Сорок бочек - Артем Ледовский

Ксюша, свернувшись калачиком, спала, положив голову Алексу на колени. Алекс тоже спал, уверенный в том, что Тема все неплохо придумал. Даже письмо не поленился написать разными почерками. Он был доволен впечатлением, оказанным теминым нехитрым рассказом на доверчивых девушек.

Ира с трудом пыталась сфокусировать взгляд на чем-то одном. Хотя бы на этом парне с бокалом пива. Серега, кажется? Ира не помнила.

Она еще не рассталась с надеждой уехать домой и лениво думала о том, как бы растолкать Ксюшу. Во сне она уже вызывала такси, с трудом выговаривая адрес онемевшими губами.

Первым проснулся Тема, солнце вызывающе светило в глаза. Он посмотрел на часы. "Пол четвертого! Ничего себе! Поспали! Пить!

Срочно пить!" Он вывалился из кресла на пол и направился на кухню.

Через минуту раздался хриплый вой с замысловатым матом. Пугач и

Алекс пробудились, и, не сговариваясь, бросились на шум. На полу кухни перед холодильником сидел Тема и держался за голову.

- Вода. - догадался Алекс. - Вы не купили воды, идиоты.

- Да. Идиоты. - согласился Пугач.

- Вы не просто идиоты. Вы идиоты эпические! - возопил Алекс. -

Легендарные! Мифологические! Ваш идиотизм достоин воспевания в балладах и сагах четырехстопным ямбом! Ибо только этот стиль одним своим названием адекватен вашему идиотизму.

Алекс бессильно рухнул на пол рядом с Темой.

- Во дает! - опешил Пугач и уселся, прислонившись к стене.

- Давайте, хлопцы, пиво откроем. - прохрипел Тема. - Пить хочется

- сил нет.

Шестая бочка.

Пенясь, пиво наполняло бокалы. Алекс сидел на корточках перед бочкой, смирившись с ролью утреннего виночерпия. Тема и Пугач, понурясь, смотрели, как отстаивается пена. Им очень хотелось пить.

Через секунду они уже жадно глотали янтарный напиток, успокаивая первое чувство утренней неуверенности после обильных возлияний.

Заблестевшими глазами они посмотрели друг на друга.

- Необходимо позаботиться о завтраке. - произнес Тема.

- Он же обед, плавно перерастающий в ужин. - усмехнулся Алекс.

- Грехи мои тяжкие, - вздохнул Пугач, он уже понял, что завтрак придется готовить ему. - Пойду я жарить, варить и парить. Кормить вас, дармоедов.

- Да будет тебе уже, - полувозмутился Тема. - Мы и сами могем.

- Вам доверить ничего нельзя. - проворчал Пугач, и, согбенный, двинулся на кухню.

Гулко булькая, растительное масло выливалось на раскаленную сковороду. Пугач, наскоро подвязанный каким-то пленным полотенцем, разыгрывал из себя кашевара, супил брови, оттопыривал нижнюю губу и, даже (!), полушепотом матерился, искоса поглядывая на друзей, усевшихся на высоких табуретах в углу кухни.

- Пельмени, судари мои, это основа жизни. - приговаривал Пугач, закладывая пельмешку за пельмешкой в кипящее масло. - И отношения к себе требуют самого серьезного.

- Да, сенсей. Конечно, сенсей. - согласно закивали Тема с Алексом.

- Главное, не спорь, - сделав страшные глаза, прошептал Тема Алексу.

Пугач разошелся. Ткнув пальцем Теме в грудь, он угрожающе вопросил:

- Ты, собака, пошто боярыню обидел? - Пугач задумался на секунду, переваривая собственную фразу, и тем же обличительным тоном продолжил. - Вот ты, Тема, знаешь, сколько тебе требуется пельменей на обед?

Тема растерялся. Он вжал голову в плечи и обиженно произнес:

- А что я? Вот Алекс тоже сидит.

- Спасибо, Темушка, - сипло процедил Алекс, почесывая кадык. -

Заложил кореша.

- Ну, - Пугач нетерпеливо постучал носком тапка. - Сколько?

- Двадцать пять - тридцать. - быстро проговорил Тема, и заискивающе посмотрел на Пугача.

- Двадцать пять - тридцать! - с издевкой повторил Пугач. - А что ты будешь делать с недоеденными пельменями? Или если не хватит, как ты намереваешься выжить?

Пугач вернулся обратно к сковороде, где скворчали пельмени.

- Я знаю совершенно точно, что сегодня за обедом мне потребуется восемнадцать пельменей, не больше и не меньше. - торжественно произнес он, помешивая поварешкой в сковороде. - Не верите?

- Верим, верим. - наперебой закричали Алекс с Темой. - Ты главное не нервничай!

- Вижу, что не верите, - проворчал Пугач. - Я вам докажу, двум

Thomas-unbelievers. Ради вас я сделаю следующее, - он выдержал многозначительную паузу- я возьму себе отдельную тарелку, на которую сложу именно восемнадцать пельменей, и уверяю вас, судари мои, съем их всех без остатка и сим удовлетворюсь.

- Э-э-э, дружище, может, обойдемся без экстремум, - предпринял робкую попытку вразумить товарища Алекс.

- Да, - протянул Тема. - Что-то ты, старик, погорячился.

- Теперь, - Пугач приподнял поварешку. - Это дело принципа.

Пельмени готовы! - объявил он.

Друзья собрались в гостиной перед большой тарелкой с румяными дымящимися пельменями. Пугач, беззвучно шепча, отсчитывал свои восемнадцать в отдельную тарелку. Алекс и Тема наблюдали за ним; им было весело. Пиво с пельменями пошло быстрее и, скоро, следующий круг наполненных бокалов разошелся по рукам.

- Если разобраться, хорошенько подумав, - сказал Тема. - Мужчина современности - это практически самодостаточный организм. Все, что необходимо, он получает от промышленно развитой инфраструктуры социума в виде полуфабрикатов и нехитрых достижений НТР, воплощенных в бытовой технике.

- Абсолютно согласен, Темушка, - поддержал Пугач. - Когда мне лень разогревать масло, я готовлю пельмени в микроволновой печи.

- И зачем люди женятся? Не понимаю. - сказал Тема. - Совершенно определенно брак себя изжил.

- Ты прав, как никогда. - сказал Пугач. - Женщина в жизни современного мужчины нужна лишь, как сезонный сексуальный объект.

- Причем сезон этот, как правило, очень непродолжителен. - ухмыльнулся Тема.

- В нашем обществе женщина изжила себя. Обленилась, успокоилась.

- продолжал Пугач. - Не та женщина пошла нынче.

- Да-а-а, - протянул Тема. - По сути только две функции и сохранились у женщины: детородная и сексуально-эротическая.

- Впрочем, и эти становятся не актуальными в связи достижениями цивилизации: клонированием и всевозможными резиновыми игрушками. - сказал Пугач. - Кстати, не будем, друзья мои, забывать и про онанизм! - Пугач значительно осмотрел развалившихся в креслах приятелей.

- Не являясь поклонником онанизма, я придерживаюсь простой методологии, - сказал Тема. - Встретился, все произошло, утром милый завтрак вдвоем и разошлись.

- Без слез, без истерик, без писем, без жалоб. - пропел Пугач и широко улыбнулся.

- При всем своем уважении, джентльмены, - сказал Алекс, сделав большой глоток пива. - Я вынужден с вами категорически не согласиться.

Алекс приподнялся в кресле и посмотрел на друзей.

- В нашем обществе каждый индивид в состоянии выжить самостоятельно. Давно прошли те времена, когда союз женщины и мужчины носил характер союза ради выживания. Достижения последнего времени указывают лишь на то, что отношения между мужчиной и женщиной поднялись на иную, качественно новую, ступень. Они очистились от архаики первобытного общества, основанного на экономической обусловленности семейных отношений. Как вам известно, в первобытном обществе семейный клан являлся основой социума. Люди выживали за счет совместной жизни, совместного ведения хозяйства.

Наше время дает нам возможность насладиться чистотой межличностных отношений.

Тема и Пугач с интересом посмотрели на Алекса, тот, очевидно, разгорячился; Тема разговора ему была не безразлична. Обычно расслаблено растекшийся по дивану, Алекс подобрался и внимательно рассматривал друзей.

- Вы, джентльмены, слишком поверхностно и безалаберно относитесь к своим душам. С вашим мировоззрением очень просто можно остаться без души, растратив ее попусту.

Пугач и Тема удивленно переглянулись.

- Будем очень обязаны, если ты просветишь нас, каким же это образом мы растратим наши души с нашим мировоззрением. - произнес, наконец, Пугач, почувствовав аромат возможного спора.

- Да-да, сделай одолжение. - улыбнулся Тема и взялся наполнять бокалы друзей.

Теория о растраченной душе,

изложенная Алексом вечером пьяного четверга

Душа, джентльмены, - это не есть нечто, данное человеку неизменным и неизменяемым. На протяжении всей человеческой жизни мы можем, как обогащать до бесконечности свою душу, так и разорять ее, растратив без остатка. Всякий раз, когда мы предаемся ночи с женщиной без любви, мы теряем кусочек души. Очнувшись утром в плотском похмелье, нередко, мы чувствуем пустоту размером в кулак где-то там, в сердце. Ощущение неловкости и потери - это тот траур, который мы празднуем по частичке души, исчезнувшей безвозвратно.

Ночь за ночью, преследуя сомнительные иллюзии, навеянные стереотипами, мы тратим души, как подаренные деньги, без счета и сожаления. Когда-нибудь наступит то утро, когда покопавшись внутри мы не найдем ничего, и, так и не поняв, что мы потеряли, будем жить дальше с пустыми глазами, в которых не будет души, отражающей мир и людей в нем. Когда придет любовь, не останется души, которая могла бы принять то, что мы искали и ждали столько дней. Нам нечем будет встретить любовь.