Чиновник его величества - Михаил Леккор

Это ее сильно отрезвило. Она уже осторожно поставила чайник на специальную подставку, залила заварку в специальную кружку, бывшую у них в этой роли из-за отсутствия маленького заварного чайника, подождала пока чай заварится и попросила, ослепительно улыбнувшись:

— Налить ли вам чаю, Андрей Георгиевич?

— Почту за честь, Полина Сергиевна, — сразу же подключился он в нравящуюся им обоим игру во взрослых.

Она налила чайную заварку в две кружки — ее и его — добавила кипяток из чайника. Он заботливо пододвинул деревянное блюдо с бутербродами.

И началось собственно чаепитие. В отличие от черного хлеба Авдотьи и, тем более противного травяного напитка, ситный хлеб из лавки с ветчиной был очень вкусный. Да еще на юношеские сосочки, не онемевших или, хотя бы, не ослабевших, от жизненных препятствий и каждодневного поглощения еды. И даже не очень хороший сахар, сваренный по технологии XIX века, не портил трапезу. К тому же Андрей Георгиевич, немного попив, как девушка, в прикуску с чаем, решительно положил его в кружку. Пусть там сластит язык!

Подзатянувшийся завтрак был грубовато прерван Авдотьей. Та тяжело вломилась в квартиру с большим узлом, видимо ей с трудом по силам, поскольку села прямо у двери, едва ее закрыв.

Полина забеспокоилась, бросившись ей помогать. Андрей Георгиевич же остался спокойно за столом. Он уже быстро привык к своему привилегированному здесь положению богатого барина. Будет он еще помогать старой горожанке из простолюдинов!

Кстати, Андрей Георгиевич, как оказалось, повел себя правильно. Отдохнув, Авдотья убрала куда-то в тайные закрома тяжелые закрома, поставив в сторону только мешавшую ей Полину и села за стол на место девушки. Понять, что она без спроса буквально влезла к завтраку благородного дворянина, ей и в голову не пришло. Или пришло, но она осмелилась здесь хамить. Ведь она в квартире хозяйка, а он лишь молодой дворянин без чина. Нуль без палочки!

Будь это прежний Андрей Георгиевич, возможно, он бы возмутился, поерепенил бы свои перышке на юной тушке. Но старый Андрей Игоревич только усмехнулся, посмотрел насмешливо на Авдотью, мол, я все понял. Теперь же мой ход?

старушка была хоть и облезлой, но умной. Увидев, что благородный и, как оказалось, богатый гость от казны, не стал ерепенится, а предлагает с чувством, не спешно наводить отношения с перспективой до, как минимум, местного полицейского. А тому все одно, кто прав. Благородный всегда выше перед простонародным!

И потому залебезила, стала благодарить за врученные деньги, на которые она так удачно купила два с лишних пудика муки:

— Я хорошо пришла, партия муки, которую хозяин закупил, оказалось продавали весь вчерашний день. А сегодня и я была последняя покупательница, и початый мешок муки последний. вот Митрич по знакомству и предложил купить подешевле все остатки. Сюда, правда, уже скидывали всякий мусор, но мы все уберем. Да, Полина?

— Да, маманя, — покорно согласилась девушка. Хотя безрадостной она не была. Главное, есть провизия и не надо жить полуголодным!

— Вот-вот, как минимум, сыты до Рождества будем, благодетель ты наш! Христом Богом благодарю!

— Э-э-э, Авдотья Спиридоновна, я как раз хотел поговорить с вами по одному поводу. У меня туфли за ночь не высохли, холодно у вас в квартире, — несильно попенял постоялец хозяйке.

— Кормилец, да откуда у меня такие деньги-то на дрова, — заныла та привычным речитативом, — да и не очень холодно пока, перетерпим.

Ничего себе не холодно! Он видел часть улицы в окно. Лужи еще не замерзали, но уже покрывались по краям ледком. Наверняка, ноль градусов! Еще во второй половине ХХ века всюду в городах при такой температуре включались отопление. Он не белый медведь, чтобы на радостях совать в рот лапу!

— Авдотья Спиродоновна! — сурово и безапелляционно потребовал постоялец, — ничего не знаю. вот вам еще пять рублей ассигнациями. Купите на все дров, они пока еще не дорогие и чтобы к ночи было тепло!

Как и ожидал Андрей Георгиевич, пятирублевая бумажка оказала на старушку сказочное влияние. Она совершенно забыла про усталость, про желание попить редкий в этой квартире чай и даже про свою бедность. Схватила синию бумажку и бормоча, что «кормилец, спасибо, что о нас не забываешь. Милостивец, я быстро сделаю», опять усвистала куда-то на улицу, предварительно спрятав в многочисленных одеждах ассигнацию.

Андрей Георгиевич был невозмутим. Пусть бегают и прыгают, деньги он им дал, большие для их уровня, хотя, в общем-то, мелочь. А ему надо дозавтракать и спешить «на службу» — в структуру государственного управления. Официально ему еще на заседание Комиссии почти месяц, ждать долго, но увидеть нужных чиновников не просто нужно, но и необходимо.

В эпоху двести лет вперед он не раз, хоть и не любил, но взятки давал мастерски, кому куш долларов, кому (патриот!) обязательно рублями, но не меньше, чем десятки миллионов, третьи не брали взятки принципиально, предпочитая только «щенками» — редкими книгами, дорогими картинами, красивыми вазами. И обязательно не ему, а учреждению. Это ведь не считается «взяткой»?

Не считается. Ха, блажен, кто верует. Андрей Игоревич давал не только свободно, но и элегантно, не смущаясь перед чинами и должностями. По всей их организации до сих пор ходила легенда, как он под видом добровольного взноса пострадавших от пожаров, дал взятку из рук в руки самому министру. И он еще благодарил, от лица пострадавших, разумеется. А деньги..., кто потом их будет искать?

В XIX веке, судя по фильмам и немногочисленным прочитанным книгам, вздоимство было развито еще как! Можно было дать хоть самому императору, если, разумеется, ты до него доберешься. Только не вздумайте ему совать в руки грязные деньги! Каждому чину сообразно уровню надо было не только дать соответствующий подарок, но и показать должное уважение. А то не то, что цели не добьешься, так еще и пинок получишь в одно очень интересное место.

Вон, даже хозяйка нынешней квартиры, у которой в каждом взгляде написано желание денег, охотно будет брать только «по хозяйственным нуждам». А взяток она не берет! Хотя в конечном итоге, какая разница? Если бы суд был, он бы легко обнаружил передачу денег из рук в руки.

Андрей Георгиевич укоризненно вздохнул, отпил почти сладкий, почти ароматный чай. Ласково улыбнулся присевшей девушке:

— Кушай бутерброды, Полинушка, ветчина очень уж хороша!

И когда она робко взяла самый маленький ломтик хлеба