У последней черты - Дмитрий Ромов

Я кручу головой осматривая нехитрую обстановку. Пара столов, старые покосившиеся стулья, здоровый сейф, плакат «Пьяный за рулём — преступник», графин с водой и стаканчиком-пробкой. Календарь на стене, счёты на столе. Короче, обстановка рабочая. Пахнет угольной сажей и специями. В целом, можно сказать, здесь тесно и громоздко.

— Зачем тебе Рекс? — спрашивает она заглядывая мне в глаза и даже, протянув руку, поворачивает мою голову за подбородок.

— Эстетика кинофильмов про нациков, — усмехаюсь я. — Ты сама кто такая?

— Тебя не касается, — сердито отвечает она.

— Касается, в прямом смысле касается, твоей рукой прямо в настоящее время и касается. В чём проблема? Есть Рекс, нет Рекса, да-нет, разбежались. Мне он, честно говоря, не упёрся никуда, это Айгюль настояла, тебе, говорит, без Рекса в чужом враждебном Ташкенте никуда не сунуться.

— А куда ты хочешь сунуться? — с интересом смотрит барышня.

— Ладно, — мотаю я головой, вырывая подбородок из её руки. — Давай развязывай и разбежимся по своим делам. А то разговор больно странный получается.

— Проблема в том, что теперь, когда ты нас увидел, ты не можешь просто так встать и уйти.

— Блин, мать, ну ты даёшь? А зачем адрес мне назвала? Сказала бы, что ошибся номером и всё.

— Интересно, ты прикидываешься или правда дурачок? Номер же ты откуда-то узнал. Значит нужно с тобой разбираться.

— Я бы тоже с тобой разобрался, — хмыкаю я, оглядывая её с ног до головы.

Прощупываю, стараюсь вывести из равновесия.

— Да? — поднимает она брови, и её лицо становится добрым и наивным.

Но это разумеется наглый обман, потому что демонстрируя открытую и милую мордашку, она чуть двигает ногу вперёд и ставит подошву на весьма чувствительную часть моего тела.

— Хотел бы со мной разобраться? — переспрашивает она и чуть придавливает.

Вот сучка. Я инстинктивно подаюсь назад и стул жалобно скрипит.

— Не в сексуальном смысле, — морщась, отвечаю я.

— Как-как? Не в сексуальном? Точно? Ты уверен?

Она ещё чуть сильнее наступает на… меня. Змея просто. Бесит. С Михал Михалычем идеальная парочка бы получилась.

— Не слышу, — прижимает она ещё, наслаждаясь, должно быть тем, как напрягается моя шея и краснеет лицо.

Я выгляжу сейчас так, как в кино изображают превращающихся оборотней. Не знаю, как им даются эти превращения, но мне сейчас очень больно. Прям очень-очень.

— Сска, — цежу я сквозь зубы и, оттолкнувшись ногами, лечу назад, падая на спину.

Спинка стула защитит позвоночник, а шею я держу согнутой, чтобы не долбануться затылком. От неожиданности барышня теряет равновесие и летит на меня, но я успеваю перевернуться на бок и вскочить.

Поднявшись на ноги, я со всей дури херачу стулом по толстому, как ледокол, сейфу. Мурка в кожаной тужурке начинает подниматься и мне приходится прижать её к полу, наступив на спину.

Её соратники, один из ларца и узбек, медленно, но неотвратимо, как зомби, выползают из-за столов в своих закутках. То, что здесь тесно даже и неплохо. Из-за этого они не могут в пару прыжков ко мне добраться и толкаются, мешая друг другу. Молодцы, гвардейцы.

Стул, падла, довольно крепкий. Вернее, он конечно сложился, как карточный домик, но не рассыпался, и спинка по-прежнему мне мешает. Приходится убрать ногу с девушки и ещё разик шарахнуть остатками стула по сейфу.

Дал верный тон наш камертон,

Приготовились друзья, петь канон…

Сейф гудит, а из-за спины высыпаются обломки. Девица, почувствовав свободу снова начинает подниматься.

— Рекс! — кричит узбек.

Я, как гимнастка-чемпионка перескакиваю через связанные руки и наклонившись к практически уже поднявшейся моей обидчице, выхватываю у неё из-за ремня на пояснице пистолет с длинным круглым стволом.

Что и требовалось доказать. Бинго! В очередной раз выхожу победителем в необъявленной битве с Николаем Васильевичем Гоголем за лучшую немую сцену. Думаю, в этот раз медаль чемпиона по немым сценам точно уходит мне.

Царь-девица, один из ларца и узбек. Они тянут ко мне свои руки и не двигаются, замерев в движении, поскольку оружие оказывается в моих руках, хоть и связанных, но крепко сжимающих рукоять пистолета.

— Итак, господа разбойники, что прикажете с вами делать? Перестрелять что ли? Где Толик, кстати? В боксе?

Девка не выдерживает и неожиданно дёргается в мою сторону. Вот ведь оторва. Странно, конечно, но она мне даже нравится. Вкусы у меня извращённые всё-таки.

Я резко поворачиваюсь к ней и, не говоря ни слова, нажимаю на спуск. Пуля проходит в опасной близости от симпатичной рыжей головки и застревает в стене. Разумеется, стреляю не в неё, а мимо, желая только сделать вид, будто промахиваюсь совершенно случайно.

Выстрел охлаждает буйные головы.

— Так, девочки, — говорю я. — Хочу с вами попрощаться. По возможности тихо и мирно. Отдайте Толяна и я пошёл. Эй ты, хорёк, давай, очень аккуратно, двумя пальчиками, вытащи свою пукалку и брось к двери.

Это я про ТТ, он разумеется, понимает, о чём речь и неохотно подчиняется.

— Скажи про Айгюль, — требует барышня.

— Ну, ты мать достала. Айгюль — это Айгюль. А вот Рекс — это ты, да?

— Какая это Айгюль, Матчанова? — сощурившись, спрашивает она.

— Молодец. Да, она. Сказала, что ты мне, как мать родная будешь. Но, видать, ошиблась. Ты, прямо гарпия, фурия и всё такое. Значит так, она ошиблась, ты ошиблась и я ошибся, меня ваш бизнес не интересует, до свидания. Выпустите Толика и мы пойдём.

— Не забыла, значит. Погоди. А где она сейчас?

— Извини, я и так сказал тебе слишком много.

— Я хочу с ней поговорить, — заявляет барышня Рекс.

— Полагаю, она тебе звонила… — начинаю я, но она меня перебивает.

— Может, и звонила, но со мной её не соединяют.

— Я дико извиняюсь… Вы сидите вот в этом огромном офисе и вот эти послушные сотрудники в твоём присутствии не соединяют тебя с Айгюль. Я правильно уловил?

— Нет, мы здесь не сидим. Тебя сюда пригласили, потому что так удобнее. А что ты думал, звонит какой-то хрен и использует пароли двухлетней давности. Это подозрительно.

— Да, понимаю и не злюсь, — говорю я и отхожу к двери. — Ключи от бокса кидайте. К ногам. И от этой вашей конторы тоже. Я вас закрою.

Никто даже не шевелится.

— Придётся каждого десятого в расход, — качаю я головой и делаю кислое лицо.

— Дайте ему ключи, — говорит Мурка.

Амбал, который из ларца, бросает два ключа. Неудобно со связанными руками, да ещё и под тяжёлыми взглядами упырей. Но ничего, я справляюсь. Выскальзываю и запираю дверь на ключ, оставляя его в скважине. Чтобы