Прикосновение теней - Монинг Карен Мари

От ответа Дэррока меня внезапно охватил озноб. У меня возникло ощущение чего-то куда большего и неопределимого, чем просто дежа вю, — неизбежности, которая наконец оглашена.

— Через Белый Особняк.

4

В ту ночь, когда рушились стены, а я пряталась в церкви, моей единственной целью было дожить до рассвета.

Я не знала, доживет ли мир вместе со мной.

И я думала, что это была самая длинная ночь в моей жизни. Я ошибалась.

В самую длинную ночь своей жизни я иду бок о бок с моим врагом, оплакиваю Иерихона Бэрронса и бичую себя за причастность к его смерти.

Ночь бесконечна. Я проживаю тысячи часов за секунду. Считаю от одного до шестидесяти, снова и снова, отсчитываю минуты от его смерти, надеюсь, что, если их наберется достаточно, боль притупится и я смогу перевести дыхание, не почувствовав при этом ножа в сердце.

Мы не останавливаемся ни для еды, ни для сна. В сумке Дэррока запас мяса Невидимых, которое он потихоньку ест на ходу, а значит, он способен продержаться дольше, чем я. Рано или поздно мне придется отдохнуть. Мысль о том, что я окажусь рядом с Дэрроком практически без сознания, мне неприятна.

В моем арсенале есть неиспытанное оружие. У Дэррока, скорее всего, тоже. Наше перемирие — яичная скорлупа, и мы оба шагаем в армейских ботинках.

— Где Король Невидимых? — спрашиваю я в надежде отвлечься и скоротать время. — Его Книга вырвалась на свободу. Я слышала, что он хотел ее уничтожить. Почему же он ничего с ней не сделает?

Попытки выудить информацию похожи на рыбалку. До тех пор пока я не знаю возможностей Дэррока и не разобралась со способностями своего темного озера, имя моей игре — хитрость. Я не позволю себе ни одного резкого шага. От меня зависит воскрешение Бэрронса.

Дэррок пожимает плечами.

— Король исчез очень давно. Кто-то говорил, что он слишком безумен, чтобы беспокоиться о Книге. Другие считают, что он не может покинуть темницу Невидимых, где спит вечным сном в гробнице из черного льда. Но есть и те, кто уверяет, будто Король не попал в темницу и сожаление о смерти фаворитки было единственным, чему он позволил себя связать.

— Это подразумевает любовь. Фейри на нее не способны.

— Спорное утверждение. Я узнаю в тебе себя и нахожу это... привлекательным. Это скрашивает мое одиночество.

Перевожу: я служу ему зеркалом, а Фейри любят смотреть на свое отражение.

— Фейри действительно хотят скрасить свое одиночество?

— Лишь немногие Фейри могут выдержать изоляцию. Некоторые утверждают, что энергия, направленная на объект, не способный отразить или отобразить ее, будет рассеиваться, пока не останется ничего. Возможно, это наш недостаток.

— Как аплодисменты для феи Динь-Динь[4], — поддразнила я. — Зеркало, одобрение.

Дэррок косится на меня.

— Так вот из чего сделаны Фейри. Из энергии?

Он снова косится на меня, напоминая мне В'лейна, и я знаю, что Дэррок никогда не будет обсуждать сущность Фейри ни со мной, ни с любым другим человеком. Смертность не лишила его мании величия. А может, даже усилила ее. Теперь Дэррок понимает людей, что делает его еще более опасным. Я отложила эту идею, чтобы обдумать ее позже. На Фей влияет железо. Почему? Они состоят из энергии, которую можно «закоротить»?

— Ты признаешь наличие недостатков у Фей?

— Мы не идеальны. Что такое бог? Подумай. Согласно вашим мифам, он был так разочарован попыткой создать вашу расу, что вынужден был начать все заново. Мы, по крайней мере, заперли наши ошибки в темницу. Ваш бог позволил своим бродить на свободе. Вашему мифу о сотворении мира всего несколько тысяч лет, а он уже куда более абсурден, чем наш. И при этом вы удивляетесь, что мы не можем вспомнить своего происхождения, с момента которого прошло более миллиона лет.

Разговаривая, мы с Дэрроком постепенно сближались и осознали этот факт одновременно. И так же одновременно отпрянули друг от друга, возвращаясь на прежние позиции, с которых можно будет вовремя заметить нападение. Часть моего сознания умилилась.

Принцы Невидимых до сих пор не появились. И я рада этому. Пусть они больше не привлекают меня сексуально, само их присутствие пугает меня. Рядом с ними я чувствую себя плоской, лишенной чего-то жизненно важного, виноватой, преданной способом, которого я не знаю и не хочу знать. Возможно, причина в том, что однажды я оказалась под ними, моя личность была обнажена до кожи и костей. А может, они действительно проклятие человечества. Возможно, «материал», из которого их создал Король Невидимых, был настолько жутким и чуждым, что сами они стали для нас материальными эквивалентами черных дыр. Невероятная красота лишь усложняет ситуацию. От их чувственности невозможно спастись. Я вздрагиваю.

Я помню.

Я никогда этого не забуду. Трое Принцев и невидимый четвертый движутся на мне и во мне.

По приказу Дэррока. Этого я тоже никогда не забуду.

Я думала, что это изнасилование было жутким, что оно проникло в глубины моей души и изменило саму мою природу. Тогда я ничего не знала ни о боли, ни об изменении. Теперь знаю.

Мы выходим из леса и начинаем спускаться вниз. Луны нет, мы шагаем по лугу в кромешной тьме.

Я на время прекращаю «рыбалку». Горло все еще болит от криков, сил хватает только на то, чтобы переставлять ноги и сохранять на лице непроницаемое выражение. Я прошагала целую жизнь в адской тьме.

И тысячу раз прокрутила в голове то, что случилось на обрыве, пытаясь придумать, как можно поступить иначе.

Густая трава и тонкий плоский камыш шуршат на уровне талии и щекочут мне грудь. Если тут и водится нечто живое, оно предпочитает держаться на расстоянии. Климат становится терпимее, воздух теплеет и наполняется запахом жасмина и жимолости.

Резко наступает рассвет. Небо в единый миг меняет цвет с черного на розовый, а затем на синий. Три секунды, и ночь сменяется днем.

Я пережила ее. И позволила себе осторожно, негромко выдохнуть.

После смерти сестры я обнаружила, что дневной свет почему-то немного уменьшает горе. Не знаю зачем. Возможно, просто чтобы поддержать нас, чтобы мы могли пережить еще одну мрачную ночь.

Я не осознавала, что мы идем по высокой равнине, пока внезапно не очутилась на краю плато над резким обрывом.

Среди океанской зыби холмов возвышался он. Парил. Тянулся на многие мили во всех направлениях.

Белый Особняк.

И снова я ощущаю необъяснимую безысходность, предопределенность этого момента, того, что в любой реальности мои решения привели бы меня к этой двери.

Дом фаворитки Короля Невидимых, той, ради кого он убил Светлую Королеву. Размеры здания потрясали воображение. Я поворачивала голову направо и налево, вверх и вниз, пытаясь охватить его взглядом. Увидеть особняк целиком можно было только с расстояния в несколько миль. Это сюда вел меня Бэрронс? А Риодан соврал мне тогда у обрыва, сказав, что в Дублин можно вернуться только через МФП, Межпространственные Фейрийские порталы?

Стены были алебастрово-белыми. Они отражали солнечный свет, и от их сияния приходилось щуриться. Небо за Домом (даже мысленно я писала это слово с заглавной буквы, для меня это был не просто особняк) было глубоким и ослепительно синим, того невероятного оттенка, который бывает только в реальности Фейри и которого никогда не увидишь в мире людей. Определенные цвета у Фейри имели свои измерения, они состояли из мириад тончайших оттенков, любоваться которыми можно было бы бесконечно. Небо влекло не меньше, чем золотой пол в Холле Всех Дней.

Я заставляю себя перевести взгляд на Белый Особняк. Отслеживаю его линии от фундамента до крыши, от террасы до башни, от сада до фонтана. Строения закручиваются, словно лента Мебиуса, ландшафт напоминает картины Эшера[5], тут и там заворачиваясь, непрерывно продолжаясь и меняясь. Настоящее испытание для глаз и для ума. Но я вижу Фейри в истинной форме. Их вид кажется мне... успокаивающим. В моем мертвом темном сердце шевелится какое-то чувство. Я не понимаю, как там могло что-то выжить, но оно выжило. Пусть не полноценное чувство, но эхо эмоции. Слабое, но несомненное.