Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер

Кому ж теперь — влюбленные, решите! —

490 Тяжеле? Паламону иль Арсите?191

Ведь этот даму видит день за днем,

Но сам он скрыт в узилище своем,

А тот повсюду ходит без труда,

Но дамы не увидит никогда.

495 Судите сами: вам оно видней,

Я ж возвращаюсь к повести своей.

Арсита в Фивах жил и сокрушался,

Твердил: «Увы!» — и часто чувств лишался:

Он с дамою своей навек в разлуке.

500 Я вкратце вам скажу об этой муке,

Что не был и не будет так убит

Тоской никто — с тех пор как свет стоит.

Еда, питье и сон на ум нейдут,

И стал он тощ и высох, словно прут.

505 Глаза ввалились, смотрит мертвецом,

Как хладный пепел, бледен, желт лицом.

Он, как отшельник, вечно одинок,

Всю ночь рыдает, сетуя на рок,

А чуть услышит песнь иль струнный звон,

510 Безудержно и долго плачет он.

Так пал в нем дух и вместе естество

Так изменилось, что узнать его

По голосу и речи невозможно,

А вид изобличает непреложно

515 Не тот недуг, что бог Эрот дарит,

А манию, которую родит

Сок черной желчи в чаше головной,192

Седалище фантазии шальной.

Ну, словом, повернулось все вверх дном

520 В Арсите, воздыхателе больном, —

Обличье, обхождение и стать…

Что мне о том весь день повествовать?

Претерпевал бедняжка год-другой

Всю эту муку, скорбь и непокой,

525 Как сказано, в стенах родимых Фив.

Вот раз лежал он, крепко опочив;

Меркурий, бог крылатый, над постелью

Явился вдруг, зовя его к веселью.

Волшебный жезл в руке его подъят,

530 А из-под шляпы волосы блестят.193

Так он одет (Арсита видит сон),

Как в час, когда был Аргус усыплен.194

И молвил бог: «Направь стопы в Афины:

Там ждет тебя конец твоей кручины».

535 При сих словах Арсита встал от сна.

«Поистине, сколь мука ни сильна, —

Он молвил, — я тотчас помчусь в Афины,

Меня не сдержит страх лихой кончины.

Увижу ту, кому, любя, служу,

540 И голову к ее ногам сложу».

Сказавши так, он в руки взял зерцало

И видит, что с лица вся краска спала,

Что стал его неузнаваем лик.

Тут помысел в уме его возник,

545 Что если так сменилось естество

От злой болезни, мучившей его,

То он, назвав себя простолюдином,

Ходить неузнан мог бы по Афинам

И дамой тешить день за днем свой взор.

550 Не медля, он переменил убор

И, нарядившись скромным бедняком,

С одним лишь сквайром,195 что уж был знаком

С его делами всеми без изъятья,

Одетым, как и он, в простое платье,

555 Вошел в Афины по прямой дороге

И, появившись в герцогском чертоге,

Там предложил услуги у ворот

По части всяческих ручных работ.

Чтоб повесть вам моя не докучала,

560 Скажу тотчас: попал он под начало

К дворецкому Эмилии самой.

Хитро пред тем узнал он стороной

О каждом, кто служил любимой даме,

К тому ж он был могуч и юн годами,

565 Был костью крепок, преисполнен сил.

Дрова рубил он, воду приносил,

Все делал, словом, что ни повелят.

Так прослужил он года два подряд

И вот пажом приставлен был к палатам

570 Эмилии, назвавшись Филостратом.

Никто из всех людей такого чина

Так не был чтим, и даже вполовину.

Так был учтив Арситы разговор,

Что весть о нем весь облетела двор:

575 Все говорили, что по благостыне

Тезей его повысить должен в чине

И на такой его поставить путь,

Где доблестями может он блеснуть.

Так слава Филострата процвела,196

580 Хваля и речь его, и все дела,

Что милостью его взыскал Тезей

И сделал сквайром в горнице своей,

Дав золота, чтоб жил он, процветая,

К тому ж вассалы из родного края

585 Из года в год несли ему добро.

Но тратил он так скромно и хитро,

Что не дивил людей его доход.

Так прожил он в Афинах третий год

Во дни войны, в годины мира тоже,

590 Тезею ж был он всех других дороже.

Его оставлю я в такой чести,

Чтоб речь о Паламоне повести.

В ужасной, мрачной башне заключен,

Семь долгих лет страдает Паламон,

595 Надежд лишенный, от любви больной.

Кто злой кручиной отягчен двойной?

То — Паламон: боль от любовных дум

Ему едва не помутила ум;

К тому ж он узник, под ярмом невзгод

600 Стенящий век, а не один лишь год.

О, кто бы спеть в стихах английских мог

Про муки те? Не я, свидетель Бог!

Итак, рассказ я быстро поведу…

Раз, в третье мая197 на седьмом году

605 (Как говорят нам книги старых дней,

Что этот сказ передают полней)

Так учинил благоприятный рок

(Что суждено, свершится в должный срок),

Что Паламон, среди полночной тьмы,

610 Друзьями вызволенный из тюрьмы,

Из города бежал что было сил;

Тюремщика же так он напоил,

В вино, помимо пряностей, вложив

Снотворных трав и опия из Фив,198

615 Что до утра, не чуя ничего,

Тот крепко спал, как ни трясли его.

Бежал он, под собой не слыша ног.

Ночь коротка, и день уж недалек,

И надобно прибежище найти.

620 Вот в рощицу, в сторонке от пути,

Вступает робким шагом Паламон.

Сказать вам вкратце, собирался он

Весь день скрываться в роще как-нибудь,

А ночью снова продолжать свой путь

625 До града Фив и там просить свой род

Против Тезея двинуться в поход.

Он был намерен честно пасть в бою

Иль в жены взять Эмилию свою.

Вот — мысль его, ее легко понять…

630 Но я к Арсите возвращусь опять…

Не знал Арсита, как близка забота,

Пока к Фортуне не попал в тенета.

Вот жаворонок, шустрый вестник дня,

Зарю встречает, трелями звеня.

635 И так прекрасно всходит бог на небо,

Что весь восток ликует, видя Феба.199

И сушит пламенем красы своей

Серебряные капли меж ветвей.

Как я сказал, тем временем Арсита,

640 Что первым сквайром был придворной свиты,

Проснулся; светлый день его влечет;

Он хочет маю оказать почет.

И, вспомнив о своей любимой даме,

На скакуна вскочил он, что, как пламя,

645 Был резв, и поскакал по мураве

Прочь от двора на милю или две.

К дубраве той, о коей шел рассказ,

Случайно он направился как раз,

Чтоб, если ива, жимолость там есть,200

650 Из них гирлянду в честь любимой сплесть.

Он встретил солнце песнею живой:

«О светлый Май с цветами и листвой!

Привет тебе, прекрасный, свежий Май!

Мне свежих листьев для гирлянды дай!»

655 С веселою душой с коня он слез

И быстрым шагом углубился в лес.

Бродя по чаще, он пришел на тропку,

Где бедный Паламон скрывался робко

От глаз людских, таясь в густых кустах:

660 Силен был в нем безвинной смерти страх.

Он про Арситу знать всего не мог,

А знал бы, не поверил — видит Бог.

Но поговорку старую послушай:

У поля есть глаза, у леса — уши.201

665 Порой себя полезно поберечь:

Немало может быть нежданных встреч.

Что друг его оттуда недалек

И слышит все, Арсите невдомек:

Тихонько тот сидит в кустах ракиты.

670 Когда довольно погулял Арсита

И спел рондель на превеселый лад,202

Он вдруг замолк, мечтаньями объят.

Чудно порой ведет себя любовник:

То на деревья лезет, то в терновник,

675 То вверх, то вниз, как на колодце ведра,

Как пятница — то сильный дождь, то вёдро

Поистине, изменчива без меры,

Сердца людей всегда мутит Венера:

Как пятница, любимый день ее,

680 Меняет вмиг обличив свое.

Да, у нее семь пятниц на неделе.

Едва Арситы песни отзвенели,

Он наземь сел, издав протяжный стон.

«Зачем, — сказал он, — я на свет рожден?

685 Доколь от всех жестокостей Юноны

У града Фив не будет обороны?

Увы! Уже повержен, посрамлен

Ваш царский род, о Кадм203 и Амфион!204

Да, Кадм! Увы, он первый строить стал

690 Фиванский град, воздвиг вкруг града вал

И первый принял царскую корону.

Я — внук его, наследник по закону.

Природный отпрыск племени царей, —

Кто я теперь? Невольник у дверей

695 Смертельного жестокого врага.

Как бедный сквайр, служу я, как слуга.

Мне горшее велит Юнона злая:

Свое прозванье всюду я скрываю.

Арситой был я в оны времена, —

700 Теперь я — Филострат: мне грош цена.