Отважное сердце - Робин Янг

Александр стиснул зубы, а паромщик скрылся в доме.

Вскоре он вернулся в сопровождении шести мужчин. Все они были монахами из аббатства Дунфермлайн, которому принадлежало право на паромную переправу еще со времен Святой Маргариты. Должно быть, их шерстяные рясы и сандалии служили жалкой защитой от пронизывающего ветра, но они не жаловались, сопровождая короля к кромке воды. Замыкали процессию Брайс и Адам, который подвязал железные стремена коней кожаными ремешками, чтобы они не причинили вреда животным во время переправы.

А она получилась долгой и беспокойной. Мужчины прятали лица от дождя, барабанившего по их капюшонам, а лошади вели себя беспокойно — неровное движение парома, который то поднимался на волны, то проваливался в пропасть между ними, пугало их. Ветер подхватывал клочья пены, швыряя ее в людей, и они вскоре ощутили ее соленый привкус на губах. Александр съежился на корме, закутавшись в промокшую меховую накидку, которую предложил ему паромщик. Гром понемногу стихал вдали, а вот ветер и не думал униматься, так что унылая песнь монахов, которую они затянули, склонившись над веслами, была едва слышна за его свистом. Однако, невзирая на явную тревогу перевозчика, паром благополучно причалил к пристани королевского городка Инверкейтинг.

— Мы поедем вдоль берега, — решил Александр, когда Адам взял Винтера под уздцы, чтобы свести с парома на мокрый песок. Кое-где в домах на возвышенности уютно подмигивали огоньки. — Так у нас будет хоть какое-то укрытие.

— Только не сегодня, милорд, — предостерег его перевозчик, принимая промокшую накидку, которую вернул ему король. — В некоторых местах прилив размыл дорогу. Вы можете оказаться отрезанными от всего света.

— Давайте поедем поверху, сир, — предложил Адам, освобождая стремена на королевском скакуне. — Так будет быстрее.

Решив, наконец, какой дорогой ехать, король с оруженосцами пришпорили коней. Путь их вел по поросшим лесом холмам к тропе, тянувшейся вдоль кромки обрыва. Под деревьями царила непроглядная тьма, однако нависшие над тропой ветви обеспечивали хотя бы призрачную, но все-таки защиту от ливня. Выехав из леса, они вновь оказались во власти урагана, который засыпал их пригоршнями дождя, пока всадники поднимались по извилистой тропе на вершину береговой гряды. Земля была топкой, и копыта лошадей вязли в ней, превращал путешествие в настоящую пытку. Адам возглавлял процессию, приказав Брайсу ехать за ним следом и криком предупреждать короля о наиболее опасных местах. Александр был очень опытным наездником, но его коню, в несколько раз превосходившему статью лошадок оруженосцев, было все труднее подниматься в гору, так что через несколько минут король безнадежно отстал от своих спутников. Ветер доносил крики его людей, но видеть их в наступившей темноте он не мог. Стиснув зубы и кляня себя последними словами за то, что не послушался совета сенешаля, он понукал Винтера, вонзая шпоры ему в бока и то и дело срываясь на ругань, пока, наконец, жеребец не начал встревожено храпеть. Перед мысленным взором короля по-прежнему стоял образ его молодой супруги в теплой постели, но теперь он цеплялся за него, как за спасительную соломинку.

Александр сражался со своим конем на крутом подъеме, и тот сердито прядал ушами и тряс головой, недовольный резкими рывками поводьев. Это было настоящее безумие. Король упрекал себя в том, что не послушал Джеймса и не стал дожидаться утра. Он уже собрался кликнуть своих оруженосцев и повернуть назад, чтобы переждать бурю в Инверкейтинге. Но тут темноту прорезала молния, и в трепещущем свете король разглядел острые скалы, нависшие над тропой впереди. За этим крутым обрывом лежал Кингхорн. До него оставалась миля или около того. Выпрямившись в седле, Александр опять вонзил шпоры в бока Винтера, вынуждая усталое животное двигаться вперед. Подъем стал еще круче, и до слуха короля донеслись пронзительные крики чаек, мечущихся над скалами. Он больше не слышал своих людей. Дорога превратилась в узенькую тропку, слева вздымались отвесные стены, а справа зияла темнотой бездна. Александр знал, что отсюда вниз до берега не больше ста футов, но, с таким же успехом, у его ног мог разверзнуться спуск в глубины ада. Конь поскользнулся, и он резко натянул поводья. От напряжения у него заболели руки.

— Вперед! — проревел он, когда жеребец оступился вновь, попятился и попытался повернуть вспять. — Вперед!

Перед ним возникла черная тень.

— Сир!

Александр испытал невыразимое облегчение.

— Возьми у меня повод, — крикнул он Адаму, стараясь перекричать рев урагана. — Мне придется спешиться. Со мной в седле Винтер не сможет подняться на вершину.

— Подождите, милорд, я подъеду ближе. Там, впереди, дорога расширяется. Я поведу вас.

— Осторожнее, я стою здесь на самом краю, — предостерег оруженосца король, чувствуя, как холодные струйки дождя текут ему за шиворот. — Где Брайс?

— Я отправил его вперед. — Адам втиснул свою лошадку между королем и отвесной скалой, которая вздымалась над тропой. Вспышка молнии осветила его напряженное лицо, когда он потянулся и схватил Винтера под уздцы, коленями заставляя собственную лошадь успокоиться.

— Отлично, парень, — сказал Александр, готовясь соскочить на землю. — Осталось совсем немного.

— Последнее усилие, милорд, — отозвался Адам и навалился на него.

Александр ощутил, как вздрогнул и потерял равновесие Винтер. Он решил, что жеребец охромел на переднюю ногу, и пронзительное ржание подтвердило его догадку. Король захлебнулся криком, валясь вперед, на деревянную луку седла. Он схватился за шею коня, чтобы не упасть, и ощутил острую боль, на этот раз в собственной ноге, когда что-то вонзилось в нее сбоку. Он еще успел понять, что это лошадь Адама и что оруженосец выпустил поводья его коня. А потом они с Винтером полетели в темноту.

Адам прилагал отчаянные усилия, чтобы успокоить свою запаниковавшую лошадь, слыша, как затихает внизу предсмертный крик короля. Через несколько мгновений ему удалось утихомирить свою кобылу и спешиться. Держа поводья одной рукой, он наклонился, чтобы стереть кровь с кинжала, зажатого в другой, о мокрую траву, растущую вдоль тропы. Покончив с этим, он приподнял короткую штанину и спрятал кинжал в ножны, привязанные к лодыжке. Осторожно ступая, Адам подошел к краю обрыва и принялся ждать, сдувая капли дождя с кончика носа. Через несколько минут темноту вновь прорезала вспышка молнии. Острые глаза Адама разглядели внизу какую-то неясную, бесформенную тень. Он ждал. Сегодня ночью должна была светить полная луна, но буря спутала все карты. С другой стороны, рев ветра и шум дождя заглушили крик короля, так что Брайс наверняка ничего услышал, хотя этому дураку полагается быть уже далеко. Последовала троекратная вспышка, и Адам вновь принялся вглядываться в темноту. Конь короля остался лежать на месте, но теперь Адам разглядел рядом и маленькую фигурку. Кроваво-красное платье Александра сияло в мертвенном свете молний, подобно знамени. Удовлетворенный увиденным, оруженосец вставил ногу в стремя и поднялся в седло. Даже если король выжил после падения, он все равно погибнет от холода, прежде чем кто-нибудь найдет его, а уж Адам побеспокоится о том, чтобы направить поисковую партию в другую сторону. Вонзив шпоры в бока лошади, он продолжил свой путь вперед и наверх, к Кингхорну, репетируя ложь, которую собирался преподнести молодой королеве.