Сиротский дом - Лиззи Пэйдж

И тут все они уставились на Клару так, словно в следующую секунду она начнет у каждого отнимать самое дорогое. Терри даже руками себя обхватила, пытаясь сдержать нервную дрожь, Пег спрятала голову под подушкой. А Рита все продолжала плакать и причитать: «Она же мамой пахла!»

– Пожалуйста, Рита, – умоляла ее Клара, – перестань, успокойся.

– Ладно, не беспокойтесь, я о ней позабочусь, – бросила Морин, буквально испепелив Клару презрительным взглядом. – Меня-то она любит.

Выходя из комнаты, Клара споткнулась о башмаки Терри, и та тоже завыла. Заглянув в ванную, Клара поскользнулась на отмытых до блеска плитках пола и повернулась к шедшей следом Пег, чтобы всего лишь предупредить ее, чтоб ступала осторожней, но та почему-то разревелась, и теперь уже три девочки рыдали в голос, а Морин продолжала обливать Клару гневным презрением.

Барри – а может, Билли? – попросил у Клары шиллинг, но, как только она ему отказала, попросил снова и теперь уже два шиллинга. Впрочем, через некоторое время он сообщил, что это просто шутка такая.

– Какая же это шутка? – возмутилась Клара. Она много раз слышала выражение «дойти до точки кипения», но сама никогда подобных ощущений не испытывала и только теперь поняла, что это такое. С трудом сдерживаясь, она сердито сказала: – Чтобы что-то сочли шуткой, это, по крайней мере, должно быть смешным.

– Не совсем так, честно говоря, – поправил ее лопоухий Алекс. – Любая шутка одному может показаться смешной, а другому нет. – Клара велела себе ни в коем случае не менять выражения лица и держаться спокойно, однако Алекс не унимался: – Вам что, больно, мисс Ньютон? – спросил он с искренней заботой. – У вас такой вид, словно у вас что-то болит.

Когда Клара спустилась вниз, в дверях мальчишечьей спальни ее уже поджидал один из близнецов.

– Плохие новости, – сообщил он. – У меня опять «гости».

Клара ожидала очередной дурацкой «шутки», но мальчик протянул ей серый носовой платок. Она невольно отшатнулась.

– Да вы глядите, глядите! – сказал он ей, и она увидела множество крошечных черных точек. Движущихся черных точек. Гадость какая! Клара так и отпрянула.

– Господи, это еще что такое?

– Вошки.

– Боже мой, нет!

– Вы что, никогда раньше вошек не видели? – явно развлекаясь, спросил Алекс.

Только теперь Клара поняла, зачем его обрили наголо.

– Нет! – в ужасе воскликнула она. – Да, конечно, видела! Нет, нет! О господи!

К тому времени, как Клара смогла, наконец, снова вернуться на кухню, там было полно дыма. Ее внезапный уход оказался фатальным для запеканки. Возможно, в обычное время такое блюдо сочли бы несъедобным, но сейчас наступили необычные времена, а это означало, что завтра на обед у них будет либо сильно подгоревшая запеканка с черной коркой, либо ничего.

Должно быть, где-то в четверть девятого Клара поднялась к себе – выяснив, что радиоприемник в гостиной не работает, – и уже через несколько минут в дверь ее комнаты кто-то постучался. Должно быть, это всезнайка Алекс, подумала она. Ему так нравится все объяснять, а она в его присутствии чувствует себя двухлетней малышкой. Наверняка она опять что-нибудь не так сделала.

Но на пороге стояла зареванная Рита, по-прежнему сжимая в руках мышку Молли.

– Я не могу уснуть!

– А ты просто ляг и постарайся ни о чем не думать.

Рита смущенно потупилась.

– Ну, что еще?

– Морин всякие глупости говорит.

– А ты скажи ей, чтоб перестала.

– Я говорила.

– Скажи, что я ей велела немедленно перестать.

– Она не послушается.

Клара очень старалась держать себя в руках, но это было трудно. Должна же она, как и любая другая женщина, иметь хоть какое-то личное время? Да, в фирме «Харрис и сыновья» ей часто приходилось много работать, порой и сверхурочно, но вечера-то, по крайней мере, всегда принадлежали ей самой. И как же ей быть теперь? Как без этого обходиться? Судя по тому, как прошел сегодняшний вечер, ей здесь и вздохнуть-то свободно не дадут.

Она снова поднялась в спальню девочек. Морин лежала животом на подоконнике, высунувшись в окно; серая фланелевая ночная рубашонка явно была ей слишком коротка. Похоже, перед тем, как Клара вошла в комнату, Морин еще и курила. Толком разглядеть Клара не успела, но в комнате отчетливо пахло сигаретным дымом, хотя, возможно, это был просто запах сгоревшей запеканки, которым успел пропитаться весь дом.

– Немедленно закрой окно, – ровным тоном сказала Клара, стараясь держать себя в руках. Тем более Морин все-таки оказала ей услугу – успокоила Риту. – Ты же простудишься.

Но Морин еще больше высунулась в окно и крикнула кому-то на улице.

– Ладно, до завтра! Готовься!

Потом она оглянулась на Клару и, в раздражении покачав головой, буркнула:

– Что же вы нас никак в покое-то не оставите?

Клара попыталась дать ей отпор и уже придала собственному взгляду суровости, но тут вмешалась Терри, дернувшая ее за руку.

– Ну, а у тебя-то что случилось? – сердито спросила Клара, опустила глаза и невольно вскрикнула. Кровь! Целая лужа ярко-красной крови на полу! И у Терри все лицо тоже в крови!

– О господи! – прошипела Морин. – Подумаешь, кровь из носа пошла. Это же не последствия кровавой резни!

К девяти часам Клара почувствовала себя до предела измученной. И, улегшись в постель, еще долго не могла заснуть – комната насквозь пропахла дымом и моющими средствами, и ей почему-то все вспоминался последний внезапный приезд отца из Африки – случившийся совершенно некстати, – когда повсюду в доме, который Клара когда-то так любила, за отцом оставался тонкий, как пленка, слой мелкого песка.

А еще у нее перед глазами стоял рисунок на ковре, что лежал на полу в гостиной у Джуди и Артура. После возвращения отца она какое-то время жила у них и спала в гостиной на диване перед новеньким электрическим камином. Артур, помнится, был потрясен, когда она сказала ему: «Я поживу у вас немного, хорошо? Всего несколько дней? Джуди считает, что это совершенно нормально и я вас ничуть не стесню».

Как все-таки странно, что сейчас она совершенно одна в большом доме с восемью детьми, которые способны на что угодно; например, они могут, сговорившись, вооружиться мачете и напасть на нее, пока она спит. Они даже голову ей могут отрезать. А что? Запросто!

Не надо так думать! – приказала она себе. Это хорошие дети. Думай лучше о Майкле. Вспоминай, как он улыбался, когда они встречались после долгой разлуки, или как он, едва успев протереть утром глаза, шептал ей: «Привет, любимая!»

И тут вдруг