Дева Баттермира - Мелвин Брэгг

— Я вот куда шел, — сказал он и протянул ей рекламный листок, словно оправдываясь перед ней за свое несвоевременное путешествие.

Текст на листке гласил:

Джон Саммерс, дантист.

Рад сообщить всем его друзьям, а также другим заинтересованным лицам, что, недавно прибыв из Ньюкасла, он изволит открыть собственную практику. Прием и обслуживание ведется с предельным Вниманием и Заботой. Найти его можно в доме мистера Джона Бёрнета, владельца трактира в Кесвике, или по первому же требованию он готов обслужить любую Даму или Джентльмена на дому.

Если будет позволено заметить, он является единственным в королевстве специалистом, способным без малейшей боли удалять зубы даже в самом плачевном состоянии. А также он предлагает услуги по снятию зубного камня и протезированию. И дабы завершить сообщение, необходимо заметить, что он также изготовляет порошки и настойки для укрепления десен, чистки зубов и освежения дыхания. Коробка — 1 шиллинг 6 пенсов. Бутылка — 2 шиллинга 6 пенсов. Услуги включены в стоимость препаратов. Намерен задержаться здесь всего на несколько дней.

15 июля 1802 года.

Отпечатано Г. Ашберном.

— Хочу сходить к нему и ночью же вернуться обратно.

— Ты с копей?

— Да, — ответил он коротко и все же почувствовал необходимость пояснить: — Это только на лето, вот, хотел немного подзаработать. Да только не нравится мне там. Я на ферму пойду, урожай убирать.

Он был необычайно высок, отметила Мэри, и, по-видимому, моложе нее. Работа в сланцевых копях, похоже, была для него непосильной.

— Надо бы тебе как следует почистить рот, — сказала она. — Вернись, и я дам тебе немного соленой воды и парочку бутонов гвоздики, если уж ты отказываешься принимать настойку опия.

— Никаких черных капель, — упрямо повторил он. — У нас там, в копях, есть такие, кто и впрямь с ума сошел от этого зелья, понимаешь? — старался он объяснить ей такой решительный отказ, и пусть настойка считалась всеобщим и действенным средством от боли, он продолжал стоять на своем. — И отец мой говаривал, что уж коль черные капли взяли верх, то, считай, пропащий ты человек.

— Ты сам пропадешь, если не выдернешь зубы.

— А у меня есть немного соли, — с некоторой долей гордости сообщил он, доставая маленький пеньковый мешочек из нагрудного кармана. — Я обязательно рот полощу перед тем, как пить.

Мэри кое-что смыслила в медицине. Ее мать передала ей множество рецептов, да и сама девушка с большой охотой составляла описания настоек да отваров. Однако зубы у юноши находились в том удручающем состоянии, когда лечение, и уж тем более соляные полоскания бесполезны. Их требовалось удалить, и чем быстрее, тем лучше. Девушка прекрасно видела, какие мучения доставляют юноше эти два раскрошенных зуба. И хотя он пытался улыбаться, лицо его беспрестанно морщилось и было серым от боли.

— Ну, тогда не стоит тебе задерживаться, — заметила она, — однако же раз у тебя такой случай, то мистер Саммерс ничем не сможет помочь, иди-ка ты лучше к мистеру Марсу… он хоть и ветеринар, но уж наверняка тебя вылечит.

— Спасибо.

Невзирая на боль, юноша попытался подобрать нужные слова: уж очень ему хотелось подольше задержать девушку да поболтать с ней. Но Мэри уже повернулась и пошла дальше, ее ждали привычные обязанности. И хотя отара брела по дороге очень медленно, ей все же пришлось нагонять ее. Надолго оставлять скот без присмотра Мэри не решалась.

— Меня зовут Ричард Харрисон, — крикнул он ей вслед.

— Попроси его дать тебе специальный порошок для десен, — откликнулась она, на секунду обернувшись, — и продолжай полоскать солью… до тех пор, пока все не заживет.

Она быстро пошла по накатанной, пыльной дороге.

Юноша провожал ее восхищенным взором, сетуя, что судьба-злодейка посмеялась над ним. Он так долго жаждал встретиться с этой девушкой, и вот наконец выпал случай, а он предстал перед ней в таком жалком виде. Он и сам знал, что после каторжной работы на копях его лицо больше похоже на серый череп мертвеца.

— Я еще как-нибудь увижусь с тобой, — крикнул он, набравшись смелости, однако девушка так и не оглянулась. Она удалялась прочь, освещенная слепящими лучами солнца, и ее распущенные волосы мягко колыхал теплый ветерок.

И все же ему удалось повстречаться с ней! Мысль об этом служила ему утешением на пути к Кесвику. Девушка оказалась именно такой, какой ему ее и описывали!

В метрической книге Лортона, что близ Баттермира[8], служащий, в обязанности которого входило вести учет всех новорожденных, сделал следующую запись: «Мэри, дочь Джозефа Робинсона из Баттермира, крещена 19 июня 1778 года».

Ей почти исполнилось четырнадцать, когда капитан Бадворт, предпринимая поездку по живописным озерам, повстречался с ней. Впоследствии он описал свои впечатления в книге «Двухнедельная поездка по Озерному краю», имевшей широкий спрос у путешественников. «У нее густые и длинные, темно-каштановые волосы… безупречный овал лица, большие глаза и полные, алые, точно лепестки роз, губы… она и впрямь похожа на ангела. Если вам, путешественники по Озерному краю, доведется посетить сие мрачное место, то уж наверное вы повстречаете прекрасную Сэлли из Баттермира». Он намеренно назвал ее другим именем, должно быть, желая тем самым оградить девушку от навязчивого любопытства, но многие, вняв его совету, искали встречи с ней. В одночасье дочь ничем не приметного хозяина гостиницы «Рыбка» стала местной достопримечательностью. И бесчисленные путешественники находили ее неотъемлемой частью своего недолгого развлечения: как светские поездки по окрестностям, как «места остановок», рекомендуемые преподобным Вестом, или живописные пейзажи, которые советовал посетить Уильям Джилпин, природные феномены, описанные поэтом Томасом Греем или Поклингтонское[9] чудо близ озера Дервентуотер.

Ее стали величать не иначе как «Мэри из Баттермира», и известность ее росла день ото дня. Стены отцовской гостиницы были до самой крыши исписаны многочисленными комплиментами на латыни, греческом, французском и английском. Последние Мэри приходилось стирать особенно часто. Она стала гордостью не только соседей, что жили с нею рядом и знали ее с рождения, но и всех окрестных долин. Вордсворт писал, что «ей присуща деликатная сдержанность… она совершенно не испорчена всеобщим восхищением и чрезмерным вниманием». В отличие от остальных ее поклонников, Колридж[10] пытался отыскать причины ее деликатности, ума и грации не в ней самой и условиях, которые окружали ее, но в происхождении. Он частенько утверждал, повторяя беспрестанно гулявшие пересуды, будто Джозеф на самом деле был ей лишь «номинальным отцом». Но многие сходились на том мнении, что она — самая красивая девушка в Королевстве.

Спустя шесть лет после их первой встречи капитан Бадворт вернулся, желая откровенно поговорить с ней. Однако он весьма запоздал с предостережениями. К тому времени Мэри уже успела стать взрослой девушкой. И вновь она совершенно очаровала его своими «подлинно ангельскими манерами». Он даже приметил ее кавалера: «весьма прилично одетого молодого человека, полных шести футов росту, розовощекого, точно летний рассвет». Не обошел он вниманием и ее лучшую подругу, тотчас же уговорив ее распустить прекрасные волосы Мэри. «Повинуясь просьбе моей, подруга ее отколола юной красавице чепец, и чудесные шелковистые волны рассыпались по плечам». И лишь налюбовавшись этой красотой, он приступил к делу, ради которого проделал столь долгий путь.

«Взяв ее за руку, я принялся наставлять: твои юные годы и положение в обществе требуют в особенности предельной осмотрительности. Люди иного круга приедут в сей край, да и уже приехали, единственно ради твоей красоты. Но некоторые из них таят в душах своих нечистые помыслы. Весьма хотелось бы надеяться, что и впредь тебе никогда не доведется страдать от них. Но для того-то и надобно всегда опасаться…»

Мэри хоть и ответила ему вполне вежливо, однако тон ее был весьма резок:

— Полагаю, сэр, я всегда вела себя вполне осмотрительно и впредь намерена беречь собственную честь.

Теперь уж минуло четыре года со времени второго приезда капитана Бадворта.

«Кесвик готов»

Приведи-ка мне хозяина!

Оставив Хоупа в его экипаже, мальчишка со всех ног припустил через двор, что прилегал к гостинице «Голова королевы» в Кесвике. Тридцать миль непрерывной езды по Озерному краю от самого Кендала оказались настоящим испытанием. Полковнику пришлось заночевать в этом городишке, и вечером, спустившись в кухню, он вдосталь наслушался местных историй о духах и старых клячах. В иное время, может статься, такие сплетни и возбудили бы его воображение, однако же в тот день все его мысли были заняты лишь несколькими бокалами портвейна. Ему настоятельно требовалось выпить, затем чтобы усталость после долгого путешествия не свалила его с ног, хотя он и боялся, что похмелья ему не избежать. И тогда спасением мог стать только еще один бокал портвейна. Но и против этого Ньютон тоже его предостерегал.