Золото лепреконов - Снорри Сторсон

– Честно! Я хочу того же, чего хотите и вы. Хочу дискуссии, вкусненькие мои, хочу дискуссии!

Казалось, это заявление окончательно вышибло грибницу из равновесия. Ненадолго. Ближайший гриб раскрыл рот для ответа, но волшебник с улыбкой, ловким движением всунул туда травинку, которую лениво жевал до этого.

– Ну, что притихли? Я начну первый. Какой цвет у синего цвета? Не знаете? А как прокатиться верхом на ветре… хотя это просто… Вот ты, длинный, скажи-ка мне, как тебя зовут? Не знаешь. А почему? А потому, что грибам имена не дают. Я считаю, что это вопиющая несправедливость и собираюсь прямо сейчас наградить вас всех именами. Тебя будут звать Длинный! – волшебник вынул у Длинного изо рта травинку, и дал ему щелбана. Гриб задергался…

Наблюдая за ходом диспута, Борн понимал, что инициатива пока что за Фастарнандилусом. Хитрый волшебник уже продержался больше, чем смог бы кто-либо другой во всем мире. Недаром Фастарнандилус был величайшим магом своего времени. Но… все только начиналось. Борн наблюдал и удивлялся. Отсюда, из-за кривой березы, было все видно, но ничего не было слышно, и Борн даже немного жалел об этом. На месте учителя, он, по всей видимости, уже давно успел бы насобирать полное лукошко и сбежать.

Фастарнандилус спокойно лежал среди грибов, неспешно болтая о чем-то своем. Ученик был потрясен и уже начинал верить в божественную природу своего наставника. Как оказалось, несколько рановато. Спор на поляне разгорался. Просыпалось все больше грибов, и общее давление на волшебника усилилось. В какой-то момент расходящийся гомон докатился и до березы, за которой сидел Борн. Он почувствовал, что ему неудержимо захотелось спать… впитывать влагу прямо из земли… Чертыхнувшись, маг зажал уши и отполз подальше.

По губам учителя Борн мог читать обрывки фраз и понял, что волшебник просто сквернословит. Ругается грязно и безостановочно, получше любого портового грузчика. Никогда, никогда за все время ученичества он не слышал от Фастарнандилуса ничего подобного и понял, что дело плохо. Маг пока еще держался, но, возможно, это были последние мгновения. Борн начал готовить огненный шар.

Неожиданно гул голосов с поляны превратился в вой, придавив Борна к земле, а затем все стихло. Некоторое время он лежал, неспособный к какой-либо деятельности. Давление исчезло. Оглушенный тишиной, парень поднялся и подошел ближе к поляне. На том месте, где был Фастарнандилус, стоял, глупо моргая, огромный гриб, а вся остальная поляна крепко спала. Глаза Борна встретились с единственным глазом гриба, и гриб громко сказал:

– Дружище, не пугайся. Это я, Фастарнандилус. Я их уболтал! Они все уснули днем! – Гриб захохотал, но поперхнулся. – Борн, я немного не в себе, прости. Еще бы! Как может быть в себе тот, кто превратился в гриб? В крайнем случае, он может быть в грибе… ха-ха… кхе-кхе… – гриб-волшебник попытался еще раз засмеяться, но так и не смог этого сделать.

– Извините, учитель, но мне кажется, вы пытаетесь меня заболтать, – опасливо констатировал Борн.

– Беги, парень, я еще могу себя сдерживать… у меня еще осталась совесть… – и Фастарнандилус заплакал. В голосе бывшего мага застыло столько печали, а в глазах столько слез, что хватило бы, наверное, на то, чтобы заново сделать из поляны озеро.

– Я… я вернусь! – прокричал Борн, улепетывая со всех ног.

Солнце взошло над лесом, и один из лучей отразился от слезы на щеке у говорящего гриба. Единственный раз грибы уснули днем…

Сказочник замолчал. Было ясно, что рассказ закончен. В таверне наступила тишина.

– Скажите, а великий волшебник Борн спас потом своего учителя? – задал вопрос смышленый мальчуган.

– Конечно! Иначе он не был бы великим, – хмыкнул Затриндель.

– А как он это сделал? – не отставал настырный парень.

– А это уже другая история. Я расскажу ее вам в другой раз… возможно…

О том, как рыбы перестали летать

– О чем вы нам расскажете, почтенный мастер Затриндель? – пискнул мальчонка, ковыряя пальцем в носу.

– Все зависит от того, чем вы, молодые люди, готовы пожертвовать ради хорошей истории, – хитро ухмыльнулся сказочник.

Сидя в таверне и глядя на мальчишек, старик пытался вспомнить свою молодость, но у него не получалось. Слишком уж давно это было. Много всего повидал менестрель. Более пятидесяти циклов он путешествовал по просторам Плоского Мира, рассказывая истории и слагая песни. А что было до этого? Об этом не помнил даже он сам. Сменялись династии, воевали маги. Гоблины и Серая Дичь спускались с гор. Теперь остались лишь истории… легенды. Вот он сидит в таверне «Свинячий бивень», и сказания минувших эпох слушают дети, которым родители дали пару медяков для старого барда. Так и должно быть. Всему свой черед.

– А истолия бутит халосая? – подался вперед самый маленький, подозрительно нахмурившись.

– Когда это ты слышал от меня плохую историю, малявка!? – удивился Затриндель.

– Не обижайтесь, мастер, он же еще маленький. У меня для вас есть немного табаку, – улыбнулся мальчик лет десяти.

– Неплохо, паренек. Однако знай, что после кружечки доброго эля слова и мысли текут легче лёгкого, – намекнул бард.

– Я знаю, – пробурчал мальчик, – расскажите что-нибудь про войну.

– Ну, уж нет, давайте про любовь, – топнула ногой хорошенькая девочка и выложила на стол три леденца.

– А я хасюпрасвинак и лебедев! – запищал малыш.

– Тихо, друзья мои, тихо! – замахал руками Затриндель. – Вы же знаете, что хорошая история, это когда не только есть чего пожевать… но еще и… запить!

– У меня только жареная курица, – спокойно сказал молодой человек за соседним столиком, – и я охотно разделю ее с вами, уважаемый. Расскажите что-нибудь романтическое.

– Что ж, – притворно вздохнул Затриндель, – раз уж в этой таверне стариков не поят хотя бы элем… давай, тащи сюда свою курицу. Есть у меня одна совсем старая, очень странная история. За курицу и немного вина я расскажу ее вам. Поверьте, она стоит и трех кувшинов, но я согласен… на один!

– Хозяин, подайте нам кувшин вина! – улыбаясь, выкрикнул молодой человек в сторону кухни.

– Сэр, вы не пожалеете, история – пальчики оближешь!

– После курицы! – хихикнула девочка.

– А история эта о том, – откашлялся сказочник, – как рыбы стали плавать в озерах и реках.

Служанка принесла вино, и молодой человек пододвинул свою курицу сказочнику. Довольный таким поворотом дела, Затриндель налил себе вина, откусил от куриной ножки и спокойно продолжил:

Давным-давно, когда еще никого из вас на свете не было, рыбы жили не в воде, а в небе.

– Фигня! – воскликнул, не удержавшись, десятилетний малец. – Как же они летали? У рыб нет крыльев, я знаю!

– Перебивать рассказчика нехорошо, даже если ты считаешь, что умнее всех вокруг. Продолжайте, пожалуйста, почтенный мастер, мы все вас внимательно слушаем, – вступился господин, пожертвовавший свою курицу.

– Давным-давно, когда вас еще на свете не было, – укоризненно сдвинул брови менестрель, – рыбы летали в воздухе, как птицы. Наверное, некоторые умники знают, что у рыб есть пузырь с воздухом. Зачем он им? Кто может сказать? Никто? Вот и не перебивайте, если не знаете! – победно выпрямился старик и откусил от курицы, запив вином.

Так вот… пузырь этот нужен был рыбам, чтобы висеть в воздухе и не падать. А для тех, кого интересуют детали, – уточнил Затриндель, глянув на недоверчивого мальчугана, – для тех поясню, что в пузыре этом у рыб жили маленькие такие козявки… совсем маленькие козявки, даже не знаю, как они называются. Эти козявочки пускали какой-то дым и заполняли им пузырь. А дым, как известно, всегда поднимается вверх. Вот рыбы засчет дыма и висели в воздухе.

– Какая интересная идея! – воскликнул молодой человек. – Я, знаете ли, ученый, и ваша идея в высшей степени интересна!

– Это не идея, а история, – возмутился сказочник, – если все меня будут перебивать, то мы никогда не доберемся до финала!

– Не обижайтесь, маэстро, уже за то, что вы мне сейчас рассказали, я готов вам поставить еще один кувшин.

– А вот это дело! При таком раскладе можете задавать вопросы в любое время, мил человек, – обрадовался бард и продолжил.

– В то время жил и здравствовал один волшебник, имя которому Борн.

После этих слов в комнате стало тише. Даже малыши знали имя самого уважаемого волшебника прошлых эпох. О нем ходили невероятные и противоречивые легенды. Кто-то говорил, что Борн был спасителем, что он в одиночку противостоял Злу, а кто-то считал, что он это Зло в мир и запустил. Некоторые говорили, что Борн был «отцом» всех магов, что он был тем, кто оседлал радугу…

– Борн слыл магом изряяядной силы… – протянул сказочник загадочно и ухмыльнулся. – Уже тогда, на заре мира, он был стариком. А, может, он всегда им был… может быть, у него вообще не было детства…