Брат мой, враг мой - Митчел Уилсон

Дуг стоял у окна и делал вид, будто смотрит на залитую солнцем улицу; наконец он почувствовал, что больше не может выдержать её молчания.

– Ну что ж, продолжай! – вдруг крикнул он, резко обернувшись к ней. – Или это ещё одна пошлая уловка, чтобы выбить у меня землю из-под ног?

Марго подняла голову и с искренним удивлением взглянула ему в лицо.

– О чём ты говоришь?

– О себе. Ты сказала…

– Но ты же не хотел слушать.

– Я хочу, чтобы ты всё сказала! – Он стукнул кулаком по спинке кресла.

– Говори, Марго! Говори!

Марго покачала головой, и он впервые увидел в её серых глазах неподдельное, безграничное сочувствие. Так могла бы смотреть женщина много старше его, женщина, которой понятны все терзавшие его страхи.

– Ты считаешь меня неудачником, – настаивал он.

– Я этого не говорила, Дуг.

– Но ты так думаешь. И это правда. Марго, это правда! – простонал Дуг. Наконец-то он сбросил стальные латы, которые давно, сколько он себя помнил, стискивали ему грудь. – Каждое утро я встаю с таким чувством, будто за мной гонятся. Среди ночи я вдруг просыпаюсь, как от толчка. Я должен спешить, спешить, спешить, потому что, если я чего-то не сделаю, я умру. Но что, Марго, что я должен сделать? И почему, если мне это не удастся, я погибну? Скажи мне, ради бога! – крикнул он. – Я непохож на других людей. Я лучше их. Но как мне доказать это другим, чтобы убедить и самого себя? Всюду вокруг я вижу людей, в которых есть нечто такое, что делает их особенными. Мэл Торн знает самолеты так, как мне никогда в жизни их не знать. Возьми хоть этого болвана Уилберфорса, возьми Карла или даже твоих братьев… То, что в них есть, – это как медаль, которую видно каждому. А у меня нет никакой медали, Марго.

– Неправда, Дуг, есть! – Она подошла к опустившемуся на стул Волрату и прижала к груди его поникшую голову. – У тебя есть талант, и очень редкий. Ты умеешь угадывать способности в людях. Для любого другого Мэл Торн – просто опустившийся ветеран войны, несчастный забулдыга. И один только ты распознал, что в нем что-то есть, и вытащил на свет его способности, хотя он и ненавидит тебя за это. Ты вдохнул в него волю, которой он никогда бы не нашел в себе, если б не ты. Карл – ты же знаешь, что представлял собой Карл: ничтожество, жалкий бродяга, – но у него есть одна-единственная способность, и ты поставил его на такое место, где он может быть полезен и будет полезен!

Волрат прижался головой к груди Марго и обнял её за талию. Знакомое тепло её тела дало ему такую блаженную уверенность в себе, что никакие слова не шли ему на ум – он весь отдался ощущению этой уверенности, он наслаждался ею и набирался новых сил для борьбы с самим собой. Ему захотелось навсегда удержать Марго при себе. Ему хотелось, чтобы она всегда была возле него по утрам, когда он просыпается, – при ней его не мучила бы эта потребность куда-то спешить. Ему хотелось ощущать её рядом с собой в темноте, чтобы её сочувственные руки возвращали ему покой. Она – единственный человек, которому он вслух признался в чём-то сокровенном, и она, его судья, оправдала его, а страшное преступление оказалось вовсе не преступлением – по крайней мере, по её законам.

– Останься со мной, девочка, – прошептал он. – Останься.

– Нет, Дуг, – мягко сказала Марго. – Это только сейчас ты так настроен. А через неделю…

– Через неделю будет то же самое. Давай поженимся, детка. Нам давно следовало бы это сделать. Прошу тебя…

– Не проси… – голос её оборвался; еле сдерживая слезы, она отошла от него. – Слишком поздно… ах, боже мой, слишком поздно!..

Дуг быстро встал, вспыхнув от досады: в такой момент, когда ему необходимо сочувствие, она навязывает ему свои горести! Но нежность к ней всё-таки пересилила, и ему удалось успокоить Марго – теперь она снова станет на страже, не подпуская к нему никаких страхов. Без неё он никогда не будет чувствовать себя спокойно. Он прижал Марго к себе и шептал ей какие-то слова, порожденные долгой близостью, и он был очень терпелив с нею, потому что действительно обладал способностью заставлять людей делать то, что удавалось им лучше всего, – если видел в этом выгоду для себя.

Деньги, о которых Дэви намекнул Марго, были высланы ему по телеграфу почти немедленно, без объяснения причин задержки. На следующей неделе деньги пришли вовремя, а через несколько дней была получена телеграмма: «Мы с Дугом обвенчались сегодня утром. Медовый месяц на Гавайях. Скоро напишу. Целую. Марго».

Дэви держал телеграмму двумя пальцами – руки его были влажны от пота, потому что снова пришло лето и наступила жара. Июльское утро вливалось снаружи волнами монотонных, то нарастающих, то замирающих звуков – мимо по булыжной мостовой с грохотом проносились машины. Дэви положил паяльник и вытер вспотевшее лицо тыльной стороной руки. Он хотел было улыбнуться, но тут же ощутил глухую и необъяснимую печаль, как будто кто-то шепнул ему, что он никогда больше не увидит сестру.

Но ведь глупо же огорчаться, сказал он себе; об этом браке так мечтала Марго, да и он сам хотел, чтобы она вышла замуж. Однако до сих пор он не понимал, что, желая счастья Марго, он бессознательно считал, что брак её совершится, только когда они с Кеном достигнут настоящего успеха и разница между ними и Волратом не будет такой огромной, как сейчас.

Без всяких предисловий он протянул телеграмму Кену. Тот стал читать; на мгновение наступила тишина, и звуки лета опять ворвались в полутемную мастерскую, которая, с тех пор как отсюда ушли техники, стала походить на пустынную пещеру.

– Спасибо, что хоть удосужилась известить, – глухо сказал Кен и скомкал телеграмму.

– Ну что ты, Кен, будь же справедливым. Она занята по горло и всё-таки не забывает аккуратно высылать нам деньги.

– Она просто откупается от нас, – сказал Кен. – Вот так же иногда звонишь девушке, которая тебе давно безразлична, для того чтобы она не считала тебя свиньей. Мне от Марго нужно только одно – чтобы она высылала нам деньги, пока мы не заплатим долг Броку. А на всё остальное мне наплевать.

– Чего же ты, собственно, сердишься? Признаться, мне тоже как-то не по себе, но какое мы имеем право? Разве мы ждали, что она выпишет нас к себе на свадьбу? Разве мы вообще чего-нибудь ждали?

Кен передернул плечами и нагнулся к своим инструментам.

– Я уже давно ничего от неё не жду. – Он поднял на Дэви очень спокойный взгляд. – Слушай, Дэви. Ты, Марго и я были крепко дружны между собой; мы были по-настоящему близки. И никакие её возлюбленные не мешали нашей дружбе. Но появился Волрат – и всё кончилось. С тех пор мы с тобой брошены.

– Нет, она всё ещё с нами.

– А ты всё ещё обманываешь себя! – Кен швырнул на стол скомканную телеграмму. – У нас больше нет сестры, малыш, и ты ещё вспомнишь мои слова. «Скоро напишу!» Как же, дожидайся!

Дэви позвонил Вики и сообщил ей новость. Вики заволновалась.

– Дэви, – воскликнула она, – мне пришла в голову замечательная мысль…

Дэви обернулся к Кену.

– Вики предлагает пойти куда-нибудь вечером и отпраздновать свадьбу Марго.

Кен презрительно хмыкнул.

– Кен, ну перестань…

– Никуда я не пойду.

– Послушай…

– Я сказал – не пойду! – Губы Кена были твердо сжаты. – Я помню, как я приглашал тебя пойти со мной и Вики, когда мы с ней ходили по вечерам гулять, – ты тогда злился, как черт. Оставьте меня в покое, прошу вас! – вдруг закричал он. – Сегодня вечером я хочу быть один!

Дэви грустно поглядел на брата, потом, прикрыв трубку рукой, чтобы не слышала Вики, сказал:

– Тогда и я никуда не пойду, и давай будем весь вечер работать. – По его голосу трудно было догадаться, чего ему это стоило. – У меня есть одна идея.

– Ты же назначил свиданье, – бросил Кен. – Ну и иди себе.

– Я предпочитаю остаться с тобой дома, – настаивал Дэви, и когда Кен ничего ему не ответил и даже знаком не выразил ни согласия, ни отказа, он понял, что это будет самым разумным.

– Хелло, Вики, – сказал он. – Это ты здорово придумала, но нам с Кеном сегодня нужно работать.

– Это Кен так хочет? – не сразу спросила она. – Я тоже могу прийти поработать.

– Видишь ли, мы будем обсуждать одну идею…

– А я буду печатать, – сказала Вики. – Я не буду разговаривать.

– Я позвоню тебе завтра, – докончил он, словно не расслышав обиды в её голосе.

Он повесил трубку, ненавидя себя за беспомощность, и, обернувшись, увидел, что Кен сидит неподвижно.

– Я роюсь в памяти, – медленно произнес Кен, – и не могу припомнить случая, чтобы я из-за тебя не пошел на свидание. О черт, прости меня, Дэви.

– Ну ладно, оставь. Нам с тобой нужно обмозговать одну идею.

– Какую там идею? – Кен сделал такую скептическую гримасу, что Дэви рассмеялся.

– Поговорим о нашей трубке, – сказал он. – У нас с тобой в голове ведь ничего другого нет, не так ли?

Они отметили свадьбу Марго, пообедав за прилавком кафетерия, вместо того чтобы готовить обед дома. Дэви всё время надеялся, что вот-вот войдет Вики. Он скучал по ней. Нехорошо, что он позволил отстранить её.