Страна сосны и оливы, или Неприметные прелести Святой земли - Исраэль Шамир

Так труд, умение и понимание природы сделали возможной жизнь в засушливых горах Палестины.

Глава III Свято место не бывает пусто

«Если хочешь, Господи, можешь лишить нас Своего присутствия. Нас Иерусалим и так устраивает», – полушутя говорят иерусалимцы. Попробуем исполнить это пожелание. Представим себе, что исторический, богатый традицией Иерусалим исчез, и мы увидим то, что увидел Авраам 3800 лет назад: маленькая деревня возле источника, орошающего узкую долину, а напротив – красивая некрутая гора, на вершину которой хочется подняться, чтобы уйти от мирских дел и обратиться к Богу. На горе с плоской вершиной – ровная скала, на которой молотят и веют зерно, старое дерево, большой камень; вокруг – горы, голые к востоку и облесённые к западу. Тут бы и мы – как Авраам – поняли, что на этой горе суждено стоять алтарю Господа. Но только ли на этой горе? Ведь на самом деле мы описали то, что видит путник сегодня в деревне Дура-эль-Кари меж Рамаллой и Наблусом.

Напротив села, с другой стороны узкой долины, – плосковерхая гора. На ней растут древние дубы и оливы, священная роща. В пещере бьет родничок – в жаркие дни лета он, не вытекая из высеченной в скале пещеры, образует крошечное озерко живой воды и его хватает только для утоления жажды путника, готового напиться из горсти. У самого старого дуба – небольшое строение с куполом, вели, гробница святого шейха Абдаллы. В ней две залы: в большей установлен внушительный, под множеством покрывал, зеленых и белых, сенотаф (надгробие); в меньшей, в нише, лежат свечи, которые зажигают крестьяне из Дуры и ближнего Эйн-Ябруда, с другой стороны маленькой долины, когда приходят сюда с просьбами и обетами.

Нынешней гробнице около пяти веков, но она сложена из камней, тесанных две тысячи лет назад. Рядом с гробницей – руины, именуемые в археологических обзорах Хирбет-Рарейтис, в которых специалисты видят остатки римского или эллинистического сооружения, – эти камни и пошли на сооружение вели[4].

Могилы и святость связаны у всех народов. И хотя Блаженный Августин называл поклонение мощам язычеством, жизнь решила по-иному: и евреи, и христиане, и мусульмане поклоняются гробницам святых.

Но не от могил святость. Даже в селе Дура никто не знает, кем был шейх Абдалла. Святость высот изначальна, повелась с седой древности, с первого расцвета Святой земли без малого пять тысяч лет назад, хотя объяснения природе этой святости давали самые разные. Истоки святости – в рельефе, в особенностях места, где человеку легко ощутить близость к Господу. Говоря современным языком, где Его хорошо принимают мобильные телефоны наших душ.

Как и японцы, жители Палестины поклоняются Богу у скал и деревьев, зачастую на вершинах холмов. Когда-то в этих святых местах почитали Эля и Ашеру, Ваала и Ашторет, затем ваалы и астарты стали маскироваться под библейских патриархов и пророков, мусульманских и христианских святых. Имена предположительно погребенных праведников менялись время от времени, и, как правило, не стоит принимать их всерьез. «Что в имени тебе моем?» – сказал поэт. Места эти были выбраны тысячи лет назад по наитию или откровению, потому что в них человеку легче всего искать благодати.

Издревле в Палестине, как и в Японии, высшая, официальная, монотеистическая религия соседствовала с низшей, локальной, сельской. Высшие религии менялись. Палестинцы официально исповедовали различные формы древнего иудаизма, затем христианство и, наконец, ислам. Низшая религия, палестинское синто (синтоизм), также несколько менялась в части имен, обычаев, ритуалов жертвоприношения, но суть ее и просьбы верующих остались теми же. Женщины просят суженого, мужней любви, легких родов, здоровых сыновей. Мужчины – хорошего урожая, победы в битве. Те и другие молят о благодати.

Служители высших религий относятся к местным святыням – подобию синтоистских кумирен-дзиндзя – с легкой подозрительностью. Библейские цари и священники то боролись с поклонением на высотах, то сами поклонялись «под каждым тенистым деревом и на каждой высокой горе». Мусульмане – как до них христиане – дали святым местам свои имена, связав их с традицией ислама: в одном святилище погребен спутник Мухаммада, в другом – полководец Салах ад-Дин (Саладин). В наши дни даже в глухих селах вроде Дуры в мечетях все чаще призывают не молиться на высотах. Восточные евреи чтят некоторые местные святыни, христиане – многие, мусульмане Палестины – почти все.

Каприз истории превратил отдельные почитаемые здешними жителями места в величайшие святыни человечества. Вели Иевуса (поселения иевусеев) стал иерусалимским иудейским Храмом, а потом – мечетью Эль-Акса. Пещера, где жители Вифлеема поклонялись Дионису, стала гротом Рождества. Так одни молодые солдаты становятся старыми солдатами, а другие – генералами. Но все места Святой земли одинаково святы, и приобщиться благодати здесь можно повсюду. Выбор места для могилы святого определялся неповторимым рельефом гор. И если одно место предпочли другому, это дело случая. Одной из главных святынь Нагорья мог стать вели Дуры, а не Иевуса, но не стал. Здесь мог бы отдать своего сына на заклание Авраам, взывать к Господу Иисус, отсюда мог бы взмыть на крылатом скакуне Эль-Бураке Мухаммад. Основатель новой религии волен выбрать любое из тысячи святых мест, куда приходят крестьяне из ближнего села с приношениями, обетами и просьбами.

Почему Палестина называется Святой землей? На первый взгляд, потому, что это земля Христа, земля Библии. Но есть и более глубокое объяснение, ведь не случайно здесь воплотился Иисус и была написана Библия. Вера для Палестины как «калашников» для Тулы и уголь для Донбасса. Ее рельеф располагает к мыслям о Боге. Человек, существо бесконечно гибкое и податливое, ведет себя по-разному в разных ландшафтах. Идешь густыми тростниками в русле Иордана – ощущаешь себя опасным хищником, вроде тигра. Выходишь на простор долины – превращаешься в кроткого теленка. Сядешь под дерево на одном из холмов Нагорья – придут мысли о вечном, захочется слиться с деревом, с почвой, с ее водами и вечно смотреть вдаль, туда, где плавные склоны соскальзывают в синеву небес. Нагорье – бедный край, его обитатели – пастухи и земледельцы – разводят овец и окапывают оливы, к деньгам и власти не стремятся. В свободное время думают о Боге и Его сложных отношениях с человеком. А это хорошо делать на вершине холма.

Например, на холме возле села Луббан-эль-Шаркие, в долине Левоны. Дорога из Рамаллы в Наблус круто спускается в эту долину, известную своей красотой. На спуске находится несколько кафе, где можно остановиться и полюбоваться видом. Внизу – развалины постоялого двора и среди них – маленький источник, напротив – кафе с приветливым хозяином. Луббан – небольшое и небогатое, тесно застроенное село на склоне холма, на краю долины. По нему к западу идет узкая, но проезжая дорога на село Амурие. Дорога огибает холм, на котором стоит местный вели, не то Шейх-Зейд (по картам), не то Шейх-Мухмад (по словам жителей). Человек поленивее может подняться на плоскую, срезанную вершину холма не прямо из села, но от дороги, там, где она забирается на максимальную высоту. И это святое место похоже на вели Иевуса по своему расположению: плоский холм; проплешины гумна, сверкающие, как нагая Эс-Сахра (скала под Золотым куполом в Иерусалиме); священная роща; домик с куполом и рядом с ним – надгробие; руины старой крепости; горы со всех сторон, вид потрясающий.

Вели не всегда находится на вершине холма, особенно если это большое дерево, пещера, скала или источник, духу которого поклоняются.

Не знаю, чей дух тут почитают,

но слезы текут у меня,

осененного благодатью,

как сказал поэт.

Один такой вели располагается за селом Эйн-Кинья, к западу от Рамаллы. Туда можно прийти по узкому Вади-Дильб, довольно типичному для этой части Нагорья. Осенью в нем полно смокв и винограда, весной много воды. Начинается Вади-Дильб около радиостанции Рамаллы, там, где бьет маленький источник Эйн-Саман. На самом дне вади скрыт другой источник – Эйн-Луза, Миндальный ключ, а дальше прорывается на поверхность малыш Эйн-Дильб, за ним вы обнаруживаете развалины дома, сердце крошечного оазиса, счастливой пасторали со смоковницами и пастухами. Последний источник прячется под арочным сводом. И далее по пути вам встретится несколько мелких ключей – в ямах, пещерах, подвалах развалившихся домов.

Тропинка становится доро́гой и ведет к большому источнику и водосборнику. Раньше здесь были мельницы, потом – свиноферма христиан Рамаллы, подальше от мусульманских глаз, а теперь стоит фабрика апельсинового сока. Водой источника Вади-Дильб разбавляют, надо думать, слишком густой апельсиновый сок. От фабрики асфальтированная дорога бежит вверх, в село Эйн-Кинья (куда, впрочем, можно приехать прямиком из Рамаллы). Эйн-Кинья – дикое пыльное место, жители его не привыкли к чужакам, деревенский источник залит бетоном, но за ним, в получасе ходьбы, находится святыня Абу-эль-Уюн, которая занимает почетное место в моем списке недостопримечательностей.