Эшелоны власти. Любовь по-черкесски - Ирина Резцова

– А что ты сделаешь? Соберешь мои вещи и вернешь меня к родителям? – подмигнул молодой мужчина.

– Да, куда уж там…, – Нармин надула губки. – Тебя возвращать не понадобится, тоже мне, «женушка». Ты уже у родителей.

– А то…, – Заур умолк, наблюдая в иллюминаторе, как самолет разворачивается на полосу взлета. Он почему-то любил этот момент. Момент подготовки ко взлету.

– Заур…

– Что, Нармин?

– А ты, правда, звонил двум черкешенкам?

Заур звонко рассмеялся, что на него обратили внимание другие пассажиры.

– Живот болит. Нармин, да тебе можно все, что угодно сказать! Ты такая доверчивая! Зачем мне понадобились другие черкешенки?

– Ну, ладно…, – Нармин тоже повернулась к иллюминатору. – Знаешь, я думаю о том, что сказал мой папа сегодня утром.

– О чем именно?

– Что мы с тобой как-будто следуем за Мерем и Тенгизом. Они улетели во Флоренцию отдыхать, и мы с тобой улетаем в Москву. А в сентябре мы вообще вчетвером были во Флоренции.

– Да, что-то в этом есть…

– Я рада за сестру! Им с мужем хорошо вместе… Это большое счастье, когда тебя с мужем объединяет и семья, и общий бизнес.

– Я бы не был так оптимистичен, – осторожно заметил Заур.

– Это еще почему? Ты не рад счастью моей сестры?

– Почему же? Очень рад, но быть все время вместе в итоге напрягает.

– Что ты имеешь в виду, Заур?

– Понимаешь, Нармин, когда супруги и работают вместе, и дома вместе, и вообще всюду вместе – это не есть хорошо для отношений. Надо иметь время для тоски друг по другу.

– Это относится только к супругам? – осторожно уточнила Нармин, вспоминая свою свекровь.

– Мне кажется, не только к супругам. Вообще родственники на работе – это не всегда хорошо для бизнеса… Но я не бизнесмен, могу ошибаться.

«Ага, я это запомню, милый…”, – подумала Нармин.

– Портятся отношения, потому что люди находятся в вакууме. От усталости и нервов теряется уважение друг к другу. Это неизбежно, – рассуждал Заур.

«Да-да, конечно, дорогой… Особенно, если свекровь является твоим бухгалтером и имеет свое мнение по поводу всего…»

– Но ведь Мерем и Тенгиз уже не работают вместе, – осторожно перевела тему Нармин.

– Как это? – удивился Заур.

– Ты разве не знал? У Мерем своя компания, и выставочный центр принадлежит ей, а не Тенгизу.

– Тенгиз перевел выставочный центр на баланс твоей сестры? Интересно, почему?

– Не знаю, – пожала плечами Нармин.

– Скорее всего, там была какая-то серьезная причина для этого… Иначе, какой смысл?… Надо уточнить у Рустама…

Нармин обернулась и пересеклась взглядом с Рустамом Псеуновым, который сидел через два ряда от них и явно хотел что-то сообщить ее мужу.

– Заур, кажется, Рустам хочет с тобой о чем-то поговорить…

– Правда? – Заур тоже обернулся в ту сторону, где сидел Рустам.

– Мне неудобно. Может, мы пока с ним на время поменяемся местами? Это ваши мужские разговоры… Мне не следует это слушать…

– Хорошо, Нармин, – в глубине души Заур поразился тому, что его жена соблюдает традиции даже в тесном салоне самолета.

Как только Нармин встала, Заур пересел на ее место, поближе к иллюминатору.

– Садись, на мое место, Рустам.

– Спасибо.

– Видимо, ты хотел поговорить со мной о чем-то? Или мне показалось?

– Да, Заур. Нас в Москве будет встречать Тагир. Именно поэтому я бы хотел с тобой обсудить один важный момент, чтобы потом не получилось…

– Ты о чем, Рустам?

– Как ты думаешь, Тагиру можно доверять?

– Что за вопрос? – фыркнул Заур. – Естественно! Иначе мы с тобой здесь не сидели.

– Хорошо, я еще раз повторю свой вопрос… Ты уверен, что Тагиру можно доверять?

– К чему ты клонишь?

– На месте Тагира должен был работать сочинский адвокат Рашид Бибов. Его убили. Убил Аслан Дауров, вместо кого в итоге работает твой друг. Аслан, по всей видимости, убил своего отца – Пшимафа Даурова.

– И что? Здесь случайное стечение обстоятельств, – нервно ответил Заур. – При чем тут Тагир?

– Все бы ничего, – осторожно продолжил Рустам Псеунов. – Да только пистолет, из которого убили троих, пропал.

– Что ты хочешь этим сказать, Рустам? Что Тагир их всех убил? Что за глупость!

– Я бы тоже так хотел думать, Заур, но мне не дает покоя одна деталь.

– Какая же?

– Когда влип в криминальную историю Аслан, он тут же поторопился оставить свой мандат. Его папа похлопотал за него, чтобы в отношении Аслана не началось расследование. Правда, все неудачно закончилось. А вот Тагир работает уже месяц в парламенте. Заметь, тихо работает. Жалоб от него нет.

– Ты намекаешь на то, что Тагир замешан в криминале?

– Не могу этого утверждать, – вновь дипломатично заметил Рустам, – но это странно. Если расследование в отношении трех трупов продолжается, а от Тагира никаких сомнений, все его устраивает. Это очень странно.

– Ну, хорошо, Рустам. Допустим, Тагир подозрительно молчит, но, с чего ты взял, что убийца трех человек…

– Двух…, – поправил его Рустам.

– Ты же сказал, что трое убитых…

– Убиты трое, но считать надо двоих. Пшимафа-то то убил сын.

– Ну, хорошо, двое… С чего ты взял, что убийца или эта история вообще связана с работой в Государственной Думе?

– С того, дорогой мой, если бы товарищи из криминального мира не касались Аслана, как депутата, то ему не пришлось бы в срочном порядке оставлять мандат. Им же заинтересовалась комиссия по этике, которая проверяет всех депутатов на чистоплотность.

– Допустим, – согласился Заур. – Допустим, это так. Но я все равно не понимаю, почему ты подозреваешь Тагира в чем-то криминальном?

– Я его не подозреваю, – вздохнул Рустам. – Заур, я понимаю, он – твой друг. Ты не хочешь, чтобы все выглядело иначе. Но, если мы с тобой летим решать вопрос бюджета для Адыгеи, а Тагир окажется преступником, то нам не дадут ничего сделать. Ты это понимаешь?

– Понимаю.

– В пользу твоего друга мы имеем лишь то, что он «забил» тревогу в новогоднюю ночь. Но вдруг… Вдруг – это подстава? Может оказаться, что, на самом деле, мы с тобой летим из других соображений?

– Зачем мы сдались тогда? – не унимался Заур.

– Лучше давай зададимся другим вопросом…, – Рустам перешел на еле слышный шепот.

– Каким же?

– Как мы будем уносить ноги, если окажется, что Тагир состоит в криминальной группировке? А ведь эта группировка уже «осчастливила» нас тремя трупами…

Заур молчал. Впервые в жизни его рассудительность не могла найти решение в сложившейся ситуации.

– Рустам, это все теория. Давай иметь дело с фактами. Мы летим для бюджета. Чем, на самом деле, занимается Тагир – не наша головная боль. Ладно? – раздраженно предложил Заур.

– Ладно. Но, что ты будешь делать, если проблемы с бюджетом имеют начало в той самой истории, из которой ты предлагаешь «бежать»? Ты отстранишься?

Заур ничего не ответил. Вместо этого он снова посмотрел в иллюминатор и подумал о том, что, возможно, зря взял с собой Нармин.

14

Офис Илии Лобжанидзе располагался в живописном месте, близ поселка Сабурово, если направляться по Пятницкому шоссе туда, где начинается сосновый лес.

Чтобы не привлекать лишнего внимания, Илия предусмотрительно приобрел для своих коммерческих нужд таунхаус в коттеджном поселке, поближе к боковому забору, за которым мирно располагалось кладбище.

Прямо напротив окон офиса точно такой же таунхаус приобрела какая-то армянская семья. Илия ехидно наблюдал по вечерам, как их пятнадцатилетняя дочка-подросток отплясывала под веселую музыку, забыв хотя бы зашторить окна своей комнаты. Бизнесмену было забавно, что девочку не смущало кладбище за забором. Она жила в своем огороженном мире, в котором не было места для смерти.

Однако в жизни самого Илии смерть была частой гостьей, и всякий раз, когда кто-то из ребят или поверенных отправлялся в мир иной, ему хотелось бросить все и уехать в Тбилиси. Туда, где все еще пахло его беззаботной молодостью, солнцем, фруктами и Софико… Но он не мог этого сделать. Без Софико Тбилиси не казался таким солнечным, а фруктов много и в Москве. Что до молодости, то ее смерть тоже однажды забрала, оставив только душу и боль.

Сабурово казался симпатичным местом, но жить в таком месте было бы полным безумием, учитывая неудобные заснеженные дороги и неразвитую инфраструктуру. Зато встречаться по рабочим делам – в самый раз…

Тем не менее, Илия любил Сабурово, любил кладбище за забором и любил армянскую девочку, которая, на самом деле, сигнализировала о том, что за ним никто не следит. Если будут стрелять, то бедная девочка либо спрячется, либо будет кричать, либо… Илия даже в шутку ее называл своим часовым без автомата. Ну, а кто сказал, что часовой должен быть вооружен?