Голубой cвет - Миеко Оучи

Лени. Мой Фюрер.

Гитлер. Тогда договорились. Я позабочусь о своем выступлении. А вы возьмете на себя работу камер. (Собирается уходить). Мисс Рифеншталь, пожалуйста, скажите Доктору Геббельсу, в чем еще я могу вам помочь.

Геббельс и Лени. Хайль Гитлер.

Гитлер уходит.

Геббельс. А вы хорошая актриса, лучше, чем я думал.

Лени (Набрасываясь на него). Почему вы меня не предупредили?

Геббельс. О чем?

Лени. Почему вы не сказали мне, что он придет?

Геббельс. Вы о чем?

Лени. Никогда больше так не делайте. Не появляйтесь так неожиданно.

Геббельс. Вы думаете, у меня был выбор?

Она отворачивается.

Вы даже не представляете, что я для вас сделал.

Она не двигается.

Будьте умницей и примите мои извинения.

Лени. Нет.

Геббельс. Лени, позвольте мне загладить свою вину.

Он пытается поцеловать ей руку.

Лени. Нет.

Геббельс. Лени… ну перестаньте. Я сделаю все.

Лени. Нет!

Геббельс. Лени, пожалуйста…

Лени. Ну, хорошо. Я не хочу, чтобы продюсером этого фильма было только Министерство.

Он перестает улыбаться.

Я хочу быть со-продюсером.

Пауза.

Геббельс. У моей маленькой Юнты выросли крылышки.

Лени. Я хочу им всем доказать, что я не только актриса.

Геббельс. Вы же режиссер.

Лени. Что я могу быть продюсером.

Геббельс. Вы же будете монтировать фильм.

Лени. Я хочу быть кинопродюсером.

Пауза.

(Проверяет его). Вы сказали, что сделаете все что угодно. Вы сделаете это для меня?

Пауза.

Геббельс. Да. Да, сделаю. У вас, Лени Рифеншталь, будет своя собственная кинокомпания. Как у Фанка, Пабста и у всех остальных. Я сам этим займусь.

Он целует ее и собирается уходить.

Лени. У меня есть еще одна просьба. У меня есть брат.

Пауза. Она не может заставить себя говорить.

Геббельс. Ага… Я думаю, что я понимаю. Ваш брат служит Фюреру, да?

Она улыбается.

И вы хотите, чтобы он получил медаль? Чтобы ваш отец гордился им? Вы — хорошая сестра!

Он подходит к ней, чтобы поцеловать ее, но она уклоняется. С трудом заставляет себя это сказать.

Лени. …Нет, не медаль…Демобилизацию. Почетную демобилизацию из армии.

Геббельс. Почетной демобилизации не существует. Величайший почет, какой только может быть для мужчины — это служить Германии и Фюреру. (Становясь жестким). Или для женщины Вашей просьбой о брате вы переходите все границы.

Крепко сжимает ее за плечи. Смотрит ей в глаза.

Не испытывай судьбу, птичка. Фюрер ведь сказал тебе — договорились. У тебя будет своя кинокомпания, Лени Рифеншталь, но фильм, который ты снимешь, должен быть потрясающим.

Он с силой целует ее. Затем отпускает и уходит. Некоторое время она одна.

Блоха. Лени?

На пороге стоит Ганс Шнебергер.

Лени. Блоха?

Что-то меняется. Она бросается к нему, обнимает его. Ощущает себя в безопасности.

О, Боже. Я так рада, что ты пришел. Ты не представляешь, что это такое…

Он высвобождается, нежно, но твердо. Смотрит на нее.

Что? Не смотри на меня так. Боже, я представляю, как я выгляжу, я все это время работала круглосуточно. Я пыталась подготовиться. Что? Что-то не так?

Блоха. Я…

Лени. Что?

Блоха. Я не смогу работать над этим фильмом.

Лени. Но Блоха, ты должен. Ты мне нужен…мы же…все делали вместе. Это снова будет «Голубой свет». Но лучше. Гораздо лучше. Он у меня весь в голове. Я освобожу тебя от всего остального. Теперь я могу это сделать —

Блоха. Дело не в этом.

Лени. Боже, ты все еще… Мы же об этом говорили. И мы решили, что это все было к лучшему.

Блоха. Дело не в этом, Лени.

Лени. А в чем?

Блоха. Я не смогу работать над этим фильмом.

Лени. Почему?

Блоха. Из-за него.

Лени. Из-за Джозефа? Но послушай, с ним хорошо работать… лучше, чем с Фанком. Он не обращает внимания на то, что я женщина. Он верит в мой талант, он доверяет моему видению. И, наконец, теперь у меня есть все, о чем мы мечтали…теперь у нас есть поддержка…

Блоха. Речь не о Геббельсе.

Она смотрит на него.

Лени. А о ком?

Блоха. О Гитлере.

Пауза.

Лени (Тише.) Что ты сказал?

Блоха. Я не буду делать фильм для него.

Лени. Для Фюрера?

Блоха. Да.

Лени. Ганс, перестань…

Блоха. Лени, послушай меня!

Лени. Ничего больше не говори.

Блоха. Почему?

Лени. Ты не знаешь…

Блоха. Ты боишься?

Лени. Нет -

Блоха. Боишься…

Лени. Нет -

Блоха. Нет боишься! Потому что это опасно.

Лени. Нет!

Блоха. Ты чувствуешь это, Лени. Это — опасность.

Лени. Отпусти меня…

Она вырывается. Отворачивается от него.

Блоха. Ты играешь с огнем. И ты не можешь закрывать на это глаза. Ты знаешь, что говорят люди. О нем. О нем и о тебе.

Лени. Да как ты смеешь -

Блоха. Ты слышала, что он говорит. И что он предлагает.

Лени. Нет.

Блоха. Люди уезжают. Ланг. Пабст. Дитрих. Знаешь, почему?

Лени. Я не хочу этого слышать.

Блоха. Не обманывай себя.

Лени. То, что он говорит, не имеет ко мне никакого отношения Я художник, а не политик.

Блоха. Да. Ты художник, Лени. Не дай им использовать себя.

Она дает ему пощечину. Некоторое время он смотрит на нее. Затем поворачивается, чтобы уйти.

Лени. Ты такой же, как и все. Ты ревнуешь. Ты ревнуешь, что он выбрал меня. А не тебя. Ты такой же, как Фанк. Как и все остальные. Для тебя я всегда буду только актрисой, подругой, любовницей,…но не режиссером.

Он уходит.

Ты мне не нужен. Мне никто из вас не нужен. Я все сделаю сама.

Что-то меняется. Она поворачивается к зрителям.

Появляется Гитлер. Съезд.

Я выпустила на них волну. Это было настоящее цунами великолепно построенных рядами людей. Безупречных. Зловещих. Священных. Офицеры СС и СА были построены в четкие колонны так, как я это видела в своем воображении. Я приказывала им. И они точно выполняли мои приказы. Я выровняла флаги в одну линию. И знамена. Каждое, до самого последнего. Так как я видела это в моих снах. Ботинки. Руки. Небо.

Я сама придумала кадры, выражавшие экстаз этого съезда. Полная патриотизма старая рыдающая крестьянка. Играющий на барабане мальчишка. Поющий с ученической рвением. Его сверкающие патриотизмом глаза. И сам Гитлер. Я поместила его как бы на кафедру. Я снимала его, стоя в грязи на коленях, на фоне неба. Праведного. Сильного. Напоминающего самого Бога. Освещенного ярким светом святого храма Германии.

Я придумала и поставила каждый кадр. Я сама ездила на операторской тележке. Я сама направляла камеру.

Хорошо это или плохо, но это только мое.

Хорошо это или плохо, но это я сделала мой фильм великолепным. Прекрасным.

И мне его никогда не простят.

Затемнение.

Конец 1 действия

Действие второе

Настоящее время. Офис. Лени смотрит в окно, погруженная в свои мысли. Уставившись на нее, Женщина сидит за столом и смотрит на Лени… Лени оборачивается и замечает выражение лица Женщины.

Лени (Смешавшись). На чем мы остановились?

Женщина. На фашизме. Вы назвали меня и студию, на которую я работаю, фашистами.