Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Юрий Папоров

В боио вождя, заслонив часы от постороннего взгляда, она оживила стрелки. Касик испустил воинствующий призыв и вышел вместе с Каталиной. Теперь перед жилищем вождя, находившемся по другую сторону батея от боио Каталины, сидели на земле все мужчины селения.

Касик вознес руки к небу и прокричал:

— Воины моего рода! Королева гуанахатабеев объявляет удачным предстоящий поход! Мы победим! И мы берем королеву с собой!

Более чем из двух сотен мужских глоток вырвался победный клич, и тут же воины помчались каждый к своему жилищу. В первую минуту, услышав от таина сказанное касиком, Каталина растерялась. Она мысленно отругала себя за свои «чудеса», но затем, прочтя молитву, решила, что судьба на ее стороне и что бы ни ждало впереди — все это будет лишь содействовать скорейшей встрече с любимым Педро.

Каталину повели в ее жилище, и там женщины, украшенные цветами, облачили королеву в короткую тунику, возложили на ее голову венец из цветков пассифлоры-страстоцвета и сложили в плетеную корзину продукты в дорогу.

Перед самым заходом солнца все селение собралось на берегу. Воины с палицами, луками и стрелами, размалевавшие свои тела алой и черной красками, стояли у пирог, каждый на своем месте. У самой кромки воды лежал крокодил. В пасти его была зажата палка, над ней был закреплен деревянный намордник, не позволявший животному раскрыть пасть. Лапы крокодила и хвост были привязаны к длинному стволу.

Как только диск солнца, ставший багрово-медным, коснулся горизонта, на берегу появился индеец, выше ростом и сильнее самого касика, с большим острым обсидиановым ножом. Он приблизился к крокодилу, по обе стороны головы животного стали два воина. У одного в руках был диоритовый топор, какими вооружались многие воины гуанахатабеев, у другого — тяжелый колун испанского дровосека.

Касик подал знак, жрецы опустились на колени, закрыли лица руками и что-то зашептали. Воины перевернули животное на спину. Тот, кто был с ножом, шагнул вплотную к туловищу крокодила, а двое с топорами — стали у головы. Касик издал гортанный звук, один из воинов дернул веревку — хвост и ноги крокодила освободились от пут. Те же, кто держал в руках палку с намордником, сдернули его. Крокодил почувствовал свободу, но в этот же самый миг обсидиановый нож от горла до низа живота распорол его надвое, а воины с топорами ударили животное по шее. Однако, прежде чем они отделили голову от туловища, крокодил ударом хвоста сбил с ног стоявшего рядом воина.

После того как животное, принесенное в жертву верховному богу — солнцу, затем было отдано во власть бога моря, а гуанахатабеи, опустившись на колени, издали боевой клич, мужчины подняли пироги и понесли их к воде.

Каталина наблюдала эту ритуальную процедуру, испытывая внутреннюю дрожь и жалость. Она восседала на носилках всего в десяти метрах от места жертвоприношения. Носилки держали на плечах четыре воина. Подобный трон Каталина придумала сама и пояснила, как его следовало изготовить. В одной из книг, прочитанных ею в лесном лагере она видела рисунок — Клеопатра на носилках.

Каталину поместили в самую большую из пирог, где находились касик и более двадцати гребцов.

Десять длинных каноэ отправились в путь ночью. Куда и зачем? Каталина этого не знала.

Море было спокойно, и лодки двигались без остановки. Одна пара гребцов на каждой постоянно отдыхала.

Примерно за час до рассвета пироги подошли к берегу необитаемого островка, по всей видимости, к одному из тех в заливе Батабано, которые теперь называются Мангровыми.

Весь день гуанахатабеи отдыхали, а с наступлением ночи вновь отправились в путь. На рассвете следующего дня, точно выйдя к тому месту, куда направлялись, они нагрянули внезапно, как буря в безоблачную погоду, на одно из селений таинов, расположенное у самого устья небольшой реки.

Гуанахатабеи не убивали таинов, а только грабили их жилища. Уносили орудия труда, оружие, хлопковые ткани, пряжу. С особым старанием воины отыскивали связки табака.

Набег длился не более получаса. Каталина в сопровождении двух сильных туземцев стояла несколько в стороне от батея. Так она вдохновляла своих воинов на подвиги.

Загрузив пироги, касик повел отряд в открытое море и, как только он счел, что таинам их уже не видно, вновь повернул флотилию к берегу. Как объяснил старик таин, привязанный к сиденью лодки, это была военная хитрость, чтобы сбить со следа возможную погоню.

Войдя в устье чуть более широкой реки, отряд встал на отдых. Пироги были спрятаны в прибрежных кустах. Следы и образовавшаяся тропка, по которой воины выносили одну за другой лодки, были тщательно заметены.

Каталина видела, как один из молодых воинов стал копаться в награбленном и тут же получил крепкого тумака. Делать этого было нельзя, потому что военная добыча еще до конца не принадлежала роду. Она была в их пирогах, но еще не в их селении.

Утро следующего дня доказало верность этого правила гуанахатабеев. К противоположному берегу причалили три пироги, еще большие по размеру и более совершенные по конструкции.

Старый таин объяснил: то были чужеземцы — не таины, и пришли они издалека в устье этой реки, чтобы попытать счастья в ловле жемчуга. И действительно, как только их пироги пристали к берегу, сразу несколько человек принялись нырять. Каталине, как и всем остальным, сидевшим затаив дыхание в кустах, было отлично видно все, что происходило на другом берегу.

— Это место давно умирать жемчуг, — сообщил переводчик королевы. — Чужих привели сюда те четверо. Они стоят в стороне. Они — таины. Думаю, сейчас их будут наказывать.

Умудренный опытом старик оказался прав. Ныряльщики возвращались с пустыми руками, и предводитель чужеземцев отдал приказ. Четверых потащили в сторону от берега, к росшим там деревьям и очень колючим растениям, одной из разновидностей юкки. Листья этого растения остры и похожи на ружейные штыки, в Тринидаде их иначе чем «байонеты» — штыки — и не называли.

Пока одна часть чужеземцев привязывала бедняг к стволам деревьев, другая срезала шипы.

— Сейчас будут доставать хлопок, брызгать масло, тыкать шипы, — еле слышно комментировал таин.

— Зачем? — взволнованно спросила Каталина.

— Королева видеть сама.

По голым спинам всех четверых чужеземцы принялись хлопать ватными шарами, и спины несчастных быстро стали похожи на ощетинившегося дикобраза. Убедившись, что иголок воткнулось в спину достаточное количество, предводитель высек огонь, поджег факел и стал подносить его к кончикам игл. Они вспыхивали как спички. Бедняги корчились от боли. Трое завыли, а один… запел. На его спине тут же погасили огонь, ему развязали руки и повели к пирогам.