«Наука дедукции» Шерлока Холмса. Современный взгляд - Виктор Светлов

мои заключения. Нельзя смешивать странное с таинственным. Часто самое банальное преступление оказывается самым загадочным, потому что ему не сопутствуют какие-нибудь особенные обстоятельства, которые могли бы послужить основой для умозаключений. Это убийство было бы бесконечно труднее разгадать, если бы труп просто нашли на дороге, без всяких “outré” (явных признаков. В. С.) и сенсационных подробностей, которые придали ему характер необыкновенности, Странные подробности вовсе не осложняют расследование, а, наоборот, облегчают его» (Этюд в багровых тонах).

Другим примером особого значения аномальных фактов при расследовании служит следующий диалог. «Вы считаете это обстоятельство важным? спросил он (инспектор Грегори. В. С.).

Чрезвычайно важным (ответ Холмса. В. С.).

Есть еще какие-то моменты, на которые вы посоветовали бы мне обратить внимание?

На странное поведение собаки в ночь преступления.

Собаки? Но она никак себя не вела!

Это-то и странно, сказал Холмс» (Серебряный).

В-пятых, Холмс исходит из понимания очевидности наблюдения, которое прямо противоположно общепринятому, демонстрируемому не только обычными людьми, но и официальными сыщиками. Согласно распространенной точке зрения, «факты всегда говорят сами за себя и как таковые нуждаются ни в каких дополнительных интерпретациях и теоретических объяснениях». «Факты, к счастью, налицо, так что всякие там теории ни к чему… Факты надежнее всякой теории, самоуверенно утверждает сыщик Скотленд-Ярда Этелин Джонс» (Знак четырех). Согласно же Холмсу, наоборот, любая деталь, особенность происшедшего преступления приобретает определенное значение только в зависимости от версии, из которой исходит сыщик. Иными словами, всякая фактическая очевидность есть следствие сознательного или бессознательного принятия некоторой версии преступления. Если у сыщика нет предварительной версии, то для него не может быть и очевидных фактов. «Мир полон таких очевидностей, но их никто не замечает» (Собака Баскервилей). Если же у сыщика ложная версия, то и очевидность собранных им фактов обманчива. «Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты, ответил Холмс, смеясь» (Тайна Боскомской долины); «Но все-таки мы можем ошибиться, доверившись слишком очевидным фактам. Каким бы простым поначалу ни показался случай, он всегда может обернуться гораздо более сложным» (Знак четырех).

Факты, собранные без руководства теорией, находятся в случайной связи друг с другом и поэтому не могут быть убедительно объединены одной причинно-следственной связью, всегда допускают альтернативное истолкование и объяснение. «Следователи из Скотленд-Ярда отлично умеют собирать факты, но не всегда умеют объяснять их» (Морской договор).

Факты, собранные согласно основной версии, объединены одной причинно-следственной связью, дают абсолютно полное и достоверное объяснение того, кто, при каких обстоятельствах, как именно, с помощью чего и почему совершил преступление. Такие факты невозможно интерпретировать как-либо иначе кроме как согласно основной версии, так как они исключают все альтернативные версии как невозможные. С такими фактами вынуждены согласиться все здравомыслящие люди. «Я могу обнаружить факты, но не могу их изменить!» (Загадка Торского моста).

1.3. «Наука дедукции» как искусство мышления

Если факты материал для выдвижения версий, т. е. предположений о причинах совершенного преступления, объясняющих без исключения все собранные факты, и составляет основную задачу наблюдения, то размышления над этим материалом, создание основной версии прерогатива разума. «А разум я, как известно, ставлю превыше всего…» (Знак четырех). Ничто не может заменить аналитические способности разума в восхождении от известных следствий к их неизвестным причинам. Возможности разума в этой области, считает Холмс, поистине безграничны. Только конечность жизни мешает людям достигнуть полного совершенства. «По одной капле воды, утверждает он, человек, умеющий мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана или Ниагарского водопада, даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не слыхал. Всякая жизнь это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается долгим и прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому ни один смертный не может достичь полного совершенства в этой области» (Этюд в багровых тонах).

Объективным основанием безграничных возможностей разума, если отбросить ограничение, связанное с конечностью человеческой жизни, служит упоминавшееся выше мировоззренческое допущение Холмса о взаимосвязи и взаимодействии всего существующего, о подчинении всей реальности незыблемым законам причинно-следственной связи. Если между некоторыми фактами существует подобная связь, то разум всегда ее установит в виде логически убедительного объяснения. В противном случае такого объяснения быть не может. Нелогичность первый признак отсутствия объективной причинно-следственной связи между анализируемыми фактами. «Во всем, наставляет своего друга Холмс, надо искать логику. Где ее недостает, надо подозревать обман.

Я не понимаю вас.

Так вот, Уотсон: представьте себя на месте женщины, которая, хладнокровно продумав все заранее, собирается избавиться от соперницы. Вы составили план. Написали записку. Жертва явилась. У вас есть оружие. Преступление совершено, все проделано мастерски. Но, вместо того чтобы швырнуть оружие в пруд, где оно будет похоронено навеки, вы осторожно понесете его домой и положите в свой платяной шкаф именно туда, где его будут искать! Даже зная, что вы далеко не опытный преступник, я все же не могу себе представить, чтобы вы сработали так грубо» (Загадка Торского моста).

Холмс различает два сценария работы сыщика, или расследования. Первый, когда собранные факты настолько исчерпывающи и однозначны, что требуется только разработать версию, которая их объясняет. Холмс называет такое расследование преступления чисто логическим и оценивает его как самое приоритетное в своей работе. «Но этот счастливый случай оказал мне и плохую услугу: решение перестало быть чисто логическим, каким я вначале представлял его. Тогда бы это дело действительно принесло мне лавры» (Знак четырех).

Примером чисто логического расследования служит следующий фрагмент из рассказа Долина ужаса, в котором Холмс и Уотсон разгадывают содержание засекреченного послания.

«Холмс развернул письмо и положил его на стол. Я склонился над ним и стал рассматривать загадочное послание. На листке бумаги было написано следующее:

534 Г2 13 127 36 31 4 17 21 45

Дуглас 109 293 5 37 Бирлстоун.

26 Бирлстоун 9 18 171

Что вы думаете об этом, Холмс?

Очевидно, намерение сообщить какие-то секретные сведения.

Но если нет ключа, какова польза шифрованного послания?

В настоящую минуту ровно никакой.

Почему вы говорите “в настоящую минуту”?

Потому что немало шифров я могу