Вор весны - Кетрин Макдональд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа.
— Мой отец, — выпаливаю я, — он…
— Он будет вне опасности, пока ты будешь держаться подальше. Когда пройдут эти месяцы, не думаю, что она будет беспокоить кого-либо из вас.
Мне не нравится, как это звучит, но что я могу поделать? Здесь я в ловушке, и даже дома у меня не было бы сил защитить его.
— И моя подруга Либби…
— Вероятно, ее зачаровали так, что она забыла все, что видела, и отправили обратно на улицы. Одна жертва, один год. Она не в опасности.
Это уже слишком. Вопросы жужжат, полусформированные, в каждой щели моего разума. Я едва могу вычленить один, остальные толпятся вокруг, мешая.
— Если ты… если ты не хочешь… — мой голос дрогнул на этом слове. Постель и все вокруг кажется слишком благонамеренным для того, что, уверена, он собирался сделать. — Если ты не хотел… делать это со мной… зачем вообще забирать меня?
Удерживаюсь себя от слова «спасать». Я не чувствую себя спасенной. Наоборот, в ловушке.
Я слышу шорох его одежды, когда он отворачивается, в его следующих словах сквозит холод.
— Не хотел, чтобы такая девушка, как ты, была убита.
— Ты убил того мужчину.
Он делает паузу, его слова становятся все более жесткими.
— Я знаю, что все доктрины смертных утверждают, что всякая жизнь священна, что нельзя измерить цену души или того, что у вас есть, но ты юна, и я предположил, что у тебя есть семья, которая будет безмерно по тебе скучать, если с тобой что-то случится. У того человека… этого не было.
— Откуда тебе знать?
— Он хвастался мне, что избил свою жену. Я совершенно уверен, что ей будет лучше без него.
— Люди… люди всякое болтают, когда пьяны…
— Я зачаровал его, чтобы он сказал правду, так что сомневаюсь в этом.
Я сглатываю от холода в его глазах, но что-то не дает мне покоя. Почему он вообще допрашивал его, словно именно он должен был выбрать жертву.
— Зачем ты вообще с ним разговаривал?
— У меня были на то свои причины.
Я смотрю вниз, ошеломленная проницательностью в его глазах.
— Даже… даже если он сделал все это… убивать его все равно было неправильно.
— Нет, но это было меньшее из двух зол.
— Избавь меня от своей благородной философии, — выплевываю я. — Я слышала, что ты сделал с… с…
С такими смертными, как я.
— В самом деле, — говорит он. — По общему признанию, я настоящий монстр.
Я сглатываю.
— Пожалуйста, — говорю я. — Мой отец. Он будет так волноваться…
— Не волнуйся о своем отце, — говорит он, выпрямляясь. — Я прослежу, чтобы он не волновался, — он поворачивается к двери. Он так молчалив, что на мгновение мне кажется, что он уже выскользнул из комнаты. Только слабый скрип двери говорит мне, что я ошибаюсь. — Как тебя зовут? — спрашивает он. — Ьа девушка назвала тебя «Сефи». Это оно?
Только когда он спрашивает, я чувствую всю нелепость. Я почти нервничаю. Это слишком иронично.
— Не смейся.
— Не думаю, что делаю это.
— Персефона, — говорю я ему. — Но почти все зовут меня Сефи или Сеф. Ты… полагаю, ты тоже можешь.
— Сефи — странное имя.
Я не могу не фыркнуть на это.
— Что? — он хмурится. — В чем дело?
— Только долбаный фейри нашел бы «Сефи» более странным, чем Персефона.
— Раз уж ты так говоришь.
— А… а ты? Как мне тебя называть? — на всякий случай. — Ты сказал, что Аид — титул…
— Аид подойдет, — сухо говорит он. Вздыхает. — Ты можешь этого не чувствовать, но здесь ты в безопасности, Персефона. Исследуй все, что пожелаешь. На столе есть еда, если ты хочешь, и кухня напротив, если захочешь чего-нибудь другого. Можешь идти, куда тебе заблагорассудится, но советую не покидать дворец. Подземные мир… не место для смертных.
Если ли где-нибудь здесь вообще место для меня? Никогда я еще не была так уверена, что мне здесь не место.
Он на мгновение задерживается у двери, ожидая очередного вопроса или благодарности, не знаю. В конце концов он сдается и уходит. Я снова оказываюсь одна в темноте.
Безопасно. Здесь. В буквальном смысле в Подземном мире.
С убийцей.
Где никто не услышит моего крика.
Глава 4
Найдя в себе силы подняться, я пытаюсь осмотреть остальную часть здания, но там так темно и мрачно, что я добираюсь до кухни и столовой, сдаваясь. Я не могу найти никаких выключателей, как и никаких факелов или подсвечников. От кристаллов, встроенных в бра на стенах исходит слабый свет, но его недостаточно, чтобы видеть. Мой телефон разрядился и ничем не помогает.
Я в буквальном смысле нахожусь в Подземном мире. Часть меня все еще ожидает, что я проснусь или обнаружу, что все это часть какой-то тщательно продуманной мистификации, но, конечно, ничего из этого не происходит.
Потому что это не так.
Потому что магия реальна.
Вопросы вновь появляются, но продолжают плавать в омуте страха и замешательства, из-за чего я не могу их полностью выловить. Я нахожу стол с едой и ухитряюсь проглотить несколько кусочков. Ничего больше. Я чувствую тошноту в животе.
Тьма заползает мне под кожу. Я всегда ненавидела темноту. Не боялась ее, просто ненавидела. Это время года, когда ночи становятся длиннее, всегда влияет на меня, забирая мою энергию и делая меня совершенно несчастной, пока я не почувствую, как земля снова смещается в сторону солнечного света.
Когда папа услышал об этом,
