Русская поэзия XVIII века - Сборник

Похвальные оды слагались поэтом на торжественные случаи придворной жизни. Однако традиционная форма похвалы монархам не мешала поэту развивать свои любимые темы. Поэт не искал монарших милостей, чинов, наград; лесть была ему чужда. Похвала в его одах наполнялась новым содержанием и не столько утверждала идиллическую картину благоденствия русской нации, сколько звала к новым преобразованиям в духе Петровых дел. Прогресс страны, развитие наук, распространение просвещения, рост промышленности, по мнению поэта, сделают Россию могущественной и счастливой.

Именно поэтому похвальная ода под пером Ломоносова не стала «должностным жанром».

Мысль поэта, вовлекая в свой поток разнообразие исторических имен, античных и библейских ассоциаций, полна стремительного движения, не знающего временных и пространственных преград. Она как бы «парит» надо всем миром и легко выхватывает из мировой истории все, что способно в данную минуту убедить, взволновать, восхитить яркостью события.

Поскольку основной тон оды – восторг, а выразителем его является автор, то он же выступает и объединяющим эмоциональным началом, придающим торжественности, монументальности, пышности оды страстность, большой подъем. Это «парение мысли» и эмоциональность составляют одну из характернейших особенностей ломоносовской хвалебной оды.

Духовные оды создавались как философские произведения. Не религиозным содержанием наполнял их Ломоносов, он использовал сюжеты псалмов для выражения философских размышлений, чувств общественного и даже личного характера. В жизни ему приходилось отстаивать свои взгляды в жестокой борьбе с псевдоучеными, с религиозными фанатиками (это стало содержанием, например, сатирического «Гимна Бороде»). Поэтому в духовных одах развиваются две основные темы: несовершенство человеческого общества, одиночество самого поэта и человека вообще во враждебном ему мире и величие природы, которым поэт не только восхищен, но перед которым испытывает «священный ужас».

Однако в духе века Просвещения Ломоносов изображает человека не бессильным созерцателем, подавленным и сникшим, а разумным, мыслящим существом, способным проникнуть в тайны природы.

Могущество светлого разума несомненно для Ломоносова и в будущем, и в живой современности. До конца своих дней (умер он в Петербурге, в 1765 году) поэт не уставал ратовать за идеи просвещения. Ученый посвящал вдохновенные поэтические произведения успехам отечественной и мировой науки. Неподдельная радость и гордость искрится в «Письме о пользе Стекла», в котором гений человека является свидетельством победы науки над невежеством и темнотой. Не сухой трактат о свойствах стекла, а волнение поэта-ученого воплощают строки этого произведения. Ломоносов передает пафос научных открытий и восхищение их практическими результатами. Его интересует не только изложение научных теорий, но и поэтическая сторона науки – вдохновенное творчество и полет фантазии.

Подлинным мастером Ломоносов предстал и в других – «средних» и «низших» – жанрах. Его перу принадлежат анакреонтические стихотворения, басни. Ломоносову-поэту были доступны формы «легкой» поэзии, ее стиль, пластика и неподдельная искренность чувства. В программном стихотворении «Разговор с Анакреоном» он выступает своеобразным, тонким лириком, достигает подлинности выражения личных переживаний, хотя анакреонтические мотивы не стали ведущими в его творчестве.

Поэзия Ломоносова, как и его научная, в том числе филологическая, деятельность, стала продолжением национальной политики Петра I, направившего страну по пути просвещения и прогресса. Пафос строительства запечатлелся в громозвучных песнопениях Ломоносова, лира которого, по словам П. А. Вяземского, «была отголоском полтавских пушек». Убежденный и «самобытный сподвижник просвещения», как назвал Ломоносова Пушкин, автор восторженных од пропел хвалу человеческому разуму и сам явился живым воплощением его дерзновенной мощи.

В. Коровин

Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния51]

Лице свое скрывает день;Поля покрыла мрачна ночь;Взошла на горы черна тень;Лучи от нас склонились прочь;Открылась бездна, звезд полна;Звездам числа нет, бездне дна.

Песчинка как в морских волнах,Как мала искра в вечном льде,Как в сильном вихре тонкий прах,В свирепом как перо огне,Так я, в сей бездне углублен,Теряюсь, мысльми утомлен!

Уста премудрых нам гласят:Там разных множество светов[52];Несчетны солнца там горят,Народы там и круг веков:Для общей славы божестваТам равна сила естества.

Но где ж, натура, твой закон?С полночных стран встает заря!Не солнце ль ставит там свой трон?Не льдисты ль мещут огнь моря?Се хладный пламень нас покрыл!Се в ночь на землю день вступил!

О вы, которых быстрый зрак[53]Пронзает в книгу вечных прав,Которым малый вещи знакЯвляет естества устав,Вам путь известен всех планет, —Скажите, что нас так мятет?

Что зыблет ясный ночью луч?Что тонкий пламень в твердь разит?Как молния без грозных тучСтремится от земли в зенит?Как может быть, чтоб мерзлый парСреди зимы рождал пожар?

Там спорит жирна мгла с водой;Иль солнечны лучи блестят,Склонясь сквозь воздух к нам густой;Иль тучных гор верьхи горят[54];Иль в море дуть престал зефир,И гладки волны бьют в эфир.

Сомнений полон ваш ответО том, что окрест ближних мест.Скажите ж, коль пространен свет?И что малейших дале звезд?Несведом тварей вам конец?Скажите ж, коль велик Творец?

1743

«Лишь только днéвной шум замолк…»

Лишь только днéвной шум замолк,Надел пастушье платье волк,И взял пастушей посох в лапу,Привесил к поясу рожок,На уши вздел широку шляпуИ крался тихо сквозь лесокНа ужин для добычи к стаду.Увидев там, что Жучко спит,Обняв пастушку, Фирс храпит,И овцы все лежали сряду,Он мог из них любую взять;Но, не довольствуясь убором,Хотел прикрасить разговоромИ именем овец назвать.Однако чуть лишь пасть разинул,Раздался в роще волчей вой.Пастух свой сладкий сон покинул,И Жучко с ним бросился в бой;Один дубиной гостя встретил,Другой за горло ухватил;Тут поздно бедной волк приметил,Что чересчур перемудрил,В полях и в рукавах связался,И волчьим голосом сказался.Но Фирс не долго размышлял,Убор с него и кожу снял.Я притчу всю коротким толкомМогу вам, господа, сказать:Кто в свете сем родился волком,Тому лисицой не бывать.

‹1747›

Ода на день восшествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года[55]

Царей и царств земных отрада,Возлюбленная тишина,Блаженство сел, градов ограда,Коль ты полезна и красна!Вокруг тебя цветы пестреютИ класы на полях желтеют;Сокровищ полны кораблиДерзают в море за тобою;Ты сыплешь щедрою рукоюСвое богатство по земли.

Великое светило миру,Блистая с вечной высотыНа бисер, злато и порфиру,На все земные красоты,Во все страны свой взор возводит,Но краше в свете не находитЕлисаветы и тебя.Ты кроме той всего превыше;Душа ее зефира тише,И зрак прекраснее рая́

Когда на трон она вступила,Как Вышний подал ей венец,Тебя в Россию возвратила,Войне поставила конец[56];Тебя прияв облобызала:Мне полно тех побед, сказала,Для коих крови льется ток.Я россов счастьем услаждаюсь,Я их спокойством не меняюсьНа целый запад и восток.

Божественным устам приличен,Монархиня, сей кроткий глас:О коль достойно возвеличенСей день и тот блаженный час,Когда от радостной пременыПетровы возвышали стеныДо звезд плескание и клик!Когда ты крест несла рукою[57]И на престол взвела с собоюДоброт твоих прекрасный лик!

Чтоб слову с оными сравняться,Достаток силы нашей мал;Но мы не можем удержатьсяОт пения твоих похвал.Твои щедроты ободряютНаш дух и к бегу устремляют,Как в понт пловца способный ветрЧрез яры волны порывает;Он брег с весельем оставляет;Летит корма меж водных недр.

Молчите, пламенные звуки,И колебать престаньте свет;Здесь в мире расширять наукиИзволила Елисавет.Вы, наглы вихри, не дерзайтеРеветь, но кротко разглашайтеПрекрасны наши времена.В безмолвии внимай, вселенна:Се хощет лира восхищеннаГласить велики имена.

Ужасный чудными деламиЗиждитель мира искониСвоими положил судьбамиСебя прославить в наши дни;Послал в Россию Человека,Каков неслыхан был от века.Сквозь все препятства он вознесГлаву, победами венчанну,Россию, грубостью попранну,С собой возвысил до небес.

В полях кровавых Марс страшился[58],Свой меч в Петровых зря руках,И с трепетом Нептун чудился,Взирая на российский флаг.В стенах внезапно укрепленнаИ зданиями окруженна,Сомненная Нева рекла:«Или я ныне позабыласьИ с оного пути склонилась,Которым прежде я текла?»

Тогда божественны наукиЧрез горы, реки и моряВ Россию простирали руки,К сему монарху говоря:«Мы с крайним тщанием готовыПодать в российском роде новыЧистейшего ума плоды».Монарх к себе их призывает,Уже Россия ожидаетПолезны видеть их труды[59].

Но ах, жестокая судьбина!Бессмертия достойный муж,Блаженства нашего причина,К несносной скорби наших душЗавистливым отторжен роком,Нас в плаче погрузил глубоком[60]!Внушив рыданий наших слух,Верьхи Парнасски восстенали,И музы воплем провождалиВ небесну дверь пресветлый дух.

В толикой праведной печалиСомненный их смущался путь[61];И токмо шествуя желалиНа гроб и на дела взглянуть.Но кроткая Екатерина,Отрада по Петре едина,Приемлет щедрой их рукой[62].Ах, если б жизнь ее продлилась,Давно б Секвана постыдилась[63]С своим искусством пред Невой!

Какая светлость окружаетВ толикой горести Парнас?О коль согласно там бряцаетПриятных струн сладчайший глас!Все холмы покрывают лики;В долинах раздаются клики:Великая Петрова дщерьЩедроты отчи превышает,Довольство муз усугубляетИ к счастью отверзает дверь[64].

Великой похвалы достоин,Когда число своих победСравнить сраженьям может воинИ в поле весь свой век живет;Но ратники, ему подвластны,Всегда хвалы его причастны,И шум в полках со всех сторонЗвучащу славу заглушает,И грому труб ее мешаетПлачевный побежденных стон.

Сия тебе единой слава,Монархиня, принадлежит,Пространная твоя державаО как тебе благодарит!Воззри на горы превысоки,Воззри в поля свои широки,Где Волга, Днепр, где Обь течет;Богатство, в оных потаенно,Наукой будет откровенно,Что щедростью твоей цветет.

Толикое земель пространствоКогда Всевышний поручилТебе в счастливое подданство,Тогда сокровища открыл,Какими хвалится Индия;Но требует к тому РоссияИскусством утвержденных рук.Сие златý очистит жилу;Почувствуют и камни силуТобой восставленных наук.

Хотя всегдашними снегамиПокрыта северна страна,Где мерзлыми борей крыламиТвои взвевает знамена;Но Бог меж льдистыми горами[65]Велик своими чудесами:Там Лена чистой быстриной,Как Нил, народы напояетИ бреги наконец теряет,Сравнившись морю шириной.

Коль многи смертным неизвестныТворит натура чудеса,Где густостью животным тесныСтоят глубокие леса,Где в роскоши прохладных тенейНа пастве скачущих еленейЛовящих крик не разгонял;Охотник где не метил луком;Секирным земледелец стукомПоющих птиц не устрашал.

Широкое открыто поле,Где музам путь свой простирать!Твоей великодушной волеЧто можем за сие воздать?Мы дар твой до небес прославимИ знак щедрот твоих поставим,Где солнца всход и где АмурВ зеленых берегах крутится,Желая паки возвратитьсяВ твою державу от Манжур.

Се мрачной вечности запонуНадежда отверзает нам!Где нет ни правил, ни закону,Премудрость тамо зиждет храм;Невежество пред ней бледнеет.Там влажный флота путь белеет,И море тщится уступить:Колумб российский[66] через водыСпешит в неведомы народыТвои щедроты возвестить.

Там тьмою островов посеян[67],Реке подобен Океан;Небесной синевой одеян,Павлина посрамляет вран.Там тучи разных птиц летают,Что пестротою превышаютОдежду нежныя весны;Питаясь в рощах ароматныхИ плавая в струях приятных,Не знают строгия зимы.

И се Минерва ударяетВ верьхи Рифейски копием[68];Сребро и злато истекаетВо всем наследии твоем.Плутон в расселинах мятется,Что россам в руки предаетсяДрагой его металл из гор,Которой там натура скрыла;От блеску дневного светилаОн мрачный отвращает взор.

О вы, которых ожидает[69]Отечество от недр своихИ видеть таковых желает,Каких зовет от стран чужих,О, ваши дни благословенны!Дерзайте ныне ободренныРаченьем вашим показать,Что может собственных ПлатоновИ быстрых разумом Невтонов[70]Российская земля рождать.

Науки юношей питают[71],Отраду старым подают,В счастливой жизни украшают,В несчастной случай берегут;В домашних трудностях утехаИ в дальних странствах не помеха.Науки пользуют везде,Среди народов и в пустыне,В градском шуму и наеди́не,В покое сладки и в труде.

Тебе, о милости источник,О ангел мирных наших лет!Всевышний на того помощник,Кто гордостью своей дерзнет,Завидя нашему покою,Против тебя восстать войною;Тебя зиждитель сохранитВо всех путях беспреткновеннуИ жизнь твою благословеннуС числом щедрот твоих сравнит.

Конец 1747