Интенсивность (ЛП) - Кеньон Шеррилин

Такеши кивнул.

— Она права. — Он указал на пересекающиеся линии. — Посмотри, как вещи строятся друг на друге. Это причина и следствие. Когда ты что-то поменял, оно идет в другом направлении и отщепляется. Теперь это новая возможность, которой раньше не было.

Ник постепенно начал понимать.

— Как в Глазе Ананке.

Такеши уставился на него.

— Что ты об этом знаешь?

— Он у меня был. Калеб отнял его у меня, словно разгневанный родитель, ударил меня по по рукам и сказал, чтобы я больше не трогал его, иначе он в следующий раз ударит меня по лицу.

— Хорошо! Не нужно с этим играть. Это тебя только испортит.

И так оно и было. С тех пор его голова была не совсем в порядке. Хотя, большинство сказало бы, что его голова никогда не была в порядке.

Иногда он с этим соглашался.

Вдруг все стало зеленеть.

— Что сейчас происходит?

Такеши нервно рассмеялся.

— Честно? Не уверен, что ты хочешь, чтобы я ответил.

Как-будто молчание ему поможет.

— Амброуз сказал мне использовать Глаз, чтобы обнулить все то, что я сделал. Чтобы вернуться к началу и больше ничего не испортить.

— Да, но ты не слушаешь, Ник. Это не то, что ты сделал. Кто-то еще вмешивается в твою временную шкалу. Дело не в том, что делаешь ты. А в том, что они переделывают.

— Чувак, ты меня реально пугаешь.

— Ты и должен бояться. Все плохо. Все рушится, а ты словно идешь по канату.

— Не помогает!

Единственное, что спасало — на милость Ника здесь не было Коди, чтобы слушать его немужское нытье. Это было последнее, чего бы он хотел.

Или того хуже, это мог услышать Калеб.

— Вы неправильно это интерпретируете.

Они оба повернулись и посмотрели на Наширу.

— Прости, что?

Она шагнула вперед.

— Посмотри на это, Нео. Внимательно.

С тонкой грацией она провела руками по линиям, как будто играла на каком-то инструменте. Когда она это сделала, огни замерцали и затанцевали, а затем погасли.

Такеши разинул рот.

— Она права.

— Я снова ничего не понял.

Он покачал головой.

— Нет, Ник. Ты все понимаешь. Просто закрой глаза. Досчитай до трех. И открой их.

— Да, конечно. Я не вчера родился! В прошлый раз, когда я так сделал, меня сильно ударили.

Из-за его прошлого у него были серьезные проблемы с доверием. Он никогда не закрывал глаза, слепо доверяя. Даже при загадывании желания у праздничного торта.

Сими цокнула на его.

— Ты можешь им доверять, глупый мальчик-демон! Просто повторяй то, что он говорит!

Не уверенный в этом, Ник зарычал и заставил себя сделать это. Но каждый волосок на его шее встал дыбом в знак протеста.

В нем не было доверия. С кровью Малачая или без нее.

Блин!

Однако в тот момент, когда начал расслабляться, он начал понимать, что они пытались ему сказать.

Задыхаясь, он открыл глаза и покачал головой.

— Ты Малачай.

Впервые Ник осознал это. Полностью. Он видел вселенную такой, какая она есть, и свое настоящее и истинное место в ней.

Более того, увеличилась широта и глубина его истинных сил. Они потекли и соединились. Не только его, но и всех Малачаев, которые были до него.

Он был Монакрибом. Джеросом. Эвандером и Вересом…

Ярином. Илаем. Ксулом. Элионом. Ксарексом. Уту…

Адарианом.

Амброузом.

Всеми ими. Все объединены. От первого до последнего, на протяжении всего времени. Он чувствовал эту связь.

Более того, он видел, как все начиналось, и ощутил ярость первого предательства, которое привело к их созданию. Жажду крови.

Все время его вид жаждал мести.

Ничто не могло ее успокоить.

Только тот день, когда Ник нашел свою Коди.

— Я не понимаю, — прошептал он.

И все же, как только эти слова вырвались из его уст, он увидел себя давным-давно…

Глава 3

— Итак, ты сын Брайт.

Стоя посреди роскошного мраморного коридора, Ник моргнул, услышав богатый мелодичный голос, столь похожий на голос Коди, но с другим акцентом. Несмотря на это, у этой женщины были те же ярко-зеленые глаза, которые обжигали его умным любопытством, и улыбка, от которой раскалялась каждая часть его тела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она была такой же потрясающе смелой, подойдя прямо к нему и в вызове изогнув бровь.

— Тебе нечего мне сказать?

Не совсем. Его слишком позабавила женщина, которая едва доходила ему до подбородка. Ее белые крылья задергались.

Ее дерзость и уверенность согревали его на всех уровнях.

— А вы кем будете?

— Рубати. Я пришла присоединиться к страже богини, но они сказали мне, что вакантных мест нет. Судя по всему, здесь, в городе, так много Малачаев, что нас отправляют домой, даже не проверив на умения. Жаль.

Вздохнув, она повернулась, чтобы уйти.

Прежде чем смог остановить себя, он потянулся к ее руке.

— И почему это?

В ее глазах сверкала уверенность.

— Я одна из лучших бойцов на свете.

Он засмеялся.

Быстрее, чем он успел среагировать, она перевернула его на спину и приставила нож к горлу.

Впечатленный, он уставился на нее, зная, что, если бы она захотела, могла бы его убить.

— Ты высказала свою точку зрения.

— Я знаю.

Она отошла и вложила нож в ножны. Затем она протянула ему руку, чтобы помочь подняться.

Подумывая обмануть ее, он, в свою очередь, попытался перевернуть ее.

Даже тогда она взяла над ним верх, и он снова оказался на заднице, глядя вверх на огонь веселья в ее глазах.

Пока он не выбил землю у нее из-под ног.

С криком она рухнула на него сверху. Снова засмеявшись, он перекатился и прижал ее к себе.

— Любишь красоваться, не так ли?

С возмущенным шипением она неохотно уступила ему победу.

— Это было несправедливое нападение!

— Действительно? Ты смеешь обвинять меня, учитывая то, что только что сама сделала?

— Немного. Да.

Развеселившись больше, чем следовало бы, он скатился с нее и помог ей встать.

— Я все еще впечатлен. И, может быть, мы все-таки найдем для тебя место в карауле. Независимо от того, что они тебе сказали. Хочешь, чтобы я поговорил с командиром за тебя?

Ее обнадеживающее выражение лица делало с его нутром самые странные вещи. Честно говоря, он никогда не видел никого красивее, а она не хвасталась своими способностями. Она была опытным бойцом.

— Ты можешь?

— Конечно. При одном условии.

— Каком?

— Пообедаешь со мной?

Ник глубоко вздохнул, когда понял, что видит, как впервые встретились Монакрибос и Рубати и как они начали свои обреченные отношения.

Монакрибос был первородным Малачаем, ведущим свою родословную до того, как началась письменная история. Жестокое убийство Рубати, совершенное ее одурманенным наркотиками и невменяемым мужем, по велению предательских богов, привело к проклятию и пророчеству Ника.

Его предок поклялся отомстить им всем за то, что они отняли у него. Он поклялся увидеть, как сгорит весь мир.

Сердце и душа своего мужа, Рубати была якорем, который держал первого Малачая в здравом уме и делал управляемым. Только она делала его «человеком». Как только она ушла, он потерял всякую человечность.

Именно ее ДНК, которой она наделила мать Коди, позволила Коди стать якорем Ника в будущем. И именно поэтому он был их единственной надеждой снять проклятие Малачая. Поскольку мать Коди была создана из крови Рубати, она одна успокаивала его. Все потому, что ее мать родилась в результате несправедливого убийства Рубати.

Боги неправомерно забрали жизнь Рубати, и поэтому, чтобы уравновесить это, Бетани воскресили без сердца, чтобы обеспечить справедливость вселенной.

Это было наследием родословной Коди. В ее семье все были богами справедливости и равновесия. Хтонианцы или полубоги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Защитники человечества.

Тем временем предки Ника были разрушителями. Они были ненавистью и всей тьмой вселенной.