Екклесиаст - Александр Холин

Вот на что писатель способен в этом мире. Недаром новое социалистическое правительство постаралось живенько приструнить русских ещё не успевших уехать писарчуков и разрешать любое творчество только на основе соцреализма.

Один же из прежде живущих, тоже небезызвестный, трудился на литературном поприще в начале девятнадцатого – Александр Пушкин, слыхали? Так этого писарчука в России вообще поначалу не признавали за умеющего владеть стилом. Не говоря уже о мастерстве. Тогда в модных поэтах числился любимый ученик Державина господин Кукольник, а Пушкин… Пушкин так себе, числился в непризнанных гениях или бумагомарателях, то есть записанцах.

Мистика? Ещё какая. Шутка ли, Пушкин вздумал замахнуться на русский язык! А первый его роман, выпущенный в содружестве с Боратынским, не подвергся уничтожению в туалетах только потому, что бумага такая очень дорога была в то время. Кто знает, восхищался бы кто-нибудь писателем сейчас, если б не начальник Собственной Канцелярии Его Величества Александр Христофорович Бенкендорф, который приказным порядком опубликовал поэта.

Вот тогда-то к Пушкину пришла слава и всеобщее признание. Любой творческий человек без аудитории и зрителя – просто позёр, то есть пустое место. Пушкин же получил признание и наконец-то смог официально жениться. А свадебный подарок – вон этот арбатский домик – живёхонёк. Но куда ни кинь, а от того, что тебе предназначено, спрятаться вряд ли удастся. Весь вопрос: что ты выберешь… выберешь сам… Недаром во все века поговаривали о свободе воли. Вот и выбирай, свободный гражданин.

То же Пушкин, пропадая без денег, продал «Конька-горбунка» господину Ершову, работавшему у него в то время секретарём. Неправда? А что же тогда господин Ершов ничегошеньки больше не написал за последующие сорок лет жизни и литературной славы? Причём, после сорока лет, когда преставился, рылись у него наследники в архиве, рылись и, вероятно, до сих пор роются, только найти никаких гениальных опусов им не суждено. Может быть, Ершов зарыл свои гениальные произведения в неизведанный тайник, как Иван Грозный библиотеку, и оставил завещание – откопать тот клад через тысячу лет?!

Ну, с Ершовым всё ясно. А вот как отнестись к Мишелю Нострадамусу? Судьба этого послесмертного народного любимца в действительности мистическая и удивительная. Дорого бы я дал, чтобы порыться хотя бы в архивах или узнать настоящую историю его мистического дара Предсказателя, то есть с удовольствием познакомился бы с криптографической историей французского Екклесиаста. История жизни Нострадамуса довольно запутанная и в ней прослеживается довольно много мистических таинств, познать которые суждено не каждому.

Я люблю размышлять на ходу, не обошёлся без этого и на сей раз, гуляя пешеходным Арбатом. Но человек предполагает, а Бог располагает. Именно это и приключилось, потому что сзади раздался низкий, я бы сказал, не совсем обычный голос:

– Интересуетесь судьбой Нострадамуса?

Обернувшись, я увидел мехового средневекового гранда, недавно пасущегося рядом с офеней и догнавшего меня невесть по каким причинам.

– А что, вы можете поделиться знаниями о Мишеле Нострадамусе? – ответил я вопросом на вопрос. – И откуда вам стало известно, что история жизни этого человека меня действительно интересует?

– Видите ли, судьба его интересует не только вас, но многих любопытствующих. Недаром книга предсказаний, написанная им, переиздаётся уже четыреста лет. Согласитесь, это всё-таки стаж даже среди Проповедников.

– Как сказать, – возразил я. – Книга самого первого Екклесиаста издаётся уже более двух тысяч лет. Правда, в братской могиле с остальными Проповедниками, но всё же.

– В братской могиле? – честные удивлённые глаза собеседника заставили меня на миг улыбнуться.

– Простите, я по собственному словоблудию называю так любой литературный сборник, пусть даже самый знаменитый. А «Книга Екклесиаста» – это одна из составных частей Библии.

– Ах, вы об этом, – в свою очередь улыбнулся мой собеседник. – Екклесиаст никогда не преследовался, и за ним не охотилась инквизиция, хотя многие пытаются приписать Проповеднику особые чувства мышления и связи с потусторонним миром.

– Понятно. А за Нострадамусом, значит, охотились как за врагом Франции? Не знаете почему? – решил поинтересоваться я.

– Знаю, – утвердительно кивнул гранд. – По нашему грешному миру бродило в Средних веках очень много страшных болезней, от которых ни избавить, ни избавиться самому было невозможно.

– А Нострадамусу, бесстрашному астрологу и бакалавру медицины, удалось всё в лучшем виде? – съехидничал я. – И даже без заступничества самого Папы Римского перед Богом?

– Не совсем так, но удалось, вследствие чего Мишелю Нострадамусу было выдано право стать почётным гражданином Провансаля и жителем города Салон, где и вышла впервые его книга.

Уличный артист протянул мне толстый и внушительный фолиант в кожаном переплёте. Но я не решился сразу взять такую редкостную штуку. Да и подарок ли это?

– Это подарок, – подтвердил он. – Вам будет интересно, если ознакомитесь с тем, что приходит совершенно неожиданно, иногда, даже в совсем пустую голову. Собственно, этого ли вам не знать?

– Такое чувство мне известно, – подтвердил я. – Только неизвестно, к чему обязывает ваш небезынтересный и дорогой подарок? За что? Или вы всем арбатским прохожим раздариваете по раритетному томику?

– Нет, не всем, – усмехнулся испанский гранд. – Но вы интересуетесь многими вещами, уже искали вход в Шамбалу, скоро ещё совершите с десяток поездок по историческим местам России. Просто вам пригодится то, что здесь написано. Возможно, даже получите помощь в поисках. Во всяком случае, такое знание не помешает. И ещё, вспомните Заповедь Божью, что никогда нельзя отказываться от неожиданных подачек, свалившихся ниоткуда. Сами знаете, что такие подарки просто так не приходят. Откажетесь – второго раза не будет, уж поверьте мне на слово.

Я, признаться, удивился немного, как совершенно постороннему человеку стало известно, где мне пришлось когда-то побывать и, главное, где ещё придётся? Я совсем было уже собрался огорошить его ещё рядом ненужных вопросов, но он вовремя и молча ретировался, не кивнув даже на прощание, насильно всучив мне диковинный фолиант.

– Очень надо! – фыркнул я, но не бросать же книгу. Тем более, что такими подарками действительно не бросаются.

Возле театра Вахтангова всё так же кучковался народ, откуда раздавался смех и подгитарная развлекуха, но мне это было уже не интересно. Тем более рукам напоминал о себе чувственным весом, свалившийся на меня подарок. Согласитесь, не каждый день на тебя обрушиваются такие удивительные подачки. То есть подарки. Ну, вы поняли.