Потерянный ребенок - Эмили Гунис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Даже не верится, – ответила она на расспросы знакомых о том, что она чувствует по поводу возвращения Джейкоба домой, и постаралась улыбнуться в ответ на их нахмуренные лица, ждущие большего. К счастью для нее, в тот момент кто-то подошел и увел их за собой в толпу празднующих.
Этот день начинался так же, как любой другой вторник. Она отнесла мисс Кларе и мисс Этель по чашечке чая в семь утра, разожгла камин в гостиной. После завтрака она заправила постели, прибралась в спальнях, вытерла пыль и почистила серебро к обеду. Было около трех часов дня, и она начала было собирать вещи для стирки, когда они позвали ее к себе. Гарриет с удивлением обнаружила, что в гостиной, где они сидели, воцарилась гробовая тишина: Уинстон Черчилль произносил речь по национальному радио.
На улице стали раздаваться звуки ликования и пение, а Гарриет замерла на месте, чувствуя, как у нее задрожали ноги и заколотилось сердце. Мисс Клара и мисс Этель рыдали, прижавшись друг к другу и сияя от счастья.
– Разве это не чудесно, Гарриет! – восклицала мисс Этель, и ее порозовевшие щеки блестели от слез. – Наши мальчики возвращаются домой.
Спрятавшись на кухне, она села на холодный каменный пол, закрыла глаза и попыталась вызвать в себе хоть какое-то чувство, связанное с возвращением к ней Джейкоба. В ее памяти возникал раз за разом только один образ из последнего дня, когда она видела его: прощание на вокзале, холщовая сумка, перекинутая через плечо, каштановые глаза, настороженно озирающиеся по сторонам, отсутствующая улыбка.
Они смотрели за тем, как другие пары целуются на прощание. Со слезами на глазах он повернулся к ней и сказал: «Я не справляюсь, родная. У меня нет сил». Его тогда отпустили домой, всего на неделю, но Гарриет была шокирована переменой в нем: на смену жизнерадостности пришли вспыльчивость и отсутствие аппетита. Он вздрагивал, когда она дотрагивалась до него, и почти не спал, проводя всю ночь за выпивкой, потому что слишком боялся заснуть из-за не оставлявших его в покое кошмаров. «Пожалуйста, спаси меня», – молил он ее прошлой ночью, со слезами на глазах засыпая в ее объятьях. Через несколько минут он со всей силы столкнул ее с кровати, потому что она перевернулась во сне и напугала его.
Вытирая слезы и поднимаясь, чтобы приготовить мисс Кларе и мисс Этель послеобеденный чай, она думала о письмах Джейкоба, аккуратно сложенных на ее туалетном столике. Несколько пачек писчей бумаги, письма, присланные за все эти годы. Каждое из них она старательно гладила и возвращала к жизни. Беспорядочные описания настоящего ада, буквы, выведенные его детским почерком на одолженной или украденной бумаге, вложенной в конверты разных форм и размеров. Читая их, Гарриет отчетливо представляла себе, как он пишет их при свече во временных лагерях. Замерший, напуганный, одинокий, он раздумывал над словами, потому что не хотел, чтобы она волновалась, – и все же необходимость поделиться пережитым брала над ним верх.
Первый день нашей высадки в Нормандии был тяжелым. Не успели мы сойти на берег, как нас тут же отправили в бой. Я ни за что не расскажу тебе о нем, потому что боюсь, что тебя будут преследовать те же образы, которые я никак не могу выкинуть из головы. Скажу только, что за весь день у меня не было времени ни попить, ни поесть. Мы прорвались через плацдарм и перешли сейчас в стремительное наступление. Не спал. Потерял все снаряжение и деньги. Глина и дождь – главные наши враги. Здесь разворачивается одна из труднейших битв этой войны, а во Франции союзники пытаются закрепиться на своих позициях. Чувствую, насколько ты далеко, и мне кажется, что часть меня осталась позади на том пляже.
С любовью,
Джейкоб
Глина и дождь – главные наши враги. По ночам ей снилось его лицо, следы слез на грязных щеках. Она видела его раненым и продрогшим, и на лице его, в глазах и в волосах кровь смешивалась с глиной. От непрекращающихся обстрелов – она слышала о них от тех, кто вернулся домой, – кровь тонкими струйками шла из его ушей. С каждым письмом оставалось все меньше надежды на то, что он вернется с войны, сохранив хотя бы частичку присущих ему нежности и жизнерадостности.
Сегодня всего только двадцатый наш день в строю, но кажется, будто прошли годы. То, что произошло со мной и моим батальоном, многие сочтут невозможным. Идти в бой плечом к плечу со своими лучшими друзьями – худшая пытка. Скольких из них разорвало на части снарядами. Сколько их осталось лежать позади. Просто не верится, что все это происходит на самом деле. Высадиться глубоко на вражеской территории и попытаться удержать позицию, которую штурмуют и обстреливают со всех сторон, пока союзники не прорвут оборону противника, – я скорее бы покончил с собой, чем прошел через все это снова. Я часами полз под пулями, думая, что каждая секунда может стать для меня последней. Я не могу рассказать тебе о том, что еще я видел, никогда не смогу. Скажу лишь, что и подумать не мог, что человек способен причинить столько боли ближнему своему. Мне никогда не оправиться от того, что мне пришлось пережить.
Подав мисс Кларе и мисс Этель чай, она спросила у них разрешения сходить в город за продуктами, а затем поднялась в свою комнату, чтобы переодеться. Подойдя к туалетному столику, расчесала свои длинные волосы и с тяжелым сердцем посмотрела на призрака в отражении зеркала. Нанесла немного румян на свои бледные щеки, затем села в автобус до города, изобразив на лице улыбку. Все пассажиры говорили о том, что нужно ехать на поезде в Лондон, где на Трафальгарской площади и перед Букингемским дворцом собирались тысячи людей, желавших посмотреть, как король Георг, королева Елизавета и Уинстон Черчилль появятся на публике.
В автобусе было жарко и многолюдно, все пели и танцевали. То же было и на улице, когда Гарриет приехала в город и стала пробиваться сквозь толпу к входной двери
