Любовь и свобода - Андрей Лазарчук

Все задумались. В рабство не хотелось.

— Ладно, — решил Сапог. — До будущего лета ещё дожить надо, а пока потащили всё это в мастерскую…

На сегодняшний день Лимона определили помощником к разметчику. Работа была скучная, но нужная: держать вертикально высокую полосатую рейку и по команде по рации сдвигать её вправо или влево. Что рейка вертикальна, говорили пузырьки в стеклянных чуть согнутых трубках. Разметчик, молодой парень с огненно-рыжими торчащими вихрами, сначала орал на Лимона, а потом перестал и командовал спокойно; наверное, Лимон приноровился и всё делал правильно, не особо отвлекаясь на пейзаж.

А сегодня посмотреть было на что: дымка наконец рассеялась совсем, и стала видна и крепость над головой, и первые две цепи гор — в таких мельчайших подробностях, что становилось даже страшновато, и только третья, самая далёкая и самая высокая цепь со снежными вершинами, оставалась лишь светлым силуэтом, почти сливающимся с небом; а может, то был уже океан?.. Ведь, по идее, океан можно было увидеть откуда угодно, и только дымка да низкие облака закрывали его… Ближе к обеденному перерыву разметчик подозвал Лимона к себе и спросил:

— Хочешь посмотреть?

Это значило — посмотреть в его великолепную медную трубу на треноге!

— Конечно… — выдохнул Лимон.

— Навожу вон на ту вершину… Имей в виду, картинка перевёрнутая.

— Ничего…

Лимон приник к резиновому наглазнику. Ух ты…

Даже голова чуть закружилась. Резкость была фантастическая. Снег светился. Вершина свисала с неба, как гигантский соляной сталактит. По обе стороны от неё, там, где начинались перевалы, текли быстрые струйки облаков.

— Здорово, — сказал Лимон. — Но, похоже, погода портится.

— Возможно, — сказал разметчик. — Хотя не обязательно, в целом ветер вдоль хребта, а не к нам. Завтрашний день покажет…

— Ой, а это что?

На половине склона от левого перевала к вершине стояла крошечная, но всё же заметная решётчатая башенка.

— Это ПБЗ, что ли?

— Дай посмотрю… ну у тебя и глаз. Как у орла. Похоже на ПБЗ — и, кажется, ещё не достроенная.

— Так, вроде бы, шпиль на месте.

— Неужели я не вижу? Вот ты сказал… да, точно, есть. Видишь ты лучше меня… завидую.

— Да чего там.

— Хорошее зрение, особенно в наших горах — это вещь!

— А зачем, интересно, ПБЗ с той стороны, там же океан?

— Не знаю. Может, от островитян?

— Что же они, на своих субмаринах ракеты возят? Так не бывает.

— А вдруг? Субмарины здоровенные. И потом — у них же и обычные корабли есть, не только подводные. А уж на крейсер какой-нибудь или даже на транспорт ракету установить вряд ли сложнее, чем на гусеничный тягач…

Лимон почесал нос. Разметчик был прав, но эту правоту уж очень не хотелось признавать. Потому что…

В общем, не хотелось.

— Всё равно наши патрули их раскурочат раньше, чем они смогут ракеты запустить, — твёрдо сказал Лимон. — И теперь ещё ПБЗ…

— Да я вот тоже надеюсь, — сказал разметчик.

Уверенности в его голосе было маловато.

Вечером собралась почти вся разведгруппа, за исключением Хвоста, который якобы приболел и должен был приехать с самой последней партией, а то и потом, отдельно; Лимон был почему-то уверен, что это враньё и маленький хитрый гад что-то выгадывает. Гады всегда выгадывают, в этом вся их гадская природа.

Хорошо было бы, конечно, поселиться в одной палатке, но согласно спискам классов их разбросали аж по трём, а когда Лимон сунулся с просьбой к толстой Мьеде, та сказала, что со всякими перемещениями придётся подождать до полного развёртывания лагеря, потому что иначе будет полный хаос, хуже первозданного, а потом, конечно, будет можно, если не передумаете.

Лимон не был уверен в том, что не передумает. Всё-таки быть отделённым от Шила хоть и тонкими брезентовыми, но всё-таки двумя стенками, да вдобавок ещё и тремя метрами пустого заросшего травой пространства — в этом что-то было, ребята. В этом что-то было…

Свобода в этом была, вот что. Маленькая, но настоящая.

— Ну что, передумали войну объявлять? — тихо спросил Маркиз, ни на кого специально не глядя. — Или просто перенесли?

— Не знаю, — сказал Сапог. — Мои молчат, как на допросе.

— Я тоже не знаю, — признался Лимон. — Отца не видел, а больше спросить некого. Может, и обойдётся…

— Надо быть готовым к худшему, — сказал рассудительный Порох. — Чтобы если что — не шарахаться, как попало, а знать. Я что хочу. Если всё хорошо, то пусть хорошо и будет. А если вдруг… ну, понимаете — так не раздумывая. Ясно?

— Ты не волнуйся, — сказал Лимон. — Ты когда волнуешься, так говоришь, что тебя не понять.

— Вот и я о чём, — продолжал Порох. — Надо заранее знать и наметить, чтобы потом раз —, и всё. Давайте, если вдруг… война… уходим в крепость. Дорогу все ведь помнят? Там только пролезть надо, но это кусты, ерунда.

— Я не был в крепости, — сказал Маркиз.

— Ну вот, — расстроился Порох.

— Завтра сходим, — обрадовался Шило, — я тебе всё покажу! Там просто…

— Я думаю, хорошо бы ещё кое-кого взять, — сказал вдруг Лимон.

— Зачем? — спросили хором Шило и Сапог.

— Кого? — одновременно спросил Костыль.

Лимон некоторое время молчал.

— Сходу не назову. Давайте присматриваться. Но надо, чтобы нас было человек пятнадцать. Полувзвод. Меньше… меньше просто бессмысленно. Я долго думал…

— Зачем столько? — почти закричал Шило.

— Если воевать… ведь кого-то убьют, понимаете? Ранят. Вот нас шестеро. Тебя и меня убили, Пороха и Костыля ранили. И всё, нет группы. А надо, чтобы… В общем, я своё мнение сказал.

— Разумно, — поддержал его Костыль. — Шестеро-семеро — это для игры хорошо. А так — мало. Мне один парень понравился, из Второй гимназии, Кер-Керту его фамилия…

— Солекоп?

— Нет, родители — врачи.

— Надо поговорить.

— Поговорим. И девчонка, из самых-рассамых шахтинских, но как она ножи бросает! Видели, наверное, рыжая такая — Зее Фахт.

— Я не видел, — сказал Лимон. — Завтра покажешь. Что у нас с оружием?

— Я свою козобойку привёз, — сказал Порох. — Патронов, правда, всего полсотни, больше не успел закатать.

— И я привёз, — сказал Маркиз.

— О, — обрадовался Лимон. — А что?

— Вот, — и Маркиз достал из кармана крошечный пистолет, похожий даже не на зажигалку, как Маркиз когда-то говорил, а на точилку для карандашей.

— Здорово, — это высунулся вперёд Шило. — Дай подержать! А их у тебя много?

— Пока только один, — сказал Маркиз. — Дядька, который их делал… ну, в общем, у него неприятности. Поэтому до осени точно не будет.

— Жалко, — сказал Шило. — Ну да ладно. Придется вооружаться трофейными. Как всегда диверсанты и делают.

— Костыль, а твоя? — спросил Лимон.

Костыль молча кивнул.

— И рогатки? — уточнил Лимон.

Костыль снова кивнул.

— Хорошо, — подвёл итог Лимон. — То есть не то чтобы хорошо, но сойдёт на первое время.

— Я вот думаю, — сказал Порох и замолчал.

— Что? — не дотерпел Шило.

— В тире двенадцать стволов. И патронов куча.

— И всё под замками, — сказал Костыль.

— Вот я и думаю, — закончил Порох.

Элу Мичеду, класс 5-й «синий»

«Как я провёл лето» сочинение

Сочинение № 3 из 12

Потом мы приехали в лагерь. Лагерь находится считается в горах, но на самом деле это низкое предгорье. Даже сама Старая Крепость и то выше и иногда её закрывают облака совсем. Мы туда поднялись по тропе, это заняло час или немного больше. Я уже был в крепости в прошлом году и раньше, а оказывается, что были не все, например, Шиху Ремис из четвёртого «синего», он в прошлом году с нами не ездил, и ещё трое ребят и девочка из Второй гимназии, и другая девочка из коммерческого. Тропа крутая, но идёт как бы ступеньками, поэтому подниматься легко, а когда хочется, можно сесть и смотреть вниз. Вокруг растут странные кривые деревья. Много колючек. Поэтому часть горы кажется чёрной. Потом тропа раздвояется, и широкая идёт к смотровой площадке под стеной крепости, а узкая и незаметная идёт в канаву и дальше в трубу под стеной, и мы туда пролезли. Говорят, что в крепость ходить нельзя, но на самом деле можно, только за деньги и по специальным дням. Поэтому мы прошли через канаву. Внутри крепость маленькая и похожа как большой дом с внутренним двором и балконами. Только всё очень старое. Посередине двора есть колодец но без верёвки и ведра, а воду видно, и ещё там сильное эхо. А в подвалах, куда можно спуститься, лежит огромное количество старых чугунных и каменных ядер. Много тысяч. Целые горы. Даже не представляю как их сюда привезли. Наверное, на ослах. В подвалах очень холодно, там долго нельзя. Поэтому мы пошли на башню, которая называется Две девы. Она так называется потому что, очень давно, с неё спрыгнули две девушки от нисчастной любви. Там очень высокий обрыв, и они наверное очень долго летели. Наверное успели передумать. Но вернуться не смогли. Так часто бывает.