По Америке и Канаде с русской красавицей - Андрей Троицкий

Звонит телефон, и я беру трубку. Голос Риты – усталый, без прежнего азарта.

– Знаешь что, я решила не тащить в Москву этот чайник, – говорит она. – За серебром надо ухаживать, чистить. На нем патина. Возни слишком много. А через пару месяцев – снова патина появится, и опять надо чистить. Кроме того, во время перелета я наверняка разобью внутреннюю емкость… Ну, короче, он мне не нужен. Дарю его тебе. Ты рад?

– Очень рад. Но мне он тоже без надобности. У меня вся квартира заставлена чайниками, кофейниками и столовыми сервизами. Я ведь на этих гараж сейлах накупил столько всего, что могу открыть частный музей разного барахла. Он так и будет называться: "Музей бесполезных вещей". Вход – бесплатный. Вернее, умным – доллар, а дуракам – бесплатно. Уверен, что посещать музей будут только умные люди.

– Почему именно умные?

– Никто не захочет сознаться, ну, ты понимаешь… Что он не очень умный. Я немного заработаю. Кассирша на входе будет спрашивать: "Умный? Очень хорошо. Плати доллар. Дурак? Что, совсем дурак? То есть полный, абсолютный? Бедняга. Ну, что с тобой делать… Иди бесплатно".

– Ты плохо знаешь людей. А еще писатель… Какой же умный будет платить доллар? Умный сознается, что он дурак и пройдет бесплатно. Ты обанкротишься, начав этот бизнес. Кстати, какую мысль должен вынести посетитель твоего будущего музея? Ну, какой сделать вывод после экскурсии?

– Ясно какой: не будь дураком. Не покупай всякое барахло на гараж сейлах. И на Ebay тоже. На Ebay особенно. Там барахла просто горы. Не трать попусту время и деньги. И вообще – будь умным. Учи иностранные языки, читай хорошие книги. Только не московских комнатных писательниц, от этого поглупеешь еще больше. Вот такой вывод.

– Что ж, это правильно. Это благородная задача. Кстати, если много бесполезных вещей, сам можешь устроить гараж сейл. И распродать свое добро.

– Да, да… Я давно собираюсь. Ну, устроить распродажу. Только времени нет.

Самое главное

Рита позвонила мне вечером, сказала, что в ресторане напротив гостиницы, очень хорошем ресторане, заказан столик. И попросила одеться к ужину поприличнее. Никогда прежде она не просила меня одеваться как-то по-особенному.

Я выбрал темно синий английский блейзер с блестящими пуговицами (ну, тут, собственно, выбирать было не из чего, – я захватил только один пиджак, думал и его оставить, – на кой он нужен в дороге, но таки взял, – и вот он пригодился).

Втянув живот, застегнул пуговицу новых кремовых штанов со "стрелками", надел голубую рубашку, повязал розовый галстук, украсив его золотой заколкой с разноцветной мозаикой, – цвет галстука содержал намек на нечто нежное, интимное. И начистил в автомате безупречные оксфордские ботинки. Вернулся в номер и покрутился перед зеркалом. Кажется, выгляжу на пять балов.

Когда мы встретились с Ритой в холле, она смерила меня холодным взглядом.

– Ты пишешь остросюжетную прозу, – сказала она. – Это современный модный жанр. Но одеваешься как писатель почвенник. Как деревенщик старой закалки.

Я был немного смущен, решил, что ошибся с цветом галстука. Но уже тогда, до ужина, я понял, нутром почувствовал, только раз взглянув на Риту: сегодня вечером что-то случится.

Небольшой ресторан напротив гостиниц был и вправду хорош, – его конек блюда из рыбы и морепродуктов. Рита съела кусочек семги на вертеле и не отказалась от бокала белого вина. Я довольствовался салатом из тунца и куском белой рыбы, запеченной в тесте. Хотелось запить ужин вином или пивом. Но Рита настояла на том, чтобы сегодня вечером я глотка в рот не брал. Она сказала, что позднее, после ужина, нам предстоит, точнее, мне предстоит кое-что сделать…

Она не могла или не хотела выразить свою мысль до конца, сложила пальцы щепотью и потерла их друг о друга. То есть она хочет попросить меня… Рита говорила как-то сбивчиво, заметно волнуясь, и оборвала свой монолог на полуслове. Не стала конкретизировать, доходчиво объяснять и уточнять, что именно, мне предстоит сделать. Вообще язык многозначительных недомолвок и томных взглядов давался ей с трудом.

Я молча ел рыбу, стараясь скрыть захватившее меня любопытство, и прикидывал подходящие варианты – но все сходилось на одном. Наверное, мне просто хотелось, чтобы Рита попросила меня именно об этом. Ну, о чем-то интимном, о том, что должны знать только двое: она и я.

Я сидел, жевал и думал, что мы с Ритой знаем друг друга не первый день, исколесили вместе многие американские штаты, провели в дороге десятки, даже сотни часов и сумели за это время стать духовно близкими, почти родными людьми. Во мне Рита, скрывать не буду, всегда возбуждала мужское начало или… Ну, я лучше ничего говорить не стану, здесь без слов все понятно. И вот в один прекрасный день, точнее вечер, два сердца, – говоря высоким штилем, – потянулись друг к другу. Это должно было произойти рано или поздно, – таков закон жанра. Не сегодня, так завтра…

Надо отдать мне должное: я не торопил события во время нашей прошлой поездки, был терпелив и тактичен, вел себя как джентльмен, хотя, бог свидетель, это ожидание стоило мне некоторых усилий, душевных и физических. Но тогда не вышло. А вот сейчас я дождался, – спелый плод, оторвавшись от ветки, падает в руки, в мои горячие ладони.

Рита сама, решительно и страстно, – шагнула навстречу. А мне остается лишь принять этот щедрый дар, сполна насладиться им, ну, и так далее… Вот в этом направлении текли мои мысли.

– Хочу выпить за исполнение моего давнего желания.

Рита подняла бокал с вином. Я поднял стакан, наполненный простой водой со льдом.

– Не хочу говорить, что это за желание, – Рита глянула на меня, – и обожгла взглядом. – Из суеверия не хочу говорить. Вдруг не исполнится.

– Исполнится, – сказал я, сердце забилось чаще. – Почему нет?

Я уже сделал далеко идущие выводы и поверил в них, поверил, что Рита говорит именно об этом… В пользу моего варианта свидетельствовали некоторые делали. Рита сама выбрала этот небольшой ресторанчик, словно созданный для таких вот встреч один на один, для деликатных разговоров. Задернутые тяжелые шторы, полумрак, отличное обслуживание, – официантов не видно, они возникают из полумраки и в нем растворяются. Только тихая музыка, свечи на столах… Все это неслучайно, – сказал я себе.

Кроме того, Рита надела длинное декольтированное платье, того лазурного цвета, с мелким рисунком, эти цвета – лазурный и черный, – оттеняют ее бледную кожу и светлые волосы, делают алые губы более крупными, чувственным. Она знает, что это платье мне нравится, поэтому…

– Сегодня тебе предстоит необычная ночь, – губы Риты расплылись в загадочной полуулыбке, глаза увлажнились. – Можно сказать, незабываемая.