Малахитовая внучка - Владимир Апарин

Псоле привычного «Михаил включай», я нажал тумблер. Механизмы вели себя штатно, выли электромоторы, по стеклянным трубам пошло первое молоко, а по всему тому сооружению пробегала рабочая волна дрожи. Вся эта махина где-то резонировала. Коля-Петя удачно отдыхающий уже третий день не обращал никогда на это внимание, по своему скудоумию, но я то задался идеей – фикс найти причину, пока не стало поздно. Статус будущего инженера обязывал. Доярки, то есть мастера машинного доения, были удивлены сегодняшней дисциплинированностью поведения подопечных. Те не задерживались у постов, а живенько смывались по окончании процедуры в дальнюю часть загона, бегом.

Наконец и мне подошло облегчение, дело в том, что самого пробуждение, я ощущал похмельную пустоту в желудке. Принесённая литровая банка парного молока и краюха хлеба были для меня настоящим «животворящим нектаром». Подкрепившись и возродившись я привычно двинулся к людям покурить и поболтать. Не моя вина, что пойманные обратно кони, за отсутствием сломанной привязи были закреплены за прожилины ограждения. Прожилины это такие длинные жерди, блестящие от долгого употребления и крепкие как железо, гораздо крепче чем подгнившие врытые в землю столбики. Их даже не прикалачивают к ограде, а привязывают проволокой, что бы не нарушить целостность. А когда они доходят до кондиции, из них делают милые каждому русскому сердцу оглобли. Наш асимметричный аналог европейского осинового кола, и важная часть транспортного средства, которым наши рассерженные предки пользовались не по прямому назначению. Привязали коней в лучшем месте дойки, прямо у моей моторной и едва я появился в дверном проёме, крайний мерин покосился кровавым взглядом. Тут же они все беспокойно затанцевали, заржали и начали рваться в разные стороны. Мерин как и оглобля, человеческое изобретение, это кастрированный жеребец, его так модифицировали «умные» люди, чтобы он не забивал голову глупостями, а всю свою жизнь совершал только производственные подвиги. Силы в нём было как в тракторе, и вот эти четыре трактора мгновенно выдернули весь пролёт ограждения и в поисках верного вектора движения начали всё вокруг крушить.

Заорали пастухи, завизжали доярки, замычали коровы и начали рваться с процедур, перепуганный гурт сломал ограждение и кинулся спасаться в серой стене тумана. К довершению всего «квадрига» в которую превратились мерины, сбила столб молокопровода и освободившаяся стеклянная труба начала медленно проседать вытягиваясь в резиновых соединениях и наконец оторвалась, обдав всех струей молока как из брансбойта.

Я конечно прыгнул обратно в моторную и нажал на красную кнопку стопа.

Две женщины самоотверженно закрыли ладонями прорыв, мгновенно став мокрыми я уже бежал к ним с резиновыми пробками. Двигатели стали, но на пробеге, успели всосать рязи из образовавшейся лужи.

Всё стихло, только там в тумане, кричали пастухи да лаяли собаки, заворачивающие стадо.

– Да что же это такое, – почти плакала бригадир. – Никогда такого не было!

– Может барсук, – суетился сторож, помогая мне быстро ополоснуть новые секции стеклянных труб, которые мы готовили с ним взамен загрязнившимся. Наконец укрепив столб мы навесили пролёт и выдернув пробку подсоединяли его. Лужа молока была порядочная. Двигатели снова завыли только гурт не возвращался, а встал как вкопанный вокруг дойки, сколько не хлопали выстрелы кнутов.

– Мишка твою мать, – заматерился сторож, – а ведь в тебе дело, пока ты сидел в будке всё было тихо. Колись куда тебя носило?

– Никуда, – пожал плечами я вытирая руки ветошью.

– Может барсучьим жиром мазался, – подозрительно посмотрела на меня бригадир мастеров машинного доения.

– Да я незнаю как он выглядит.

– Удались Михаил, – нахмурила брови женщина.

– Куда?

– Иди на Шмарку и вымойся хорошенько.

Взяв кусок хозяйственного мыла, я двинулся в сторону реки. Одна из женщин, когда я проходил мимо вагончика, подала мне кусок мягкой материи величиной с полотенце. Мыться в холодной и туманной реке особого энтузиазма не вызывало. Пока я шёл по лугу что-то начало изменяться, дунул небольшой ветерок и разорвал действительность в клочья, под выглянувшим солнышком, луг стал местами изумрудным, травы было вдоволь, незнаю почему местные второй раз её не убирают такую мягонькую. Я даже погладил её когда раздевался. Наощупь я погрузился по пояс в воду, она оказалась тёплая, вообщем терпимая, быстро окунулся, здесь же боясь входить в туман, начал намыливаться универсальным моющим средством. Потом всё таки плюхнулся в воду и открыл глаза, видимость сто на сто, я с удовольствием гребанул пару раз на весь мах и чуть не воткнулся в чьи то ноги, ноги были живые, они шевелили пальцами и поднимали муть. Резко отвернув я немедленно, но тихо вынырнул, как в детстве, во время игры в прятки. В просвет между водой и туманом я увидел, что это была голая особь противоположного пола! Девушка или женщина погрузилась в воду по грудь несколько раз, придерживая одной рукой копну волос на голове.

Надо было убираться побыстрее и отталкиваясь от дна ногами я начал разворачиваться, не желая привлечь внимания потому что одежды на мне было не больше чем на ней.

Когда торопишься всегда что-нибудь случается и теперь кирпичик универсального моющего средства выскользнул из руки, пришлось нырять искать, подняв его я всплеснул, встал на ноги, воды было по пояс, смахнув её с лица. Неожиданно я почувствовал дыхание в затылок и прохладная рука коснулась моего плеча, точно, точно, краем глаза я её даже видел! Сразу как, ракета добрался я до одежды и мгновенно прикрывшись мягкой тряпочкой, оглянулся, по воде шли мною разведённые круги и только в самой воде никого не было!!! Из тумана слышался женский смешок!

На ходу одеваясь, я полетел по прекрасному лугу обратно к дойке, оглядываясь и спотыкаясь. На сей раз всё было в порядке, коровы додаивались, дымящие «примой» пастухи на своих «мустангах» мирно направляли каждый свою паству в нужную сторону.

Сторож посмеиваясь прикурил моих с фильтром.

– Ну, что водичка холодная в Шмарке?

– Ничуть, обыкновенная.

– А что вылетел как ошпаренный?

– Да, там уже кто-то мылся.

– Кто?

Я показал пальцем в вагончик доярок.

– Ты что, они летом то не моются, а сейчас подавно.

– Ну зачем мне врать, говорю же.

– Когда я был таким как ты, мне тоже всюду бабы мерещились. Пойдём ка чайку попьём лучше. Спорить было бесполезно, а чай пить наоборот хотелось, и я выбрал чай.

Вскоре приехал целый караван машин. Молоковоз, автобус и словно подгоняющий их «УАЗик»управляющего.

– Что так припозднились, – поинтересовался начальник пожав нам каждому руку. Мне, деду и подошедшей бригадирше.

– Да авария небольшая приключилась, – пояснила женщина.

– О как!

– Коровы беспокойные сегодня, видать к непогоде, сбили столб – и она показала на временянку поддерживающую молокопровод.

– Молока много вылили?

– Да нет. Спасибо вот Мише, сразу всё выключили и трубы с дедом быстро заменили. Молодцы.

– Ну, ладно, занимайтесь, – довольно улыбнулся Пётр Григорьевич и повернулся ко мне.

– А ты добрый молодец не спеши. Я на мехток электрика привёз с центральной, давайте с дедом нормальный столб вкопайте, я часа через два подъеду заберу обоих.

Неторопливо, мы с дедом, приволокли столб, долго провозились с ямой, то и дело натыкаясь на камни. Наконец всё устроив уселись покурить.

– К непогоде видать, – показал дед на одиночное облачко на совершенно пустом и белесом сентябрьском небе.

Мне наоборот ни о чём говорить не хотелось, солнышко сушило мою мокрую футболку, убаюкивало и я поплыл.

Во сне я увидел утреннюю голую доярку, лица правда не разглядел, барахтающуюся в воде в сетях Александра Засипаторовича. Доярка не унывала от такого обстоятельства и хохоча призывно махала мне рукой.

– Уснул что ли, – услышал я голос деда сторожа и открыл глаза. Усталость как рукой сняло, подъехала машина.

Моё транспортное средство мы засунули в грузовой отсек «УАЗика» и он жалобно вякал звонком каждую очередную калдобину, которую не смог объехать управляющий. Добравшись до деревни мы удивились тишине, она означала одно, что мехток не работал, высадив деда Пётр Григорьевич направил машину туда, на территории тока, где стояла горстка народа у коричневой «скорой помощи»., оказывается одного из рабочих, дело невероятное, если он только не лежал, затянуло в старый погрузчик. За шумом других механизмов и воем электросушилки его вопли о помощи никто не услышал, но всё обошлось более менее благополучно, он отделался лёгкими царапинами и шоком от электроудара, хотя кровищи было более чем. Поэтому была «скорая помощь». Электрик с центральной усадьбы подбежал и пожал мне руку, оказывается, если бы не моё заземление количество рабочих на току вечером определялось бы не целым числом, а дробным. Шнек уже начал натужно зажёвывать фуфайку вместе с хозяином, но немного задумался, собираясь с силами, в это время и пробило старенький двигатель. Погрузчик на сухом зерне и резиновых колёсах и ему было бы наплевать на этот пробой, но кто-то толкнул меня вчера привязать всех этих монстров к шестиугольнику заземления. Законы физики сработали, рабочего тряхнуло малость, вставки выбило, а «жаждущий крови и костей» встал как вкопанный, остановив за одно своих «единомышленников». Когда это всё объяснили управляющему, радости его не было предела, а мне благодарности от спасшегося, да и всех присутствующих.