержу,   Которую теперь скажу,   Что россов та была падения причина ―   Была пучком завязана лучина;   Колико руки ни томить,   Нельзя пучка переломить,   Как россы, так она рассыпалась подобно,   И стало изломать лучину всю удобно.

1781

Голуби и Коршун

   Когда-то Голуби уговорились   Избрати Коршуна царем,   Надежду утвердив на нем,   И покорились.   Уж нет убежища среди им оных мест,   Он на день Голубей десятка по два ест.

1781

Брат и сестра

   Брат ― мот. Сестра его журила   И говорила:   «Доколь тебе мотать?   Пора и перестать!»   Он ей ответствовал: «Во злой живу я доле.   Но только ты, сестра, отстанешь от любви ―   И я мотать не буду боле.   Поступком ты своим дорогу мне яви,   И в постоянстве жить по гроб мы будем оба».   Сестра ответствует: «Мотать тебе до гроба!»

1781

Петербург. Проспект по реке Фонтанке от грота и Запасного дворца на полдень

Гравюра Г. Качалова по рисунку М. Махаева.

1753 г.

Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.

СКАЗКИ

Сказка 1[116]

   Мужик у мужика украл с двора корову   И, в городе продав, камку[117] себе купил.   Купил и к празднику скроил жене обнову.   С другого он двора быка себе стащил   И, ласку показав хозяюшке сугубу,   Сшил бострок[118], а теперь купил ей кунью шубу.   Молодка, на себя надев такой наряд,   Уж не работала, прелестна быть старалась   И двум детинушкам угодна показалась.   Они нечаянно нашли как будто клад.   Подпали молодцы, она не покренилась.   На что же и наряд, когда бы не склонилась?   Один из них был тот, чей бык намнясь пропал,   Другой, ― корова чья намнясь с двора пропала.   Молодка таинства в себе не удержала,   Как тот, так и другой про воровство спознал,   Перед судьею тать подробно обличился.   Не знал, как вышло то, однако повинился.   Побит. И велено, как суд определил,   Чтоб тотчас он быка с коровой заплатил.   Как не тужить ему? Он плакал без отрады,   Пришло на рынок несть все женины наряды.   «Не плачь, любезный муж, ― речь женина была, ―   Тебя мне только жаль, а я свое взяла».

1755

ЭПИГРАММЫ

«Ты очень ей любим, она в твоей вся воле…»

Ты очень ей любим, она в твоей вся воле,Да только тридцать есть, которых любит боле.

1756

«Коль мыслишь, я любовь свою к тебе скончала…»

Коль мыслишь, я любовь свою к тебе скончала.Так ищешь тут конца, где не было начала.

1756

«Милон на многи дни с женою разлучился…»

Милон на многи дни с женою разлучился,Однако к ней еще проститься возвратился.Она не чаяла при горести своей,Что возвратится он опять так скоро к ней,Хотя ей три часа казались за неделю,И от тоски взяла другого на постелю.Увидя гостя с ней, приезжий обомлел.Жена вскричала: «Что ты, муж, оторопел?Будь господин страстей и овладей собою;Я телом только с ним, душа моя с тобою».

1756

«Я обесчещена», — пришла просить вдова…»

«Я обесчещена», — пришла просить вдова.Однако знал судья, кто просит такова.«Чем?» — спрашивал ее. «Сегодня у соседа, —Ответствовала та, — случилася беседа.Тут гостья на меня так грубо солгала:Уж ты-де во вдовстве четы́рех родила».Судья ей говорил: «Плюнь на́ эту кручину;Стал свет таков, всегда приложат половину».

1756

«Не вознесемся мы великими чинами…»

Не вознесемся мы великими чинами,Когда сии чины не вознесутся нами.Великий человек, великий господин,Кто как ни думает, есть титул не один.Великий господин — кто чин большой имеет,Великий человек — кто много разумеет,Локк[119] не был господин великий в весь свой век,Ни конь Калигулин[120] — великий человек.

1756

«Нагнала бабушка пред свадьбой внучке скуку…»

Нагнала бабушка пред свадьбой внучке скуку,Рассказывая ей про свадебну науку.Твердила: «Вытерпи, что ночь ни приключит.Тебя опричь меня, мою любезну внуку,При случае таком никто не поучит».А внучка мыслила, целуя бабку в руку:«Уж эту, бабушка, я вытерпела муку!»

1759

«Котора лучше жизнь: в златой ли птичке клетке…»

Котора лучше жизнь: в златой ли птичке клеткеИль на зеленой ветке?Которые стихи приятнее текут?Не те ль, которые приятностью влекутИ, шествуя в свободе,В прекрасной простоте,А не в сияющей притворной красоте,Последуя природе,Без бремени одежд, в прелестной наготе,Не зная ни пустого звука,Ни несогласна стука?А к этому большой потребен смысл и труд.Иль те, которые хоть разуму и дивны,Но естеству противны?Пузырь всегда пузырь, хоть пуст, хотя надут.

1759