Шоу-бизнес - И. Панасов

До недавнего времени в своем пристрастии к крупнобюджетному кино Голливуд был одинок. Между тем, во всем остальном мире снимались тысячи километров кинопленки, и сказать, что все это являлось не заслуживающим внимания продуктом, было бы полным абсурдом. (Более того, иногда, просматривая эти фильмы, сложно удержаться от мысли, что большие деньги — это пагубное для кино явление. Но это было бы уже зеркальным отражением описываемого заблуждения.) Ни для кого не секрет, что 99 % работ советского кинематографа потребовало совершенно смехотворных по нынешним временам затрат. И тем не менее мы имеем Тарковского, Данелию, Михалкова, Рязанова, Гайдая, в конце концов, Эйзенштейна, Пудовкина, Пырьева, Ромма. Репутация классики советского кино во всем мире настолько высокая, что его качество не подлежит ни сомнению, ни обсуждению. В Европе потрясающие по силе фильмы делают представители авторского кинематографа. Питер Гринуэй сделал свой знаменитый «Контракт рисовальщика», потратив на это около 600 тысяч долларов. Ларе фон Триер, как, впрочем, и все его соотечественники и коллеги по проекту «Догма», заработал себе имя на дешевых, сделанных практически за копейки картинах. Затраты Лукаса Мудиссона на его ставшую культовой ленту «Покажи мне любовь» не вышли за пределы 1,5 миллиона долларов. Естественно, можно сказать, что это тоже серьезные деньги, но, во-первых, для такого достаточно дорогого сейчас удовольствия, как кинопроизводство, это и правда мелочи, а во-вторых, это не идет ни в какое сравнение с затратами на крупнобюджетное кино. В Голливуде сейчас редко фильм, вызывающий серьезный резонанс, делается меньше чем за 70–80 миллионов. При этом, если у кого-то возникнет желание доказать низкое художественное качество перечисленных фильмов, ему придется изрядно попотеть.

Наконец, огромное количество скромной по затратам и безупречной по уровню мастерства кинопродукции снимается в самой Америке. То, что Голливуд у многих ассоциируется, как правило, только с дорогостоящей агрессивной Годзиллой и соответствующими спецэффектами, — еще одно своеобразное заблуждение. Голливуд — это ведь и раритетный талантище Кевин Смит, снявший свой фильм «В погоне за Эми» за четверть миллиона, а «Клерков» — за 27(!) тысяч долларов, и Вуди Аллен, нередко умудряющийся уложиться в один миллион. Не забудем также и знаменитую «Ведьму из Блэр», сделанную за 36 тысяч «зеленых» и ставшую при этом удивительно свежим по задумке художественным и бизнес-проектом.

Ситуация прямо противоположная описанной перед этим. Мысль о том, что количество потраченных денег является залогом высокого уровня киноработы, очень популярна. Доходит до того, что некоторые, интересуясь каким — либо фильмом, справляются в первую очередь о его бюджете и сразу же делают вывод, смотреть его или нет. Запредельность суммы, вложенной в проект, отводит на задний план его достоинства как произведения искусства. «Сибирский цирюльник», наверное, навсегда останется в массовом сознании как первый действительно дорогостоящий российский фильм, а о его несомненных художественных достоинствах будут говорить только во вторую очередь. Картина «Титаник» прославилась еще до премьеры. 200 миллионов, которые она стоила своим создателям, изначально сделали ее первостепенным событием в мире кино. «Армагеддон», «Звездные войны: атака клонов» и «Перл-Харбор», конечно, уже не могли похвастаться таким резонансом из-за своей относительной «дешевизны», но их стоимость была не последним стимулом, загонявшим людей в кинотеатры. Логика такого магического действия примитивна: если угрохано столько денег, значит, обеспечены изощренные спецэффекты и как минимум физиономия Брюса Уиллиса, снова и снова спасающего мир от апокалипсиса. Говорить, что подобное кино по определению ущербно, так же нелепо, как и однозначно считать его сильным (дорогая «Матрица» все же имеет все основания называться искусством). Но зачастую в нем напрочь отсутствует сильная актерская игра (порой и игра как таковая), а взамен нее предлагается неумеренный и малообъяснимый пафос, бездарный сюжет, туповатый юмор и «сопливо-сахарные страсти». Два часа просмотра позволяют узнать много нового о возможностях передовых технологий, но оставляют большие сомнения относительно того, отличаются ли такие фильмы хоть чем-то от компьютерных игр.

Еще одним знаком кинопроцесса нашего времени, обладающим почти колдовским воздействием на умы зрителей, стал бокс-офис[22]. Мысль развивается по схеме: если это нравится такому количеству людей — значит, это круто. Однако, во-первых, ажиотаж вокруг фильма сейчас, как правило, вызван замысловато и продуманно проведенной PR-кампанией[23] по его раскрутке, а вовсе не им самим. Во-вторых, массовый спрос на что-либо, так же как и потраченный на производство бюджет, никогда не был и не является абсолютным индикатором качества проекта. Поэтому в разряд самых кассовых и успешных фильмов всех времен и народов одновременно попадают как талантливые вещи, так и серые посредственности, о которых через 5-10 лет будут вспоминать с большим трудом. «Титаник», «Человек-паук», «Форрест Гамп», «Шестое чувство», «Властелин Колец: Братство Кольца», «Люди в черном», «Как Гринч украл Рождество» — какие из этих фильмов отнести к первой группе, а какие ко второй, каждый решает сам, но то, что это не сопоставимые по значению в истории кино явления, очевидно. Тем не менее все они пользовались кассовым успехом.

ДЕТИ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ

— Скажи отцу, чтоб впредь предохранялся.

Расхожий стереотип о том, что на детях талантливых людей природа отдыхает, пользуется нешуточной популярностью. По отношению к отпрыскам персонажей не просто талантливых, но при этом еще и знаменитых подобное утверждение используют, пожалуй, чаще всего. Не составляет особых проблем доказать, что данное представление является заблуждением.

Жизнеспособность такого взгляда на вещи не в последнюю очередь подпитывается завистливой публикой, любимым занятием которой является тщательное выяснение подробностей восхождения к славе сыновей и дочерей знаменитостей. И если оказывается, что папа или мама были одним из веских аргументов, способствовавших успеху карьеры их чад, это воспринимается как верный признак бесталанности потомственной «звезды». Стоит, однако, заметить, что подобное родственное протежирование имеет место далеко не всегда. На то есть разные причины. Во-первых, люди, добившиеся популярности и узнав все ее (в том числе отрицательные) стороны часто не желают такой же участи своим детям и всячески оберегают их от попыток пойти по родительским стопам. Они отлично понимают, что широкая известность — это не только удовлетворенное тщеславие, но и груз пристального внимания окружающих, который приходится нести изо дня в день. Во-вторых, среди знаменитостей, как правило, много строгих воспитателей, не желающих, чтобы чада паразитировали на их достижениях. Порой деткам устраивается порядочная головомойка. Классический пример — Хулио Иглесиас, который годами убеждал сына Энрике, что у того ни слуха, ни голоса. Парень выдержал пресс, сделал по-своему и теперь зажигает не хуже, чем это делал в пору своей молодости его папочка.

Впрочем, расследования на предмет того, как талантливые родители, пользуясь собственной популярностью проталкивали своих детишек, мне видятся глупыми и бессмысленными. Тем более что всевозможными способами пробить нишу в шоу-бизнесе для своего чада могут и те предки, которые никогда себя в этой сфере не проявляли (случай с Алсу). Тут не повредит трезвый, отстраненный взгляд на профессиональные способности и степень таланта потомка, который добился того, что его имя стало знакомо публике так же, как и имя родителя. Разве имеет значение при каких обстоятельствах и с чьей помощью стали показывать по телевизору поющую Лену Зосимову, если только глухой не заметит отсутствия у нее голоса?

Обратных же примеров — масса. Можно только поражаться стойкости и терпению Кристины Орбакайте, пережившей тот сложный период, когда ее как певицу воспринимали исключительно в качестве маминой дочки, невест зачем взявшейся за микрофон, и по известным причинам обзывали при этом чучелом. В какой-то момент скептики были вынуждены признать: голос у девушки все-таки присутствует; в КВН соответствующие шутки по этому поводу резко прекратились, потеряв актуальность. Лучшим доказательством того, что Орбакайте не теряется даже на фоне способностей Аллы Борисовны, может служить хотя бы ее пронзительное исполнение «Ты на свете есть». Прецедентами того же плана на нашей поп-сцене можно считать Владимира Преснякова, Анжелику Варум и Дмитрия Маликова. В джазовой среде ярким примером преемственности является семейный ансамбль «Новое поколение», в котором Игорь Бриль[24] играет со своими сыновьями-близнецами Дмитрием и Александром. Бриль рассказывал мне, что, будучи «не лучшим отцом в мире», он просто не имел времени Как-то наставлять молодых людей и помогать им. Просто один раз Игорь пришел в училище, когда его сыновья сдавали экзамен, послушал их игру и понял, насколько талантливые ребята у него выросли. На западной музыкальной сцене помимо Иглесиаса-младшего тоже достаточно подобных примеров: Лайза Миннелли (дочь Джуди Гарленд), Нора Джонс[25], сын большого папочки Джейкоб Дилан. В последнем случае, на мой взгляд, можно говорить даже о превосходстве младшего поколения над старшим: группу «Wall-flowers» едва ли назовешь великой, однако ее песни мне всегда казались куда более интересными, чем гиперкультовые вещи Боба Дилана, как бы крамольно это ни звучало.