Эм + Эш. Книга 1 - Елена Алексеевна Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настроение резко испортилось. Наплевала на «Мать» Горького — меня Людмила Николаевна всё равно не станет высмеивать, — и взяла «Жизнь взаймы» Ремарка, потому что захотелось романтики, не сладенькой сказки, а надрыва, болезненных чувств, безысходности. Хотелось читать о любви, не той, что со счастливым концом, где все женятся, обзаводятся детишками, затем внуками и умирают в один день в глубокой старости, а о любви невозможной, обречённой. Так что история любви умирающей от туберкулёза женщины и гонщика, у которого, по сути, вся жизнь — сплошной риск и игра со смертью, — именно то, чего требовала моя душа. И читала запоем. Единственное — диалоги показались слегка пафосными. Сплошь глубокомысленные изречения, а ведь герои не философы, не мудрые старцы, а обычные молодые люди. Но книга всё равно задела за живое. Мама говорит, что переходному возрасту свойственно видеть в трагедиях особое очарование. Сказала, что стану постарше и полюблю хэппи-энды. Ну, поживём — увидим.
Отец, конечно же, вернувшись с работы, заглянул ко мне и полюбопытствовал, что я читаю. И конечно же, разворчался — мол, не программное, а, значит, трачу напрасно драгоценное время. Но тут, к счастью, вступилась мама — что касается чтения, она всегда меня поддерживает, а то и сама книжки интересные подсовывает. Тот же Ремарк — её рекомендация.
Интересно, а что любит читать Боря?
* * *Утром столкнулась во дворе с Шаламовым. Странный он. При встрече никогда не здоровается, но непременно взглянет и усмехнётся. С чего бы вдруг? Я ему кажусь смешной или что?
Но на этот раз я тоже еле сдержала усмешку. Вспомнились кумушки-одноклассницы, караулящие Шаламова с утра до вечера и частенько впустую. А сегодня — их нет, а он — вот, тут как тут, вышагивает вальяжно, будто не в школу идёт, а на променад. Я невольно подстроилась под его темп и пошла следом, не хочу обогнать и идти перед ним — не люблю, когда меня сзади разглядывают, а этот точно будет. Собственно, я и сама зрительно ощупала каждый доступный его сантиметр. Как-никак вокруг него столько разговоров последние три недели. Интересно же, что в нём такого кроме внешности? И ещё интересно, срослось ли у них вчера со Светкой? Она даже не позвонила.
А скроен он, кстати, очень неплохо: узкие бедра, широкие плечи, спина прямая, но ненапряженная, даже расслабленная. Ещё и двигается плавно, даже пластично. Впереди на пути раскинулась огромная, прямо бескрайняя лужа — последствие трёхдневных проливных дождей и криво устроенных стоков, но кто-то заботливо накидал в неё булыжники и чурочки, которые, точно цепочка островков, торчали в мутных водах. Все прыгали по ним неуклюже и смешно, а он… не знаю, прошёл с какой-то уверенной и ленивой грацией, как кошка. Наверняка занимается каким-то спортом. Может, акробатикой или лёгкой атлетикой?
Резкий порыв ветра скинул капюшон его ветровки, всколыхнул волосы. Светка, глядя на него, не раз вздыхала: «Ах, обожаю чёрненьких-кудрявеньких». Но я бы не сказала, что Шаламов кудрявенький, вот Боря — да, прямо барашком, правда, не чёрненький. А этот разве что слегка. Волосы у него, скорее, просто волнистые и длиннее, чем у нас принято, но в пределах разумного. Во всяком случае, кудри по плечам не лежат. Терпеть не могу длинноволосых парней, ну… за редким исключением, вроде Дидье Маруани.
Надо сказать, Шаламов выделяется не только причёской, но и одеждой. Будто модные веяния обошли его стороной. С минувшей весны все парни поголовно носят широченные штаны, олимпийки и кожаные куртки. Сама я, честно говоря, не понимаю такой страстной потребности выглядеть как все. Поэтому принципиально не ношу турецкие свитера, неоновые лосины, «Мальвины» и китайский «Адидас». Вот и Шаламов не утопал в шароварах и кожанке, а носил узкие тёмно-серые джинсы и чёрную тканевую ветровку с капюшоном. И ему шло. Он вдруг оглянулся и поймал мой взгляд. И конечно же, опять усмехнулся. Я вдруг вскипела. Да пошёл ты! Вообще больше на тебя не взгляну! Ты мне только тем и интересен, что учишься в одном классе с Борей Г.
Для убедительности я даже перешла на другую сторону дороги и прибавила шагу. И зря. Как только вошла в вестибюль, к школе с другой стороны подрулил Боря с Валерой Болдиным и Тимашевской. Я их из окна увидела. Это же надо было так неудачно разминуться!
Боря остановился у ворот, поджидая Шаламова. Болдин и Тимашевская — тоже. Они часто ходят вместе, потому что все трое живут в Восточном посёлке.
Если бы я так не рванула, то удалось бы взглянуть на Борю вблизи, пройти мимо него… А так — оставалось лишь издали довольствоваться силуэтом, ещё и наполовину заслонённым Тимашевской и Болдиным.
Болдин мне без разницы, а вот Тимашевская тихо бесит. Пользуясь тем, что живёт с Борей по соседству, ходит за ним по пятам и буквально вешается ему на шею. Не сказать, что я умираю от ревности — Тимашевская не тот типаж, по которому мальчики сходят с ума и к тому же она толстая. Да и вообще не похоже, чтобы Боря пылал к ней страстью. Раз сто видела, как она поджидает его во дворе после уроков, но ни разу — чтобы он её.
Светка Черникова даже как-то рассказывала, что «он опустил Тимашевскую, и об этом на каждом углу сплетничают». На деле оказалось всё отнюдь не так трагично, просто у нас любят раздувать масштабы происшествий и мусолить любую мелочь. А Боря всего-навсего грубо велел ей топать домой одной, когда она спросила, не подождать ли его, чему я, конечно, порадовалась, хотя, в общем, не люблю, когда парни с девушками ведут себя по-хамски. Так что нет, я не ревную ничуть, но, будем честны, завидую ей ужасно. Завидую тому, что она может видеть его каждый день, близко, долго, как угодно. Завидую, что может с ним разговаривать. Что может идти с ним рядом. Что знает о нём всякие мелочи, которых я не знаю, но безумно хочу узнать: как у него дома? Кто его родители? Есть ли братья и сестры? Какой у него характер? Какую музыку слушает? Какие фильмы любит? Да много всего! И ей не нужно изобретать
