Курсант. На Берлин - Павел Барчук

месте, рассматривая фасад здания. Вернее, рассматривал его Эско. Хотя уж он то, уверен, видел эту гостиницу сто миллионов раз. Что его сейчас так впечатлило, не знаю.

Я просто молча изображал столб, ожидая, когда начальник сыскной полиции налюбуется зданием с красиво надписью «Kämp» на вывеске.

— Насколько я знаю, в Советском Союзе ничего подобного сделать не могли.

Господин Риекки внимательным взглядом проводил мою руку, которую я опустил вниз. Причём, пялился он настолько пристально, что мне пришлось одернул манжет и спрятать часы.

— Это память об отце. — Коротко ответил я, а затем многозначительно посмотрел на высокие дубовые двери гостиницы. — Идёмте?

— Конечно, конечно… — Суетливо закудахтал господин Риекки, снова входя в привычную роль. — Ты уж не обессудь, Алексей, не ждал такого гостя. Не подготовился…

Мы двинулись ко входу в здание, поднялись по ступням. Эско посторонился, пропуская меня вперед, но едва я поднял ногу, чтоб перешагнуть через порог, он совершенно неожиданно проскользнул в холл гостиницы. Это было резко и неприятно. Сильно раздражает, когда лысый мужик, нарушая все понятия о личных границах, проскакивает вперед, оттеснив меня плечом. Я даже запах его одеколона почувствовал, приторный и слишком навязчивый.

Удолбал своими психологическими зарисовками, честное слово. Явно пытается вывести меня на эмоции. Только не откровенно, а исподтишка. Капает на нервы, как водичка из сломанного крана.

— Квартира служебная имеется, но она, в некотором роде, сейчас занята. Так что, придется в гостинице. Но зато в какой! Это тебе не просто нынешняя, современная лабуда. Это, Алексей, историческая ценность! Построили здание в 1887 году и сразу… Слышишь, Алексей? Сразу все газеты немедленно начали его восхвалять, называя величественным, великолепным и европейским.

Начальник сыскной полиции шёл чуть впереди, буквально на четверть шага. Для того, чтоб рассказывать все эти занимательные, но совершенно ненужные вещи, ему приходилось постоянно держать корпус в пол оборота. От этого казалось, будто идёт он не как нормальный человек — прямо, а двигается бочком.

— Вот. Сюда. — Указал он мне на стойку администратора, которая находилась справа от входа в гостиницу

Выглядела эта стойка настолько величественно и монументально, что хоть сейчас бери да отправляй ее в музей. В музей абсолютной безвкусицы.

Может, конечно, отель «Kämp», куда мы прибыли с Эско, и был местной достопримечательностью, но у меня подобные заведения всегда вызывали желание побыстрее свалить либо потребовать, чтоб прямо сейчас явились цыгане, медведи и какой-нибудь Шаляпин лично. Прямо наипошлейшая купеческая роскошь. Вот так это все выглядело в моем представлении.

Но я — человек, избалованный всякими «Хилтонами», «Рэдиссонами» и «Паласами». По крайней мере, в прошлой жизни. Ясное дело у меня финская гостиница ни восторга, ни счастья не вызвала. Однако, Риекки я виду, конечно, не показал.

Просто вежливо кивнул его очередной соловьиной трели о том, как мне фантастически повезло оказаться в столь шикарном месте.

— Что? Неужто не впечатлён? — Эско посмотрел на меня хитрым взглядом. Потом тут же, не дожидаясь ответа, повернулся лицом к молодому мужчине-админисиратору, истуканом замершему за стойкой. — Номер, как обычно.

— Господин полковник… Но тот… Он занят…

Бедолага, увидев начальника сыскной полиции, побледнел настолько, что, мне кажется, упади он на пол, чистый труп выйдет. Даже дышать начал через раз.

— Ты не понял, Олав. Мне. Сейчас. Нужен. Тот. Номер.

Разговор между Риекки и администратором шел на финском, который я понимал очень, очень смутно. Язык Суоми не входил в набор тех языков, которые мы изучали. Однако, когда стало понятно, что мой путь в Германию лежит через Хельсинки, Шипко две недели ежедневно таскал меня на встречи с каким-то трясущимся финном, и тот активно вкладывал в мою голову базовые вещи. Естественно, чисто на разговорном уровне.

Я сделал вид, будто абсолютно не знаком с финским языком, и принялся с восторгом рассматривать ту самую стойку, которая в моем понимании должна носить звание самого безвкусного предмета мебели.

Витые вензеля, завитушки, гербы, орлы, ангелочки и еще какая-то невообразимая хрень. Все это сверху было покрыто позолотой и лазурью.

— Но господин полковник, в номере живут люди… — Жалобно продолжал блеять бедолага Олав.

— Значит прямо сейчас иди и пересели их в другой. Скажи, испортилась канализация, закончилась вода, наступил конец света. Что угодно. Мне все равно. Пока я и мой спутник отобедаем в ресторане, номер должен быть пуст, чист и подготовлен.

— В ресторане⁈ — Несчастного финна аж зашатало из стороны в сторону.

Он посмотрел не меня, потом на начальника сыскной полиции, потом снова на меня. Лицо администратора вытянулось и выглядело абсолютно несчастным.

В принципе, понять человека можно. Приличная гостиница, а она не смотря на отвратительный дизайн и безвкусную обстановку, действительно приличная. И тут — я. В грязной одежде, с испачканными лицом, с вещевым мешком за плечами, в сапогах, с которых комками при каждом шаге падает грязь. Шипко прямо от души «позаботился» о моем внешнем виде.

Мы ведь, собственно говоря, по этой причине и свернули беседу, оправившись из сыскной полиции в гостиницу. Господин Риекки настолько активно изображал из себя хорошего персонажа, что сам предложил для начала искупаться, переодеться, а потом, наконец, в спокойной обстановке обсудить насущные дела.

При этом, он несколько раз выделил, что окажись, к примеру, финн в Москве с такой же историей, как у меня, его вряд ли встретили бы настолько гостеприимно. Он бы уже сидел в казематах Лубянки, умываясь кровью. Я в ответ заверил Эско, что все прекрасно понимаю и полностью с ним согласен.

Правда, думаю, у начальника сыскной полиции имелся еще один мотив, по которому он решил быстренько отправить меня в гостиницу. Господин Риекки хотел понаблюдать за возможным шпионом. Все эти трогательные воспоминания из детства, как и говорил Панасыч, убедили его очень слабо.

Естественно, без присмотра я не останусь, тут и дураку понятно. По-любому за мной будут приглядывать, причем приглядывать так, что вздохнуть будет сложно без контроля. Но меня все как раз устраивает. Я для сотрудников сыскной полиции приготовил весёленькое времяпровождение.

Эско, проследив за взглядом Олава, уставился на